Ибо мы Им живем и движемся и существуем, как и некоторые из ваших стихотворцев говорили: „мы Его и род“.

Итак мы, будучи родом Божиим, не должны думать, что Божество подобно золоту, или серебру, или камню, получившему образ от искусства и вымысла человеческого. Итак, оставляя времена неведения, Бог ныне повелевает людям всем повсюду покаяться. Ибо Он назначил день, в который будет праведно судить вселенную, посредством предопределенного Им Мужа, подав удостоверение всем, воскресив Его из мертвых.

Услышавши о воскресении мертвых, одни усмехались, а другие говорили: об этом послушаем тебя в другое время. Итак Павел вышел из среды их. Некоторые же мужи, приставши к нему, уверовали; между ними был Дионисий Ареопагит и женщина, именем Дамарь, и другие с ними» (Деяния, гл. 17; 18–34).

Проповедуя веру в Иисуса Христа, Святой Павел признавал только осознанный, свободный выбор веры, рождающийся в результате большой интеллектуальной, духовной работы человека. Такая позиция резко контрастировала с радикальными формами борьбы, которые избирали и сторонники, и противники христианства.

О противоречивости и сложности мотивов, которые двигали людьми в конкретных условиях того времени при формировании отношения к новой религии, свидетельствует Библия: «В то время произошел немалый мятеж против пути Господня. Ибо некто серебряник, именем Димитрий, делавший серебряные храмы Артемиды и доставлявший художникам немалую прибыль, собрав их и других подобных ремесленников, сказал: друзья! вы знаете, что от этого ремесла зависит благосостояние наше. Между тем вы видите и слышите, что не только в Ефесе, но почти во всей Асии этот Павел своими убеждениями совратил немалое число людей, говоря, что делаемые руками человеческими не суть боги. А это нам угрожает тем, что не только ремесло наше придет в презрение, но и храм великой богини Артемиды ничего не будет значить, и ниспровергнется величие той, которую почитает вся Асия и вселенная.

Выслушавши это, они исполнились ярости и стали кричать, говоря: велика Артемида Ефесская! И весь город наполнился смятением. Схватив Македонян Гаия и Аристарха, спутников Павловых, они единодушно устремились на зрелище. Когда же Павел хотел войти в народ, ученики не допустили его.

Также и некоторые из Асийских начальников, будучи друзьями его, пославши к нему, просили не показываться на зрелище.

Между тем одни кричали одно, а другие другое, ибо собрание было беспорядочное, и большая часть собравшихся не знали, зачем собрались. По предложению Иудеев, из народа вызван был Александр. Дав знак рукою, Александр хотел говорить к народу. Когда же узнали, что он Иудей, то закричали все в один голос, и около двух часов кричали: велика Артемида Ефесская! Блюститель же порядка, утишив народ, сказал: мужи Ефесские! какой человек не знает, что город Ефес есть служитель великой богини Артемиды и Диопета? Если же в этом нет спора, то надобно вам быть спокойными и не поступать опрометчиво. А вы привели этих мужей, которые ни храма (Артемидина) не обокрали, ни богини вашей не хулили. Если же Димитрий и другие с ним художники имеют жалобу на кого-нибудь, то есть судебные собрания, и есть проконсулы: пусть жалуются друг на друга. А если вы ищете чего-нибудь другого, то это будет решено в законном собрании. Ибо мы находимся в опасности — за происшедшее ныне быть обвиненными в возмущении, так как нет никакой причины, которою мы могли бы оправдать такое сборище. Сказав это, он распустил собрание» (Деяния, гл. 19; 23–40).

