Следствием Полтавской победы и авантюристической политики Карла XII, который отклонил мирные предложения России, было возобновление Северного союза в составе России, Дании, Речи Посполитой и Саксонии; вскоре в него вошли Ганновер и Пруссия (обязавшаяся лишь не пропускать шведские войска через свою территорию)».

Какая удивительная шутка судьбы! Монарх, который всего за три года до расчетного дня основания Санкт-Петербурга контролировал географическую точку, в которой будет основан город, был уже, по существу, великим императором, начал одерживать одну за другой великие военные победы (даже разгромил русские войска под Нарвой в ноябре 1700 года) и имел абсолютно все, что только может иметь смертный, для того чтобы его трон остался величественно стоять на высшем пьедестале истории, вдруг оказывается по завершении очередного акта Мистерии Исиды в Османскую империю, то есть… возвращается по меридиану Нила к Константинополю.

Если в Османской империи к этому времени еще сохранился хотя бы один жрец страны Та-Кемет, он, наверное, сходил и посмотрел бы с понятным любопытством и мудрым сочувствием на короля, принесенного в жертву богам, который своим рассыпавшимся величием оплатил и наполнил нетленным смыслом строительство столицы… не им основанной.

В 1712 году, через восемь лет строительства нового города, царь Петр I Великий провозглашает Санкт-Петербург столицей России. И Карл XII, вне всяких сомнений, об этом узнает.

Если на минуту предположить, что шведский король что-то знал о особом значении географической точки с координатами 59°55′ северной широты, 30°20′ восточной долготы, о «великой северной столице» и дате «1703 год», то, услышав о историческом акте, совершенном русским царем, и сопоставив годами откладывавшиеся в глубинах его сознания факты, слухи, догадки, подозрения, он должен был испытать одно из самых сильных в своей жизни потрясений, не идущее ни в какое сравнение даже с шоком от поражения под Полтавой. Но даже ни на йоту не догадываясь о Мистерии, Карл XII все равно должен был рассвирепеть и уже не ради славы, а лишь для отмщения за все пережитые унижения бросится с головой в новые битвы.

У шведов был сильный флот… до 1714 года, когда в Гангутском сражении русские моряки подвели жирную черту под прежде неоспоримом превосходством шведов на море. Швеция потеряла 10 кораблей с 116 орудиями, 361 человека убитыми и 350 ранеными; 237 человек во главе с контрадмиралом Эреншельдом были пленены.

После серьезных поражений шведской армии такие европейские державы, как Англия и Франция, испугались усиления России и стали пытаться влиять на ход войны, оказывая дипломатическое давление на страны — участники Северного союза, и даже финансовую поддержку Швеции. Все это обстоятельства войны. В любой войне для ее участников есть успешные и неуспешные сражения, удачные и не удачные периоды, победы и поражения. Но, что бы ни происходило во взаимоотношениях европейских государств после 1703-го и особенно 1712 года, ничто уже не могло исправить состоявшийся выбор историей царя Петра I «великим императором». От Карла XII отвернулось само Небо.

После долгих и бесполезных скитаний король-политик, катастрофически теряющий былой авторитет, вновь становится королем-полководцем и начинает последний, третий, этап большой войны [6]: «В 1715 году Карл XII вернулся в Швецию с целью создания новой армии. Провел ряд внутренних реформ, направленных на мобилизацию сил для войны.

…В 1718 году был убит при осаде норвежской крепости Фредериксхалль».

Карл XII погиб, как подобает воину, не в тиши одного из своих дворцов, а на поле брани и не проиграв еще, по большому счету, войны. И этим он еще больше оттеняет величие императора Петра I Великого. У русского царя был достойный недруг [6]: «В исторической литературе полководческое искусство Карла XII оценивается крайне противоречиво.

…отмечаются его исключительная храбрость, внезапность и быстрота действий, достижение победы меньшими, чем у противника, силами.

