Два года князь Владимир Святославович провел на родине своего прадеда Рюрика — в Скандинавии, у викингов. И собрал там на деньги языческой партии Новгорода большой отряд профессиональных воинов из числа самых смелых, сильных, имеющих большой боевой опыт и желание (за хорошее вознаграждение) сражаться с кем угодно и где угодно претендентов.

Отряд (а по существу, небольшая армия) был хорошо экипирован, оснащен всем необходимым, прошел специальную подготовку и… вторгся в Киевскую Русь во главе с хорошо знавшими местные условия князем и оставшимися верными ему дружинниками.

Первым на пути завоевателей был Новгород. Новгородцы встретили своего князя, как и ожидал Владимир, с распростертыми объятиями. Это вызвало энтузиазм у варягов, и они теперь уже были готовы следовать за своим «вожаком» хоть на край света. Князь Владимир Святославович вторгся в Киевскую Русь и вел себя так, что не остается сомнений в понимании им той высочайшей миссии и той особой роли в истории, которые ему предстояли. Он не просто завоевывал страну, в которой родился и откуда был вынужден бежать, не просто подчинял себе славянские поселения одно за другим. Во всех его действиях вплоть до самой смерти в 1015 году чувствовалась несвойственная обычному русскому князю вселенская мудрость, абсолютная уверенность в правильности и успешности всего, за что он брался, что предпринимал, удивительная последовательность и ясность политических шагов.

Главным вопросом на Руси в то время было отношение к уже вступившим в соперничество за человеческие души различным религиозным конфессиям. Языческая по своей изначальной природе Киевская Русь к концу X века познакомилась если не с христианством, то по крайней мере с христианами, знала иудеев, правивших активно вмешивавшимся в жизнь славян Хазарским каганатом, на северо-востоке с Русью соседствовало исламское государство — Волжская Булгария, и кое-кому эта религия казалась интересной, да и проповедовавших веру в пришлых языческих богов по Руси бродило множество. И конечно же, у сторонников различных религиозных мировоззрений было достаточно пассионарности, чтобы всячески стремиться использовать княжескую междоусобицу для расширения своего влияния. Поэтому религиозная политика Олега была очень тонкой и имела цель воспользоваться сложившейся ситуацией и привлечь на сторону завоевателей как можно больше населения.

Новгородцы и жители поселений, встречавшихся на пути княжеской дружины к Киеву, всячески уверялись людьми князя, что Владимир — защитник язычества, хотя в дружине было наряду с язычниками и некоторое число христиан (викинги, служившие в армиях всего мира, уже начали принимать христианство, причем и в западноевропейской, и в византийской христианской церкви). При этом очень волновавшиеся за свою судьбу киевляне были информированы княжескими лазутчиками так, что одновременно и язычники, и христиане надеялись на благосклонность Владимира именно к ним.

, Во всем, что касалось атрибутов княжеской власти, Владимир, наоборот, был открыт и демонстративен. Он всегда восседал на великолепном коне. Воистину княжескими были его шлем, кольчуга, оружие. Вызывала уважение княжеская свита, составленная из лучших и хорошо вооруженных воинов. Походный шатер князя даже издалека казался сотканным богами и разжигал воображение, рисующее неслыханное могущество Владимира. Его дружинники всегда были сыты, довольны жизнью, жизнерадостны и просто излучали уверенность в том, что не найдется в целом мире силы, способной им противостоять, и ждут их только победы над всеми врагами.

Владимир, зная, что Ярополк сватался к полоцкой княжне Рогнеде, захватил Полоцк и принудил княжну сыграть с ним свадьбу. А затем, взяв Смоленск, подчинил оба города Новгороду. И языческая партия помогала армии вторжения, предчувствуя экономические выгоды от поражения киевских христиан. Наместников Ярополка в Новгороде Владимир защитил от разгневанных новгородцев и, сохранив им жизнь, направил в Киев с поручением сказать князю киевскому, что против него идет дружина и ему суждено быть наказанным за смерть среднего брата — сына великого князя Святослава Игоревича Олега.

