— Ты к чему-нибудь прикасалась? Что-нибудь делала?

Паленая, пятясь, удалилась из спальни, не переставая пялиться на достоинство Рафи. И так и пялилась, пока я не задернул занавеску. Я фыркнул, но развивать тему не стал. У меня возникло подозрение, что в будущем она не станет проявлять тягу к романтическим экспериментам.

Я решил, что, пожалуй, стоит собрать здесь все предметы, представляющие интерес для ведомства Тупа, а то через минуту после того, как мы с Паленой уйдем, жилище Кейзи превратится в голое место.

— Гаррет…

— Да?

— Ты сказал, что если увижу что-то интересное…

— И ты нашла Рафи чрезвычайно интересным юношей.

— Нет, не это, — ответила она таким тоном, что я застыдился.

Сын мамы Гаррет, увы, склонен иногда ставить плотское выше духовного.

— Я видела что-то интересное в окне.

Я понял, что она хочет сказать, когда в окне снова возник вид перед фасадом дома.

На противоположной стороне улицы расположились три серебристых эльфа. Они держались поодаль от толпы, но их одеяние было настолько необычным, что не могло не привлечь внимания. Однако на них никто не глазел, а значит, и здесь в ход пошло волшебство. Людей это волшебство обманывало, но не могло ввести в заблуждение окно.

Троица прикидывалась женщинами. Женщинами, которые не знают, куда двигаться дальше. Одна из них всматривалась в какой-то предмет, находящейся в ладони вытянутой руки, и одновременно поворачивалась направо и налево.

— Мы сотворили нечто такое, что привлекло внимание врагов Кейзи, — сказал я. — Скоро они окажутся здесь. Но пока им еще не до конца понятно, где его искать. Поэтому линяем отсюда, пока не поздно.

Я посмотрел в окно, когда на нем снова появился вид улицы перед домом. Меня интересовало, есть ли у этих серебристых отродий талия и груди? Выглядели малышки прекрасно, и, будь я проклят, если у них не имелись выпуклости, способные привлечь внимание мужчины к элегантным серебряным формам.

Когда мы с Паленой вышли на улицу, серебристых эльфов в поле нашего зрения не оказалось. Я интуитивно, хотя и крайне слабо ощущал их присутствие.

— Ты улавливаешь какой-нибудь запах?

— Что-то очень холодное… Похожее на то, что я чуяла, когда мы шли по следу мальчика. Но все же не совсем то.

— Думаю, это потому, что мы здесь имеем дело с другой бандой эльфов. Существует своего рода пирамида. Есть парень по имени Кейзи, который охотится за двумя типами по имени Ластир и Нудисс, потому что они объявлены в розыск за неизвестное нам преступление. Кроме того, мы имеем еще трех эльфов — видимо, женского пола. Во времена не столь отдаленные они совершили налет на конюшню Плеймета и обитель семейства Проуз, пытаясь захватить Кипа. Затем имеется четверка, которой удалось захватить мальчишку. Если Кейзи не врал — по губам я этого определить не мог за отсутствием оных, — все эти типы тем или иным образом замешаны в криминальных делишках.

Мы двинулись прочь от отвратительного желтого здания.

Паленая указывала путь, я ковылял следом, волоча за собой мешок с множеством артефактов, спасенных от разграбления в пустой квартире Кейзи. Проходя мимо Дориса и Марши, я едва заметно кивнул. Мне казалось, что невидимые глазу эльфы идут за нами по пятам.

— Надега тоже вовлечен в преступную деятельность, — сказала Паленая, — однако значительная часть его дел не вызывает морального осуждения.

Хотя сказано это было не очень гладко, я гордился, что крысючка способна рассуждать на таком уровне.

— Верно, — согласился я. — Законы вовсе не предназначены для того, чтобы говорить, что хорошо, а что плохо.

В большинстве случаев их сочиняют, чтобы гарантировать чье-то преимущество перед всеми остальными. Такова уж человеческая природа. Или, вернее, такова природа всех разумных существ. Проклятие! Эти невидимки и впрямь где-то рядом. Мне кажется, они переходят улицу, направляясь в дом Кейзи.

В глубине души я с самого начала надеялся, что туда они и отправятся, вместо того чтобы тащиться за нами.

