Был неожидан дела поворот.
Все мысли у царя пошли вразброд,
Когда ему вручил посланье воин.
Кайсар мобеду приказал, расстроен:
«Пусть вновь придут ученый и знаток,
Кому ясны основа и уток,
Пусть, погрузясь в неведомое снова,
Откроют тайну бытия Хосрова.
Поглубже вникнут пусть в его дела.
Коль дни его окутывает мгла,
То я Хосрову помогать не стану:
Пусть за лекарством едет он к хакану.
Но если вновь наденет он венец
И станет шахом, как его отец,
То лучше буду я с Хосровом вместе,
Чтоб против нас не затаил он мести».
Созвал мобед, услышав те слова,
Волхвов, постигших тайны естества;
Пришли седобородые румийцы,
Держа в руках и книги, и таблицы.
Всю ночь они трудились напролет,
А утром молвил главный звездочет:
«Кайсар! Прочли мы древних книг страницы,
Исследовали звездные таблицы,
Проникли мы, за Фалатуном вслед,
В таинственный круговорот планет.
Прочли мы в звездной книге величавой:
«Хосрову суждено владеть державой,
И тридцать восемь лет он проживет
Не ведая ни горя, ни забот».
Кайсар, взволнованный необычайно,
Сказал: «Открылась будущего тайна.
Теперь какое скажем слово мы?
Как будем исцелять больного мы?»
«Хосров получит помощь от хакана,
Достигнет цели, став царем Ирана, —
Сказал мобед, — но вспыхнет в нем тогда
К тебе, кайсар, смертельная вражда.
Ты всех мудрей, ты сам прими решенье, —
Послать ли войско и вооруженье».
Сказал кайсар: «Хотим иль не хотим, —
Судьба сильнее, рок неотвратим.
Оружье, рать Хосрову я отправлю,
Себя от пытки жертвою избавлю».
Он сразу же посланье написал,
Вознес Хосрову множество похвал,
Мол, выслушал я мудрого мобеда,
Шла о добре и зле у нас беседа.
Времен прошедших мы постигли суть,
Опять вступили мы на прежний путь.
Шла речь у нас о Руме, об Иране,
Достигла наша мысль конечной грани.
Теперь узнай, о венценосный шах,
Что все мои войска — на рубежах,
А здесь, вокруг дворца, в Кустантание,
Держу я лишь отряды небольшие.
Но воеводам отдал я приказ,
Со всех сторон идут войска сейчас,
Когда придут — к тебе направлю сразу,
Да подчинятся твоему приказу…
Сказали мы колючие слова,
Их шило мы вонзили в нёбо льва,
Затем, что мудрый помнит слезы мира.
Во времена Шапура, Ардашира
Не старились ли юношей сердца
От войн, которым не было конца,
От множества набегов и предательств,
Убийств, и грабежей, и надругательств?
Ормузда, Кай-Кобада вспомяни:
Не знали справедливости они.
Вот почему была черна, угрюма
Судьба многотоскующего Рума,
Великая, богатая страна
Иранцами была разорена,
По нивам разлились потоки крови,
Не молкли плач сирот и ропот вдовий,
Сады и рощи превращались в тлен,
Детей и женщин уводили в плен.
Поэтому не диво, что хранится
Доселе ненависть в груди румийца.
Но знай, что вера христиан чиста,
Что зла не делают рабы Христа,
Что правда мне милее всех обманов,
Что я далек от козней и капканов.
Защита угнетенных — наш завет,
Нас озаряет милосердья свет,
Мы победили вечной тьмы исчадье,
Мы превратили яд в противоядье.
Об этом я повел рассказ опять,
Чтоб старое забвению предать.
Мы договор с тобою заключаем,
Сердца друг другу мы в залог вручаем,
А если так, скажи мне: «Я клянусь,
Что буду я молчать про наш союз,
Пока я царь, скорей отдам я душу,
Но клятвы никогда я не нарушу.
