— Я не могу проникнуть в мозг крысы без того, чтобы меня не засекли, но я улавливаю присутствие по крайней мере трех существ, и все они интересуются нашим домом. Допускаю, что один мозг принадлежит Пулар Синдж, а два других — ее собратьям по бунту против их Дядюшки.

У крысюков заведено именовать больших боссов Дядюшками — наверное, потому, что те, подобно Релиансу, относятся к ним как к своим племянникам и племянницам, строго, но справедливо.

Я не стал уточнять, откуда Покойник узнал, что Синдж обзавелась приятелями. Все и так ясно. Кто-то должен был помогать ей скрываться, приносить еду, сообщать новости и предупреждать об опасности. Могу поручиться, один из этих собратьев — Фенибро. Хотя нет, Релианс тоже бы его первым заподозрил; следовательно, такая умница, как Синдж, не стала бы ему доверяться.

— Перестань фантазировать и спускайся к гостям.

— А на что они мне сдались? Это ведь твои гости, старый хрыч.

— Спускайся, Гаррет. Твое присутствие необходимо.

Ну ладно, раз так, тогда спущусь.

Я проскользнул в комнату Покойника, незаметно, как слуга, к которому все привыкли и которого считают членом семьи. По дороге успел еще подергать дверь кабинета и убедиться, что она заперта. Когда захочет, Дин справляется со всеми обязанностями. Беда в том, что желание на него нападает крайне редко.

Вечеринка была в разгаре, но физиономии бить еще не начали. Дин убрал угощение и разломал свой импровизированный стол, освободив место.

Надо признать, у Покойника получается лучше моего. Сидят давно, а отрубиться никто не отрубился. Пока.

Я прислонился к стенке и стал наблюдать. Вскоре меня заметили.

— Ты в порядке? — заботливо осведомилась разгоряченная Тинни.

— Угу. Полежал, подумал.

— Помогло?

— Да как сказать? Что-то у меня не сходится.

Некоторое время спустя Манвил Гилби сообщил, что ему жизненно необходимо вернуться в особняк Вейдеров, и увлек за собой двух погрустневших девиц. Аликс и Никс получили прощальную порцию комплиментов от своих кавалеров — лейтенанта Нагита и Морли Дотса соответственно. По-моему, еще чуть-чуть — и игра зашла бы слишком далеко. Даже Белинда удостоилась мужского интереса: украдкой к ней присматривался капитан Блок, а в открытую ее осаждал до своего ухода великолепный Манвил Гилби (вместо того чтоб за вверенными ему дамами приглядывать!). Короче, вечеринка более или менее удалась, хотя бедный старый больной Гаррет так и не удосужился откинуть копыта. Она могла бы продолжаться и продолжаться, когда бы не Покойник, внезапно утративший всякий интерес к происходящему.

Назавтра все наши гости будут ломать головы, вспоминая, а что же, собственно, было. И в потере памяти станут обвинять меня. Как всегда.

На прощание я снова предложил Никс забрать с собой попугая. Она снова отказалась, а когда я скорчил рожу, прибавила заговорщицки:

— Приноси его, когда на огонек заглянешь, — и лукаво подмигнула. Тинни, отошедшая было подлить себе чайку, почуяла угрозу и поспешила вернуться, на всех парусах, зловеще цокая каблучками.

Морли, слышавший, как я пытался впарить Никс Попку-Дурака, прочел мне лекцию о том, что попугаи зачастую живут гораздо дольше людей.

— Забавно, правда?

— Да уж, — буркнул я. — Навести меня через пятьдесят лет в «Райских вратах», мы там будем вместе с этим пернатым клоуном. — К тому времени, благодаря этой милой пташке и своим так называемым друзьям, я сделаюсь брюзгливее Медфорда Шейла в его наипаскуднейшем настроении. — И рыжеволосая пожилая дама будет каждый день приходить к воротам — на случай, если мне начнет там нравиться или я возомню, что жизнь прекрасна.

— Гаррет, не позорь меня, — предупредила Тинни. — Мне двадцать шесть, самый лучший возраст, и стареть я не собираюсь.

Ух ты, призналась, сколько ей на самом деле! Обычно она скидывала себе лет пять-шесть. И выглядела никак не старше.

— Рад слышать. Может, и со мной секретом своего снадобья поделишься? Манвил, погоди. Спроси Макса, не заметил ли он чего-то необычного в поведении Норт-Энглиша. И сам поразмысли на досуге. Если что вспомнишь или узнаешь, сразу сообщи, ладно?

