В чертоге, тайну от людей храня,
Провел он с нею три счастливых дня,
А на четвертый день, когда светило
К земле своей сиянье обратило,
Иранский шах под бременем забот,
Призвал больших и малых воевод.
За Ниятусом, панцирем украшен,
Явился Кут с воинственным Саркашем.
«Кто из мужей, — спросил иранский шах, —
Вступая в битву, забывает страх?
Кто с обнаженной сталью рвется в сечу,
Хотя бы лев спешил ему навстречу?»
Ответил Ниятус царю царей:
«Я выбрал семьдесят богатырей».
Он витязей окликнул поименно,
И встали тысячи под их знамена.
Увидев эту избранную рать,
Что недруга стремилась растоптать,
Воскликнул шах: «Я жребий свой приемлю!
Как море, жемчугом наполню землю!
Молчание храните на устах,
Заботу проявите о друзьях,
Да будет вам услада и прохлада
От ветерка заоблачного сада».
Шесть дней в пирах веселых провели,
В еде, в питье, от горестей вдали,
А на седьмые сутки той недели
Походные литавры загремели.
Вступили всадники в Азербайджан.
В пустыне Дук расположили стан.
«Вкусить покой коням и людям надо.
Будь пастырем воинственного стада, —
Шах молвил Ниятусу. — Я сейчас
С друзьями верными помчусь в Ханджас».
Хосров погнал коня по той дороге,
Где пребывали в смуте и тревоге
Бандуй с дружиной, армянин Мусиль.
Увидев издали густую пыль,
Они мечи на бедра нацепили
И понеслись навстречу этой пыли.
Спросил Густахма юный шахиншах:
«Кто скачет к нам, степной взметая прах?»
Сказал Густахм: «Пусть с места не сойду я,
Когда вдали не вижу я Бандуя!»
Воскликнул шах. «Да ты мне растолкуй, —
С чего ты взял, что всадник тот — Бандуй?
Он жив? Тогда в тюрьме томится в страхе,
А мертв — так голова его на плахе».
Сказал Густахм: «Клянусь я головой,
Что рядом с другом скачет дядя твой».
Вот прискакал Бандуй с Мусилем вместе.
Они сошли с коней в тенистом месте,
Хосрову поклонились до земли.
Сказал Бандуй: «Мы счастье обрели».
О сыне Сиавуша он поведал,
Которого насильник смерти предал.
Сказал Хосров: «Ты много перенес».
Потом Бандую задал он вопрос:
«Кто спутник твой?» Бандуй ему ответил:
«Зачем Мусиля с лаской ты не встретил?
Из-за тебя покинул он Иран,
В далекий Рум направил караван,
Не зная, где рабы костьми полягут!
Из-за тебя он столько вынес тягот,
Благоустроенный покинул дом,
Своей звездой к твоей звезде ведом!
Есть жемчуга, оружье и дружина
У благороднейшего армянина».
Шах молвил: «Верностью я дорожу.
Тебя, Мусиль, я щедро награжу.
С вельможами воссядешь ты моими,
Над всеми я твое возвышу имя».
Сказал Мусиль: «Рожден для добрых дел,
О шах, счастливым сделай мой удел!
Позволь твое мне славословить время,
Позволь твое поцеловать мне стремя…»
В Азербайджан Хосров погнал коня,
И путники вступили в храм огня.
Они святому поклонились месту.
К ним вышел маг, читая Зенд-Авесту.
Шах жемчуга насыпал на ладонь
И бросил драгоценности в огонь.
Рыдая, властелин ушел от мага.
Воскликнул: «О Яздан, податель блага,
Повергни зложелателей во прах!
Не только слезы на моих глазах, —
Все помыслы мои открыты богу.
Избрал я справедливости дорогу,
Так справедливому ты помоги,
Да не ликуют злобные враги».
Так говорил Хосров. Правдив и молод,
Грядущих мук предчувствием уколот,
Он в сердце вдруг почувствовал недуг.
Вступил он заполночь в пустыню Дук.
Когда примчалась весть, что шах вернулся,
Военный стан мгновенно встрепенулся.
Сказал бы ты, взглянув издалека,
Что не земля бушует, а река.
Дружины вспомнили о бранном деле,
Литавры на слонов своих надели.
Едва Бахрам узнал от верных слуг,
Что прибыл с войском шах в пустыню Дук,
Призвал он, не удерживая вздоха,
Вельможу знатного Доропаноха.
С приязнью относясь к его уму,
Бахрам послание вручил ему
На имя Андиёна и Гардуя,
Густахма, и Шапура, и Бандуя,
И родовитейших богатырей,
Служивших юному царю царей.