Не сомневаюсь, что серебристые эльфы, поднявшись наверх, получат развлечения выше крыши. Жилище Кейзи к тому времени уже будет кишеть ворами, мародерами и другими столь же милыми обитателями отвратительного желтого дома.

— Думаю, нам стоит заглянуть сюда позже и проверить, как дышат Кайен и Рафи. И дышат ли вообще?

У мамы с сыном могут возникнуть серьезные неприятности, если действие снотворного заклинания не прекратится.

— Помолчи. Мне надо сосредоточиться.

Итак, я остался единственным, кто отвлекал крысючку от дела. Тройня этим не занималась — они держали дистанцию, делая вид, что не имеют ко мне никакого отношения. Но мне надо было бросить мешок в экипаж, в котором по-прежнему покоился Дожанго. Я вовсе не хотел вечно горбатиться под этой тяжестью.

Боль в теле существенно уменьшилась, но жизнь оставалась далеко не розовой. Я едва ковылял, извиваясь всем телом, и меня начисто покинуло чувство юмора. Сына мамы Гаррет не веселили даже воспоминания о замешательстве, испытанном Паленой при обозрении достоинств Рафи. А ведь это было дьявольски смешно. Рассказ об этом может стать классическим, если придать повествованию некоторый литературный блеск.

Когда мы свернули за угол, и те, кто остался сзади, не могли нас увидеть, я остановился и не двигался с места до тех пор, пока ко мне не притопали Дорис и Марша.

Я бросил мешок на колени Дожанго. Результат превзошел все ожидания. Последовавшая из уст мелкого возмущенная тирада свидетельствовала, что он просто симулировал потерю сознания.

Оставив его на попечение братцев, я заковылял в ночь следом за Паленой. Я стонал, я причитал, я давал себе страшную клятву сменить профессию и зарабатывать на жизнь иными средствами.

— Куда, к дьяволу, мы премся? — пробормотал я.

Мы провели в дороге уже невесть сколько часов. Стояла глубокая ночь. С каждым шагом боль в верхних и нижних конечностях, так же, как и во всех суставах, чувствовалась все сильнее и сильнее. Мы продвинулись далеко на север, пройдя через кварталы, в которых селились настоящие эльфы. Все недоуменно смотрели на меня и на Паленую, пытаясь сообразить, правда ли мы муж и жена. Я вполне мог сказать им, что мы всего-навсего пара идиотов.

Это были опасные места. Но пока мы придерживались главной артерии, именуемой Великая авеню, нам вряд ли что-то грозило. Частично потому, что авеню традиционно считалась зоной мира, но главным образом в силу того обстоятельства, что следом за нами тащились Дорис и Марша. Дубинки гроллей со стуком волочились по камням мостовой, а мне казалось, что если мы протопаем еще немного, то за булыжники уже начнут цепляться костяшки их пальцев.

— Я иду по следу, Гаррет. И не я его здесь оставила.

Паленая тоже начала психовать. Видимо, крысючке уже следовало подкрепиться.

— Вот поэтому я и ненавижу всякую работу. Если вы ее начали, то уже не можете все бросить, чтобы ополоснуться парой кружечек пива. Приходится вкалывать, пока не свалишься с ног. Почему бы тебе не заглотить бутерброд?

Паленая, ни слова не говоря, отправилась к тележке и выкопала несколько здоровенных бутеров.

— Ты сразу почувствуешь себя лучше, если я скажу, что мы почти у цели. След почти свежий. Они прошли здесь часа три назад. Не больше.

Но на каждой светлой подкладке, как говорится, есть свое темное пятно, — Там же проклятущие ворота! — возопил я, увидев в отдалении зарево. — Только не говори мне, что они вышли из города!

— Хорошо, не буду, — тревожно ответила Паленая.

У нее имелись основания для беспокойства. Внешняя стена Танфера являлась для народа Паленой краем света. Крысюки считали, что, пройдя через ворота, они окажутся в таинственной и смертельно опасной космической пустоте.

Мое положение было немногим лучше. Я терпеть не могу деревни и очень редко покидаю пределы города. А когда покидаю, так лишь для того, чтобы нанести визит в поместье какого-нибудь богача, и, занимаясь там расследованием, чувствовать себя вполне комфортно. При первой возможности я возвращался в город.