Святой Павел был столь яркой личностью, его деятельность оставила такой глубокий след в культуре человечества, что вокруг его имени столетия не прекращается интеллектуальная, духовная, политическая борьба, выражающая фундаментальные различия между двумя путями развития человечества:

а) путем «цивилизованным», вступив на который, идущие по нему так и не сумели отказаться от отрицания «миролюбия и духа равенства, лишавших империю иерархического, военного мировоззрения, являвшегося ее стержнем», ибо видели и до сего дня видят в «миролюбии и духе равенства» «опасность, подводный камень, причину многих изъянов христианского богословия»;

б) и вечным поиском полноты Истины, только и возможным при «миролюбии и духе равенства», граничащем с «эллинизацией христианства», «сохранившей Евангелие Христово в апостольском веке, сделавшееся потом стихией, претворяющей историю».

Святой Павел «понял Христа», и это «понимание» было передано в Киевскую Русь. Это произошло в 988–989 годах.

В Европе тогда уже складывались две принципиально разные цивилизации: западноевропейский христианский мир (пока в виде Священной Римской империи, которую в качестве наследницы Древнего Рима в 800 году провозгласил Карл Великий и в 962 году на короткий период реанимировали Оттон I Великий и Папа Римский Иоанн XII) и Мир православия (Византийская империя). Мистерия Исиды развивалась в пространстве-времени второй из них. И это говорит очень о многом.

В Константинополе западных собратьев по христианству искренне считали и варварами, и заблудшими, которые не понимают, искажают учение Иисуса Христа. Суперэтнос «славяне — Древняя Русь» в момент крещения находился в инерционной фазе этногенеза (пассионарный толчок — нулевой год н. э.), уже прожил два из трех столетий этого золотого периода своей этнической истории, и выбор византийской культуры как основы для дальнейшего развития был вполне осмысленным.

Русь в высшей точке своего культурного и духовного подъема слилась с самой светлой, самой прекрасной из культур того времени, став прямой наследницей не только Византии, но и Древней Греции, Древнего Египта, культур Малой Азии, культур эллинистических государств и, конечно же, могучей славянской культуры. Иначе не могли бы, даже в пылу полемики, быть произнесены приписываемые Патриарху Никону (1605–1681 годы) слова: «По роду я русский, но по вере и мыслям — грек». При этом надо четко понимать, что западноевропейская цивилизация всегда была и остается наследницей Римской империи. Христианство стало официальной государственной религией империи в 313 году — за целое столетие до взятия Рима вестготами в 410 году и за полтора столетия до захвата Рима вандалами в 455 году. Именно поэтому папство отчаянно, насколько хватало сил, до последней возможности противостояло Ренессансу, то есть обращению к языческой (!) античности, Реформации, отнявшей у Католической церкви верующих и сферы влияния (народы, выбравшие Протестантство), формированию национальных государств в Европе, отнявшему власть над обширными территориями, развитию науки, против которой боролась инквизиция, распространению ислама, который сокращал пределы досягаемости власти Рима. Случись историческая возможность, кто знает, не стали бы новые крестовые походы возвращать все утраченное до последней пылинки с решимостью большей, чем была у крестителей доколумбовой Америки?

Но и те силы, явления, тенденции, которые в Западной Европе (а следовательно, в Америке, Австралии, Новой Зеландии, всюду, куда попали — западные европейцы) уводили от наследия Древнего Рима, не могли не унаследовать древнеримской «генетики», ибо в борьбе с доминировавшими мировоззрением и политикой изначально католической Европы вынуждены были усвоить элементы структуры мышления материнской для себя римской культуры. Рим всегда провозглашался центром Вселенской церкви.

Понятие «Вселенская» объединяет в себе два смысла:

а) Церковь Бога — Создателя Вселенной;

б) мировая религия, члены которой всегда, дабы спасать души человеческие, несли свою веру во все уголки планеты.

Русский религиозный философ В. Соловьев пишет [74]: «Перенесение в Рим верховной власти, установленной Христом в лице апостола Петра, есть… факт, подтверждаемый церковным преданием… Что же касается вопроса, как и в каких формах власть Петра перешла к римскому епископу, то здесь мы имеем дело с исторической проблемой, научное разрешение которой, ввиду отсутствия формальных свидетельств, представляется невозможным.