Писал он так: «Я в сердце славлю бога,
Да будет зла противна вам дорога,
Да наставляет вас благой творец, —
Друзья, от сна проснитесь, наконец.
С тех пор, как дерева Сасана семя
Взошло у нас, — настало скорби время.
Прочтите письмена: одно лишь зло
То дерево Ирану принесло.
Сасаны не искали благородства,
Они алкали крови и господства.
Убийц родоначальник, Ардашир,
Поверг в печаль и смуту целый мир.
О Суфарое вам напомнить надо:
Освободил он от оков Кобада,
Не дал он голове его упасть.
Но лишь Кобад обрел венец и власть, —
Неблагодарный, все дела устроя,
Спасителя убил он — Суфароя.
Тот жалок, кто, всю жизнь ища эбен,
Слоновью кость найдет ему взамен.
Тот никогда не встретится с удачей,
Кто ищет жемчуга в воде стоячей.
Отца не уважающий злодей
Погубит счастье собственных детей.
Тот, кто решил довериться Сасанам,
Доверился коварствам и обманам.
Вы для Хосрова — это не слова —
От старой безрукавки рукава!
А для меня вы — как зеница ока,
Вокруг меня воссядете высоко,
Я мягко буду править, как Ормузд.
Без вас душа скорбит, дворец мой пуст.
Я не боюсь ни Рума, ни кайсара,
Погибнет враг от моего удара.
Садитесь на коней, ко мне спеша,
Да возликует вновь моя душа».
Бахрам с дарами то письмо отправил,
А караван Доропанох возглавил.
Когда гонец достиг пустыни Дук,
Он столько войска увидал вокруг,
Что вся земля была под ним: казалось,
На ней дорог свободных не осталось!
«Ужель, — решил он, — смерть потребна мне?
Стремленье шаха не враждебно мне.
Везя на тридцати верблюдах вьюки,
Зачем на верные итти мне муки?
Тот видит гору, кто стоит внизу.
Давай-ка я Хосрову отвезу
Письмо Бахрама и дары Бахрама,
И отстранюсь я от игры Бахрама».
В укромный час к Хосрову он пришел.
Царю царей письмо вручил посол,
И много жемчугов, и много денег,
И много слов принес ему изменник.
Сказал Хосров, когда письмо прочел:
«Ты мудро поступил, что к нам пришел.
От низкого уйдя, избегнешь срама.
Мы презираем грязного Бахрама.
Достойно смеха жалкое письмо:
Лежит на нем бессилия клеймо».
Велел он написать слова ответа,
Как бы от имени мужей совета:
«Твое письмо, о гордый муж войны,
Пришло, как дуновение весны.
Веди дружины — мы тебе поможем,
В бою мы всех румийцев уничтожим.
Мы ждем тебя, покорностью дыша:
С Хосровом наш язык, с тобой — душа.
Тебя Хосров презренный устрашится
И побежит в день битвы, как лисица,
Когда увидит воинство твое,
Величье и достоинство твое».
Печатью шахиншах скрепил посланье,
Сказал Доропаноху на прощанье:
«Вручи письмо Бахраму Чубина.
За службу воздадим тебе сполна».
Он щедро наградил его деньгами,
И ценным яхонтом, и жемчугами.
С ответом поспешил Доропанох:
Гонец от радости не чуял ног.
Прочтя письмо, Бахрам утратил разом
Спокойный дух и прозорливый разум.
Велел он войску двинуться в поход.
Он изумил вельмож и воевод.
Пришли седоголовые в печали:
«Отсюда ты не уходи, — сказали. —
В Иране войско должен ты беречь:
Хосрова встретят здесь вражда и меч.
Подумай о своей грядущей доле
И не ищи спасения в престоле».
Но войску двинуться велел Бахрам,
Не вняв седобородым мудрецам,
И всадники, внимая барабану,
Помчались по пути к Азербайджану.
В пустыню Дук вступили на заре.
Дорогу преградили мошкаре.
Сошлись они с румийцами вплотную.
Воскликнул Чубина: «Теперь взгляну я,
Воинственна ли вражеская рать?
Воистину ли сможет воевать?
Насколько будет бой с Хосровом труден?
Сказав, мироискатель-простолюдин
Вдел ноги в боевые стремена.
За ним — Изадгушасп, Ялонсина
Приблизились к румийцам незаметно,
Увидели, что войско их несметно.
Ошеломило их и потрясло
Мечей, знамен и всадников число.
А в это время воины-румийцы,
Пред шахом повязали поясницы,
Сказав: «Мы ждем. Настал сраженья час».
И, согласившись, отдал шах приказ.