Большинство военных историков считают, что Карл XII не внес ничего нового в военное искусство, лишь умело используя формы организации войск и тактические приемы своего талантливого предшественника Густава II Адольфа (шведского короля 1611–1632 годов, как и Карл XII, погибшего на поле боя в сражении Тридцатилетней войны при Лютцене в Германии, в котором шведы тем не менее победили), и характеризуют его как представителя авантюристической стратегии и политики.

…Пребывание его более пятнадцати лет вне Швеции дезорганизовало управление государством, крайне ослабило руководство военными действиями на огромном пространстве от Ладожского озера до Померании.

Одерживая долгое время победы над слабыми и неподготовленными войсками противников, Карл XII стал пренебрегать основными требованиями военного искусства, результатом чего явились: наступление недостаточными силами при необеспеченных коммуникациях (например, на Россию в 1708–1709 годах), плохая разведка и недооценка противника… нереальные расчеты на помощь союзников и так далее».

Что бы ни говорили историки и военные эксперты, наши сегодняшние знания о существовании Великой Мистерии богини Исиды позволяют утверждать: Карл XII был выдающейся исторической личностью, близкой по масштабу к самым талантливым и ярким политическим и государственным деятелям, стратегам, полководцам, воинам, просто сильным и мужественным людям, какие только известны человечеству. Наверняка жрецы богини Исиды рассматривали варианты развития событий накануне 1703 года, при которых история дала бы шведскому королю шанс стать первым на северо-востоке Европы.

Карл XII был самым достойнейшим… после Петра I.

Так совпало, что в год рождения Карла XII в России скончался царь Федор Алексеевич. Произошло это 7 мая (27 апреля) 1682 года. Федор Алексеевич процарствовал всего 6 лет (с 1676 года), умер в двадцатилетнем возрасте и не оставил после себя прямого наследника, ибо его единственный сын Илья, рожденный Марфой Матвеевной Апраксиной, умер в раннем детстве. Более того, не осталось никакого письменного акта, хоть как-то формулирующего волю покинувшего этот мир царя (третьего из рода Романовых) по важнейшему для государства вопросу — о наследовании престола. Началась политическая борьба. Это удивительно: в одном и том же 1682 году, за 21 год до даты 27 (16) мая 1703 года, богам было угодно назвать миру имена обоих претендентов на место в Метаистории.

Карл и?..

Все политические группировки, боровшиеся за власть в Москве, не оспаривали права династии Романовых продолжить царствование, но называли три разных имени будущего монарха. Это были два сводных брата: Иван Алексеевич — шестнадцатилетний сын второго царя из рода Романовых Алексея Михайловича и его первой жены Марины Ильиничны Милославской; Петр Алексеевич — десятилетний сын царя Алексея Михайловича и его второй жены Натальи Кирилловны Нарышкиной; и их сестра: Софья Алексеевна — двадцатипятилетняя дочь Алексея Михайловича и Марины Ильиничны Милославской.

Патриарх Московский и всея Руси Иоаким в обход старшего из братьев назвал царем Петра Алексеевича, и все духовенство, бояре и народ стали присягать новоизбраннику. Дело шло к коронации, но тут случилось восстание стрельцов, которое войдет в историю под названием Хованщина (по имени его руководителя — начальника Стрелецкого приказа князя И. А. Хованского) [6]: «Крупное антифеодальное восстание стрельцов Москвы, поддержанных частью жителей столицы и ее окрестностей, продолжавшееся с конца апреля — начала мая до осени, явилось следствием роста злоупотреблений боярско-дворянской администрации и притеснений стрельцов.

Выступление было облегчено борьбой за власть в правящей верхушке. Брожение в стрелецких полках, происходившее в феврале — апреле, вылилось в восстание, начало которого было ускорено смертью царя, 29 апреля стрельцы потребовали управы на своих начальников и получили удовлетворение — полковников подвергли наказанию, некоторых из них уволили в отставку. Однако вместе с тем новое правительство заявило о намерении укротить „своеволие“ стрельцов. В массе стрельцов и солдат сторонники бояр Милославских (родственников первой жены Алексея Михайловича) начали агитацию против „незаконно“ избранного Петра Алексеевича и рода Нарышкиных, распространились слухи об убийстве тяжело больного царевича Ивана Алексеевича.