Зеленые глаза ее обещали награду. Ну конечно, после того, как мы окажемся в безопасном месте.

Поскольку холодной ванны под рукой не имелось, я попробовал таблицу умножения. Восемью семь будет… Нет, правда, сколько будет семью восемь?

Честное слово, эта девчонка читала мои мысли.

— Я не уверен, что могу ручаться за себя.

Тревога! Тревога, Гаррет! Смертельная опасность!

И разочарование. Просто чудовищное разочарование. Мне так и не выпало шанса проверить, способен ли я противостоять столь неодолимому искушению.

— Черт! — выругалась она, стоило мне, извиваясь червем, протиснутся на крышу. — Как он сумел проделать все так быстро?

Однако я смотрел не на Барата Альгарду. Я пытался выжить под шквальным огнем свирепых взглядов моей ненаглядной рыжей, бежавшей из плена подруг и вернувшейся к театру.

— Как-нибудь в другой раз, — пообещала Бегущая По Ветру, и ее обещание жгло меня огнем.

— Угу. Ловлю на слове. Черт!

В общем, обошлось без насмешек со стороны Потока Яростного Света. Зато она бросила взгляд, который долго еще будет преследовать меня.

— Вставайте, — скомандовала она. — Нам придется прыгать отсюда.

Вставать мне очень не хотелось. «Мир» содрогался, как при хорошем землетрясении, а черепичная крыша обледенела. Но я сделал, как она сказала. Вот какой я послушный.

Бегущая охватила меня рукой.

— Мне было бы проще, если бы я обвилась вокруг вас всем телом, — сообщила она. Мы сорвались с крыши и начали медленный спуск. — Можете попробовать представить себе это.

Это тоже будет меня преследовать.

Воображение у меня развито хорошо. Даже слишком.

И как, скажите на милость, взрослеть в таких условиях?

— И с чего это у тебя вид такой виноватый, Мальскуандо?

— Потому что ты заранее настроила себя на то, чтобы считать меня виноватым в чем-то. Например, в том, что я удрал от нехороших людей.

— Я видела, как она на тебе висла. Как плющ обвивалась.

— Я грохнулся бы камнем, если бы она этого не делала. А ноги у меня уже не такие пружинистые, как в бытность мою в морской пехоте. — Я помолчал и добавил, сам не зная почему: — И вообще, она левша.

— Разумеется, левша. Их род весь такой. — Дальше распространяться на этот счет Тинни не стала.

Я огляделся по сторонам. Народу перед театром заметно поубавилось. Строители ушли. Подчиненные Плоскомордого решили, что им лучше следить за строителями там, куда те ушли. Тарп с ними не ушел. Но хотел. Еще как хотел.

Барат Альгарда разговаривал с Бегущей По Ветру примерно о том же, о чем мы с Тинни. Правда, менее напряженно, и все его подозрения, как и у Тинни, были нацелены на меня одного.

Поток Яростного Света превратилась в убийственно застенчивый плющ. Она изо всех сил пыталась сменить тему разговора на Звонаря, на плохое поведение кузена Линка и на озверевшего Шнюка Эйвери.

Ей не потребовалось много времени, чтобы заставить Альгарду сосредоточиться на делах.

— Тинни, да черт же подери, хватит! Все это дерьмо не имеет к тебе ни малейшего отношения!

Мисс Тейт имела такой вид, словно какой-то жуткий зомби выпрыгнул на нее из ночной тьмы. И этим зомби был я. И я ощущал себя таким зомби. Ну, почти.

Впрочем, если что и отличает мою рыжую подругу, так это гибкость. Она оправилась на удивление быстро, придержав, правда, невысказанное пожелание, чтобы некто Гаррет обратился в золу и дым.

Грохот из «Мира» приобрел новый, более мрачный оттенок. Все, способное летать, вдруг поднялось в воздух, стремясь покинуть пределы квартала. Я даже не предполагал, что у нас здесь столько воробьев.

Паники не избежал и выводок огромных жуков. Хотя им и стоило бы сидеть себе спокойно под землей. Их горизонтальный полет продолжался не дальше тридцати ярдов и завершился фатальным соприкосновением с булыжной мостовой.

— Вот и все, — заметил я. — Надеюсь, что все.