Таким образом, война приобрела сразу несколько окрасок: религиозную, не до конца понятную участникам событий, но, как ни странно, влияющую на происходящее, политическую, ибо речь шла о судьбе государственного образования и будущих отношений народов на вовлеченной в конфликт территории, экономическую, постоянно выпячиваемую новгородцами, и даже как будто бы нравственную, на значении которой настаивал князь Владимир.

Новый варяг с дружиной прошел из Новгорода к Киеву (со Скандинавского полуострова к Киеву), повторив путь своего славного предтече — варяга первой волны князя Олега Вещего. И это символично, ибо весть о предстоящем в конце X века походе к точке с координатами Киева некого великого «императора» передавалась из уст в уста посвященными в тайну Мистерии Исиды, начиная от жрецов Древнего Египта. И долгожданное время настало. Владимир и его армия подошли к Киеву.

Не на шутку озабоченный приближением армии, которую благодаря инициируемым противником слухам большинство киевлян считали непобедимой, князь киевский Ярополк стал просить совета у своего окружения. И нашелся «мудрый» советчик — воевода Блуд, который посоветовал своему князю уйти из Киева. Ярополк поверил, что, отдав Владимиру город, в который тот так упорно стремится, без боя, можно, используя более благоприятные после мирного решения судьбы Киева условия для переговоров, убедить родного брата в чем угодно и сохранить себе и своим людям не только жизнь, но и какие-то достойные князя и верных княжеских слуг блага. Ярополк вышел с дружинниками из города и, далеко не отойдя, сделал своей временной резиденцией небольшую крепость Родню. Владимир вошел в Киев и окружил войском Родню.

В военном отношении маленькая крепость не шла ни в какое сравнение с Киевом. Она не располагала ресурсами для длительной обороны. А имеющееся в ней продовольствие рассчитано было на ограниченное количество воинов и обслуживающее их мирное население. Но осажденный со всех сторон князь Ярополк и не собирался воевать. В точном соответствии с хитрым советом воеводы Блуда и навеянными им иллюзорными надеждами уже бывший киевский князь обратился к победителю с просьбой о братской встрече. Увы, добровольно пришедший в ловушку Ярополк трагически заблуждался по поводу планов брата. Противостоял ему, по существу, уже не брат, не славянский князь, не варяг и даже не предводитель безжалостных завоевателей. Перед ним, перед его жалким отрядом, окруженным в маленькой крепости, стоял полный сил и грандиозных планов человек, который за несколько лет до прихода в Киев узнал от тайного служителя богини Исиды нечто, заставившее его согласиться служить жрецам, стать очередным великим избранным.

Не обязательно князя Владимира Святославовича посвятили в тайны, которые хранят жрецы. Но ему, как и Александру Македонскому, и Константину I, сообщили какую-то безусловно потрясшую и преобразившую его информацию, после которой он стал ощущать себя избранником богов и судьбы.

Встречу Ярополку назначили главное действующее лицо Мистерии Исиды и готовые теперь положить весь мир к ногам своего нового героя жрецы страны Та‑Кемет. Провести мирные переговоры князья договорились в шатре, специально для этого установленном между крепостным рвом и позицией одного из отрядов, образующих кольцо блокады вокруг крепости. Но вошедшие в шатер Ярополк и его воевода Блуд не то что произнести хоть одно слово, моргнуть не успели, как князь был молниеносно убит двумя варягами. Один из варягов специально был так одет, что был принят, когда подходил к шатру, стоявшими за крепостной стеной наблюдателями за Владимира. Увы, Ярополк был обречен. С тех пор как выбор жрецов пал на Владимира, Ярополку не смогли бы помочь никакие армии. Ни за какими крепостями он не нашел бы спасения. Его убийцей или шпионом, следившим за ним, мог оказаться самый близкий и родной ему человек, о котором князь все знал с рождения, даже с рождения его прапрадедов.