Пусть в Руме процветают города.
От дани откажусь я навсегда, —
Трудом добыл я дружбу: на богатство
Ее менять — позор и святотатство!»
Когда ты мне такую клятву дашь, —
Поверю, что союз окрепнет наш.
Мы уничтожим тех, кто за поживой
Нагрянут к нам с войной несправедливой.
Страшиться мы не будем никого,
Мы нашу дружбу превратим в родство!
Но я боюсь: когда венец наденешь,
Ты к злу вернешься, клятве ты изменишь
Ты поведешь, нарушив договор,
О Сальме и о Туре разговор.
Былое зло хочу предать проклятью,
Наш договор хочу скрепить печатью.
Мы долго враждовали до сих пор, —
Да превратится в мир старинный спор,
Для распрей да не сыщутся причины,
Иран и Рум, да будем мы едины!
Ты девушку в моем дворце найдешь,
Что превзошла своим умом вельмож.
И если, нашей веры чтя законы,
Ту девушку ты взять захочешь в жены, —
Два рода превратятся в род один,
Кайсару внуком станет шахский сын.
Процарствует он много лет спокойных,
Не думая о мятежах и войнах.
Царил Пируз и правил Хушнавоз
Но где они? Их жизни вихрь унес.
Как будто длинный день пролег меж ними,
Наполненный страданьями одними!
Нас поучал Иисус: в источник бед
Вступает царь, нарушивший обет.
Кто видит в справедливости обузу, —
Тот глуп и жалок! Вспомни-ка: Пирузу
Не помогал ли честный Хушнавоз,
Укрыв его престол от бурь и гроз?
Но с другом поступил Пируз жестоко
И в битве стал добычей злого рока:
Он потерял и войско, и престол,
Когда путем бесчестья он пошел.
Ты молод, не постиг науку власти.
Когда тебя влекут покой и счастье,
Пойми: не терпят рать, народ и двор
Того, кто нарушает договор.
С ним не дружи: чужой иль соплеменник,
Не заслужил и савана изменник!
Теперь, узнав желание мое,
Храни в уме послание мое
Ты от строки начальной до конечной,
Пришли ответ на мой привет сердечный.
Скрой от писца сокровища души:
Ответ своей рукою напиши,
А я тебя от горестей избавлю,
Оружье, войско и казну отправлю.
Да будут все, кто мил тебе, в чести,
А ненавистников своих — прости:
Из сердца зло гони ты неустанно
Во имя милосердного Яздана.
Насилие за силу не прими,
Не будь жесток с подвластными людьми,
Не зарься на чужое достоянье:
Прекрасно только доброе деянье.
Благоустрой державу и народ,
Опорой будь голодных и сирот,
Дарообильный и великодушный,
Дай кров — бездомным, нищим — хлеб насущный.
Когда ты станешь светом для сердец,
Никто не посягнет на твой венец.
Будь стражем бдительным родного края,
Врагов не бойся, мир оберегая:
Тех шахов осеняет благодать,
Кто радость мира может охранять
Народ иранский подружи с румийским,
И станешь мне из близких самым близким!
Лишь высохла последняя строка,
Что царственная вывела рука,
Кайсар посланье за печатью спрятал, —
Он тайну сердца перстнем запечатал.
Когда с посланьем прискакал гонец,
Хосров сказал иранцам: «Наконец
Заря на небесах взошла иначе,
И обернулось к нам лицо удачи.
Кайсар прислал письмо, к добру влеком,
В его словах мы пользу обретем.
Он порешил, на благо нашим странам,
Пресечь вражду меж Румом и Ираном».
Те молвили: «Не ищем мы венца,
От мести мы очистили сердца.
Ты победишь, заботы сбросишь бремя,
И на земле твое прославят время!»
Был шаху по душе такой ответ.
Вновь засиял пред ним надежды свет.