— Что у тебя на уме? — Гилби прищурился.

— Да так… Пчела под рубаху залетела и покоя не дает. На восемьдесят процентов уверен, что ошибаюсь. Но меня грызет одна мысль. В поведении Маренго должно быть что-то этакое, однако сам я вспоминаю только одно: что он без задержки заплатил мой гонорар. И даже не вякнул.

Продолжая хмуриться, Гилби утвердительно кивнул и повел — чуть ли не силком поволок — Аликс и Никс к двери.

Я повернулся к бравому лейтенанту Нагиту.

— Слыхал, лейтенант? Ты все время со своим боссом общаешься. Ничего необычного не замечал?

— Догадываюсь, куда ты клонишь, Гаррет. Пустышка. — Но в его голосе не было убежденности. Нагит будто сомневался в своих словах. — Знаешь, с тех пор, как он едва разминулся с костлявой, босс стал какой-то… ну, возвышенный, что ли… Все о душе толкует…

— Ясно. С народом он чаще теперь общается?

— Нет. Но я вижусь с ним каждый день. Долг службы.

— Толли нашли? Того мертвяка опознали?

— Нет и нет. Ладно, бывай. — Нагит ушел, мрачно качая головой.

Остались только Морли, Тинни и Белинда. Мисс Контагью несказанно удивилась, когда я вышел проводить ее. Подкатил ее экипаж. Прежде чем сесть, она с подозрением поглядела на меня.

— Ты знала, что здесь опасно, — сообщил я с идиотской улыбкой. — Иначе бы не приехала.

Это ей польстило. Она усмехнулась, порывисто обняла меня — Тинни надула губки — и укатила прочь.

— Вдвоем уехали? — спросил Морли, когда я вернулся.

— Нет. Нагит достаточно умен, чтобы не соваться в пасть крокодилу. Он и Гилби, верно, догонять не стал, хотя им по дороге.

— Гаррет, пора заканчивать. Мне нужно, чтобы ты удалил капитана Блока.

— Проклятие! Я совсем про него забыл!

Главный стражник забился в уголок и сидел себе тихонечко, надеясь, видимо, что про него никто не вспомнит. Не на тех напал. Кстати, мой нудный напарник уж теперь-то наверняка заглянул к нему в мозг; у Покойника в достатке опыта и таланта, чтоб свести разрозненные факты из головы капитана в единое целое.

— Наконец- то хоть капля уважения. Так что с Блоком?

— Погоди две минуты. А как насчет Дотса и Тинни?

— Мистер Дотс может нам пригодиться. Пулар Синдж не единственная, кто наблюдает за нашим домом. Правда, я пока никого не обнаружил — но лишь потому, что не искал.

Да, братец Релвей уж точно давным-давно ушки навострил и своих шпионов вокруг понасажал.

— Надеюсь, до кровопролития не дойдет.

— Все зависит от того, насколько стороны заинтересованы в поимке Пулар Синдж и Тамы Монтецумы. А! Мисс Пулар набралась храбрости и приближается к двери. Советую принять ее на кухне. Мисс Тейт и мистер Дотс останутся со мной, я их попрошу.

— А Дин?

— Он откроет дверь. Если на порог выйдешь ты, Синдж испугается; ведь она считает, что ты болен.

— Ты все это затеял для того, чтобы завлечь ее?

— Не только. Представь себе гобелен. Пулар Синдж — последняя нить в его вышивке.

— Ты выяснил что-нибудь полезное, пока я был наверху? — Дайте мне пару-тройку фактов, и я вам состряпаю какую угодно версию.

— Достаточно.

— То есть делиться отказываешься?

— Пока в этом нет необходимости. Синдж стоит у двери. Скоро она постучит. Иди на кухню.

— А как же те, кто следит за домом? Разве они ее не заметят, если уже не заметили?

— Пулар Синдж невидима. Ступай на кухню. Притворись больным. Дин! Открой дверь.

Синдж постучала в тот самый миг, когда мы с Дином чуть не столкнулись в коридоре. Интересно, запомнят ли хоть что-нибудь из нашего с ней разговора Морли и Тинни?

— Ни слова. Они жадно общаются с мистером Большая Шишка. Ступай на кухню.

Когда в коридоре послышался цокот коготков по деревянному полу, я ссутулился и скорчил самую жалостную гримасу, на какую только был способен. Дин беседовал с нашей гостьей, но и слова, которые он произносил, и строение фраз были не его. Проклятие! Это означает, что всю следующую неделю мне придется выслушивать жалобы на самоуправство Покойника.