Царивший внутри хаос вырвался наружу — в виде полудюжины власть предержащих, откровенно одуревших от страха. Даже с той точки, где я стоял, готовый при необходимости установить мировой рекорд в беге от опасности, можно было разглядеть, что Метательницу Теней серьезно покусал какой-то любитель поработать челюстями. По крайней мере выглядела она изрядно потрепанной.

Линк Дирбер явно задолжал своему дружку Шнюку поцелуй в нескромное место за то, что тот вытащил его поганую задницу из дома. Шнюк снова производил впечатление вменяемого — насколько это вообще возможно в его случае, конечно.

Остальные выползали и вытаскивали друг друга на снег; ни один из них не выказывал удовольствия столь здорово срежиссированной проказой.

Какого черта? Похоже, им всем серьезно намяли бока. Но как?

— Я больше не могу утверждать, что эти призраки не причинили никому вреда.

Примерно полминуты царила тишина, потом цинковый оркестр извлек еще несколько аккордов зловещего марша и стих, оставив за собой лишь гулкое эхо.

Из дверей «Мира» выпрыгнул призрак молодого человека, отчетливый вплоть до угрей, веснушек и прыщей. В своих призрачных руках он держал половую доску шириной дюймов шесть и толщиной в два. Огрев этой доской Линка Дирбера, он устремился к Шнюку Эйвери, колотя всех, кто попадался ему на пути. Пробившись к Шнюку, он повторил операцию, отшвырнул доску в сторону и снова исчез в дверях. Все вместе заняло не больше нескольких секунд.

Странное поведение для призрака, который показался мне смутно знакомым, если вспомнить. Впрочем, все произошло так быстро…

Воцарилась полная тишина. Ни разговоров, ни музыки. Концерт закончился. Жирной леди нечего было больше сказать.

Метательница Теней пыталась подняться на ноги и снова падала. Она получила хорошую, от души плюху, потому что имела неосторожность оказаться между призраком и Шнюком Эйвери.

Те из нас, кто по недомыслию все еще оставался поблизости, буквально отказывались верить своим глазам. Этого просто не могло быть. Эти люди принадлежали к узкому кругу самых гнусных из всех гнусных обитателей Холма. Да что там, всей Каренты. Всего этого чертова мира. Взятых вместе, их должны бояться даже боги. Однако Дирбер валялся в грязи. Эйвери стоял на карачках с окровавленной физиономией, а Метательница Теней, похоже, не могла шевелить рукой.

— Ох, Мальскуандо! — шепнула Тинни. — Все это оборачивается жутким дерьмом. — Надо сказать, она редко позволяет себе такие выражения. — Нам никогда не достроить «Мир»!

Признаюсь, меня это тоже начинало серьезно тревожить. Макс наверняка придет в ярость. Вряд ли ему понравится, если типы с Холма начнут погибать в принадлежащей ему недвижимости. Это плохо сказывается на бизнесе.

Забулькали жестяные свистки. Из-за деревянного забора вынырнули красные фуражки. Двое или трое устремились в погоню неизвестно за кем в театр, остальные закружились на месте, остановились и уставились на избитых заклинателей, не веря своим глазам. Ни один из них не имел ни малейшего представления о том, как тут быть. Дрянь дело.

Скорее всего, если им не удастся придумать ничего путного, они примутся крушить все подряд.

Что до меня, то самым разумным было бы отойти назад, прислониться к какой-нибудь более или менее подходящей стенке и надеяться на то, что меня не заметят. Потом по возможности переместиться куда-нибудь подальше, а там уже изображать из себя героя. Вместо этого мне пришлось идти в атаку и спасать жизни. Зная, что павшие, раненые и просто перепуганные заслуживают к себе не лучшего отношения, чем к бешеным псам. И прекрасно понимая: что бы ни случилось, во всем все равно обвинят сыночка миссис Гаррет.

Вот так и вышло, что Гаррет, Альгарда и Бегущая По Ветру пытались вдохнуть жизнь в людей, о которых я если и думал, то преимущественно в надежде, что рано или поздно их поразит гром небесный.

Пара красных фуражек тоже подключилась к нашим усилиям.

Хватило всего нескольких секунд, чтобы понять: Линку Дирберу земная помощь уже ни к чему. Все остальные дышали. Трое оставшихся невредимыми стояли вокруг нас, распустив слюни так, словно потусторонний бандит вышиб им мозги.