Примчался шах, тем временем, к шатрам,
Где прежде с войском пребывал Бахрам.
Дотла стоянку сжег любимец счастья,
Бойцам раздал он кольца и запястья.
Обрадовались воины дарам,
А властелин помчался в божий храм.
Он по полю пошел с согбенным станом
И, в храм вступив, упал перед Язданом.
Воскликнул: «Грешен я, ты — справедлив.
Ко мне великодушье проявив,
Ты вырвал недруга из почвы с корнем,
Пребуду я твоим рабом покорным!»
В шатер вернувшись, шах велел писцу
Кайсару написать: «Хвала творцу!
Он дал мне счастье, знанье и отвагу,
Открыл мне путь к невидимому благу,
Помчался я, возмездием влеком,
Столкнулся я в бою с моим врагом.
Мне поле боя не казалось тесным,
Покинут был Бахрам царем небесным.
Как пламя битвы, пыл его погас.
Во мраке ночи он бежал от нас.
Без войска он бежал, тоской палимый,
Разбили рать и стан его сожгли мы.
Теперь спастись мы не дадим ему!»
Была печать приложена к письму,
И вестник поскакал с письмом владыки.
Когда прочел его кайсар великий,
Восславил он того, кто создал мир,
Устроил во дворце богатый пир,
Он щедро дервишам раздал динары,
Чтоб радовались молодой и старый,
И быстро на письмо нашел ответ,
Благоухавший, словно райский цвет:
«Бог справедливый, милостивый, правый,
Бог солнца, и луны, и звездной славы,
Бог знатности, возмездья гневный бог
Победу одержать тебе помог.
Молись ему, лишь он — твоя защита,
Твори добро и тайно, и открыто».
Хранимый для великих дел венец,
Который завещал ему отец,
И ожерелье, и ларец богатый,
И жемчугом расшитые халаты,
Рубины, что сверкали блеском звезд,
Украшенный жемчужинами крест,
И сто верблюдов с длинными ногами,
Навьюченных каменьями, деньгами,
И золотой престол, — отправил в дар
Царю победоносному кайсар.
Четыре мудреца и звездочета
Сопровождали караван почета.
Навстречу им велел послать Хосров
Высоких саном тысячу бойцов.
Прочтя письмо и потрясен дарами,
Сказал мобеду правящий царями:
«Халат румийский — дивной красоты.
Жемчужной нитью вышиты кресты.
Иран таких не знает одеяний:
Их надевают только христиане.
Когда халат надену, скажет свет:
«Как христианский царь, Хосров одет».
Обидится кайсар, коль не надену,
Быть может, заподозрит он измену.
Как быть? Боюсь услышать клевету:
Мол, ради выгод стал рабом Христу».
Сказал мобед: «Ученье наше свято,
А вера не зависит от халата.
Зардушта веры ты высокий жрец,
Хотя кайсар — твоей жены отец».
Хосров надел, не оскорбляя дара,
Венец кайсара и халат кайсара,
Прием устроил он в своем дворце,
Предстал в халате, в царственном венце.
Решили те, в ком были ум и знанье:
«Исполнил он кайсара пожеланье».
Другие молвили: «Погиб Иран,
Шах принял тайно веру христиан».
Украсил утром шах свою обитель,
Воссел на трон Каяна повелитель,
Гостей созвал он в розовый приют,
Сказал слуге: «Румийцы пусть придут».
Явился Ниятус на то собранье,
С мужами знаний и с мужами брани.
В халате Рума к ним Хосров сошел,
С приветливой улыбкой сел за стол.
Приблизился Бандуй с травой священной.
Молиться начал шах творцу вселенной,
И что-то тихо произнес потом.
Тут Ниятус, следивший за столом,
(Раскладывал он хлебы в то мгновенье),
Встал шумно с места и сказал в волненье:
«Я в святотатстве, шах, тебя виню:
Надевши крест, не молятся огню».
Вскочил Бандуй, столкнув плоды и вина,
Ударил по лицу христианина.
Властитель пожелтел, как шамбалид,
И ярость овладела им, и стыд,
Сказал Густахму: «Этот грубый воин
Сидеть с вельможей рядом не достоин.
Безмозглый, оскорбил румийца он,
Меня заставил осрамиться он».
Ушел румийский витязь непреклонный,
Обидой и вином воспламененный,
Надел кольчугу, вынул меч стальной,
Чтобы нарушить на пиру покой,
Посла отправил во дворец Хосрова.
Тот всадник произнес такое слово:
«К тебе пришел я, чтоб разбить врага,
Меня ударил подлый твой слуга.
Пришли ко мне презренного Бандуя,
А нет — в сраженье войско поведу я».
Тут вспыхнул шах: «Пусть знает Ниятус,
Что от Зардушта я не отрекусь,
Не отрекусь от веры славных предков,
Моих священных и державных предков.
Никто не думал вспоминать Христа,
Чисты от оскорбления уста,
Но верен я Зардушту и Яздану,
Христианином никогда не стану.
Я видел Рум, я знаю край родной,
Кто ты такой, чтоб в спор вступать со мной?»
«Я возмущенье войска успокою,
Я Ниятуса помирю с тобою, —
Сказала мужу мудрая Марьям, —
Пусть твой Бандуй пойдет со мной к шатрам,
Клянусь, его обратно приведу я,
Но пусть румийцы взглянут на Бандуя.
Без повода зачем стремиться в бой?
Не лучше ль мирною пойти тропой?»
Пришелся шаху тот совет по вкусу,
Отправил он Бандуя к Ниятусу,
Велел он десяти богатырям
Сопровождать Бандуя и Марьям.
Нужна владыке мудрая царица,
На чьих устах всегда совет хранится!
«Начни, — сказала, — с дядей разговор,
Ты, легкомысленный зачинщик ссор!»
Скажи ему: «Иль ты забыл, что вместе
Кайсар и шах идут во имя чести?
Что с ним родством связал себя кайсар,
Сокровища отправил шаху в дар?
Иль ты забыл, что слышал от кайсара:
«Не отвернется шах от веры старой!»
Иль хочешь ты, сердитый Ниятус,
Чтобы распался двух держав союз?
О нашем благоденствии ревнуя,
В свои объятья заключи Бандуя!»
Полезен был племянницы совет,
И рассмеялся Ниятус в ответ,
Бандуя щедро одарил вельможа,
Пошел с ним рядом, сердца не тревожа.
Шах молвил, Ниятуса увидав:
«Бандуй, затеяв ссору, был неправ.
Лишен ума, с разгоряченной кровью,
Он из-за веры предался злословью.
А ты, воитель, будь его умней,
Не затемняй ты солнца наших дней.
Ужель труды кайсара мы развеем?
Еще мне битва предстоит с злодеем,
Я жажду отомстить за кровь отца,
Чтоб радовались чистые сердца,
Ормузд мне завещал свои проклятья,
Хочу его убийцу покарать я!»
Ответил Ниятус: «О царь царей,
Привержен вере пребывай своей,
Мудрец к чужим святыням не стремится,
Ты не сердись на пьяного румийца!»
Они беседовали за столом,
И к войску Ниятус пошел потом.
