— Кайра, выйди из комнаты. Пожалуйста, — сказала она.

«Пожалуйста» было добавлено после паузы в тоне приказа. Выпятив губы — гарантия, что она собирается встать тут же под дверью, чтобы подслушивать, — рыжеволоска-подмастерье удалилась.

— Не будь таким цыпленком, Гаррет. Возьми меня снова за руки.

— Но тогда ты начнешь лягаться.

— Я могу! — она улыбнулась, но не очень убедительно. Пора становиться немного менее собой.

— Прости.

— Ты ничего не можешь с этим поделать — твой рот берет над тобой верх, когда ты нервничаешь.

— Я не нервничаю.

— Нервничаешь, и еще как! Ты до смерти перепугался того, что я наконец-то собралась с духом решить, чего я хочу от нас с тобой.

Тонко подмечено. Я постоянно боюсь, что это наконец-то произойдет — а я отвечу тем, что засуну обе ноги на ярд в собственную глотку. Но я также боялся и того, что мы никогда не доберемся до этого вопроса.

— Есть немного, — признался я. — Потому что может статься, что в один прекрасный день у тебя случится приступ здравого смысла и ты меня прогонишь.

— Может быть, так было бы лучше всего. Половину времени я только и делаю, что утихомириваю тебя. Но я испорченная. Я с детства привыкла во всем себе потакать. И я не могу представить себе своей дальнейшей жизни без тебя в ней.

Ба! Похоже, разговор пошел серьезный.

— Понимаю. Я тоже не могу.

— Но это не то, о чем я хотела с тобой поговорить. Просто само собой подвернулось на язык.

Еще бы! У этой женщины нет никакого самоконтроля.

— Я хотела поговорить с тобой о Пенни.

— Вот как? — пискнул я. Она: увидела охватившее меня облегчение, и даже умудрилась выдать убедительный хмурый взгляд. Эффект от которого был тут же потерян, поскольку ей пришлось высморкаться.

— Ну хорошо. И что насчет Пенни?

— Она на самом деле не жрица.

— Да что ты! Сюрпризам нет конца.

— Кончай зубоскалить, умник. Она не жрица, поскольку так и не была посвящена. Она была тогда слишком; молода — и до сих пор еще слишком молода. Ей всего тринадцать лет, хотя ты никогда в это не поверил бы, если бы увидел ее раздетой. А я, черт возьми, надеюсь, что этого не случится даже после того, как ей исполнится четырнадцать!

— Мне, кажется, здесь не хватает пары-тройки деталей, чтобы понять, о чем ты толкуешь.

— Когда ей исполнится четырнадцать лет, она официально станет взрослой. В ее культе это означает, что настало время становиться священной проституткой. Они отдают себя, чтобы таким образом почтить богиню — и добавить немного денег в храмовую казну. До тех пор, пока не найдут себе мужа.

— А Йимбер, похоже, в недавние времена был интересным местечком!

— Угу, тебе бы там понравилось… Черт, да ты бы каждый божий день ходил в церковь — вместо того, чтобы заглядывать туда только на свадьбы и похороны!

Может быть. Если религиозная мзда была бы не слишком велика.

— Знаешь, ты, возможно, была бы удивлена…

— Возможно, но я сомневаюсь. Ты, если уж на то пошло, так никогда и не вышел из шестнадцатилетнего возраста. Ты никогда не можешь заглянуть дальше настоящего момента.

Она была не совсем неправа. Но мы опять перешли на личности…

— Но это не то, о чем нам нужно было поговорить, — сказала она. — Мне не следовало болтать об этом. В любом случае, она никогда не позволит тебе приблизиться к ней. Она боится тебя до смерти.

— Что? Но я же такой белый и пушистый! Зачем меня бояться?

— Потому что…

— Тинни… — Это было произнесено едва ли громче, чем шепотом.

Пенни Мрак, бледная, как погода за окном, выглянула из-за косяка открытой двери спальни. Она действительно выглядела напуганной до смерти.

— Ты уверена?

— Когда-нибудь я все равно должна это сделать.

Я удалился к мансардному окну, находившемуся по другую сторону большой, с балдахином, кровати Тинни — так, чтобы кровать оказалась между мной и этой иногородней бродяжкой-жрицей-принцессой.

Девочка просачивалась через дверной проем дюйм за дюймом. Кто-то сбил ее с ног, украл ее лохмотья, отскреб и оттер ее, вымыл, причесал, подстриг, надраил и отполировал, после чего засунул в какие-то старые кайрины тряпки. Да уж. Она поистине творила чудеса, маскируясь под мальчика.

— Я тебя уже где-то видел, — сказал я. В качестве девочки Пенни Мрак показалась мне странно знакомой.

Тинни шлепнула меня по руке.

— Кончай пускать слюни, мальчишка. Она же еще ребенок!

— На этот раз ты не права, сладкая моя… Нет, правда, откуда я могу тебя знать?

Девочка задрожала, снова побледнев как смерть. Что сделало ее похожей на призрак из прошлого Белинды Контагью.

Вот оно. Она была похожа на Белинду, хотя ее волосы — после того как их вымыли — были каштановыми и немного вились от природы.

Мой древний дар находить неожиданные решения внезапно вновь проявил себя.

— Твоим отцом был Чодо Контагью, так?

Тинни ахнула и поперхнулась мокротой.

— Ты спятил, Гаррет, — просипела она.

— Возможно. Но…

— Ты прав, — проговорила Пенни своим тоненьким испуганным голоском. — Мама говорила мне… но как ты догадался?

— При этом освещении, одетая как девочка, ты очень похожа на свою сестру.

— Белинда… она не могла… она…

— Ты говорила с ней?

Белинда ни разу не упоминала о Пенни или о том, что у нее есть единокровная сестра. Как и о том, что ее посещал кто-то, занимающийся поиском потерянных родственников.

— Она не захотела бы меня видеть. — Пенни ухватилась за стойку балдахина по диагонали от меня, костяшки ее пальцев побелели. — Когда наш храм оказался в осаде, моя мать рассказала мне о моем отце. Это было против правил. Мы не должны знать этого… Его я тоже пыталась увидеть, но меня не пустили к нему.

Мягко подталкивая, я сумел заставить Пенни рассказать историю своей жизни.

— Этот человек приходил повидаться с моей матерью дважды в под. И со мной. Он всегда приносил с собой подарки. Я не знала, кто это такой, пока мать не рассказала мне — в самом конце. Но он перестал приходить, когда начал приобретать здесь влияние. Я ни разу не видела его после того, как мне исполнилось десять. И после того как он перестал приходить, жрецы А-Лафа начали буйствовать. Сначала они захватили городское управление. Через какое-то время уже не оставалось разницы между советом городских старейшин и их дьяконским собранием. А потом они обрушились на другие религии…

Да — самыми грубыми методами. Запугивая приверженцев других богов и устраивая поджоги. Те, кто был слаб, приняли их веру. Более стойкие бежали или были убиты. В конце концов осталась только А-Лат — вся империя которой состояла теперь исключительно из ее главного храма.

— А потом они пришли за нами.

— И ты бежала?

— Моя мать заставила меня. Она хотела, чтобы я принесла Удачу в Танфер. Тайно. Она велела мне найти моего отца. И вот я пришла — но я не могу добраться до него!

Судя по ее рассказу, Пенни не видела убийства своей матери, но я не придавал этому особого значения. У свидетелей часто бывают проблемы с расположением событий во времени. Между моментом, когда ей было сказано бежать, и моментом, когда она пустилась в путь, запросто могло пройти несколько недель.

Впрочем, знающий свое дело циник всегда учитывает самые мрачные возможности.

Пенни разразилась слезами.

— Я думала, это будет просто! Я отыщу своего отца, и он сделает так, что все снова будет хорошо. Он ведь большой человек!

— Ты действительно хочешь увидеться с Чодо?

Испуганный девчоночий кивок.

— А он знает, кто ты такая? Он узнает тебя, если увидит?

Еще один кивок, но не очень уверенный. В окутанном тенями крысином гнезде моего мозга зашевелился план.

— Я могу привести тебя к нему.

Это, по-видимому, привело ее в искренний восторг — до тех пор, пока она не осознала, что я хочу взять ее к себе домой. Тут вся ее бледность вернулась. Казалось, она была готова броситься бежать.