Они говорили, что увидели это по расположению звезд на небе.

Предсказание о Петре было сделано не в одной России.

В библиотеке Императорской Академии Наук имеется переписка двух иностранных ученых — Николая Гейнзиуса и Иоанна Гревиуса.

Первый в 1672 году был Нидерландским посланником в Москве и писал к Гревиусу о рождении царевича Петра и о тех предсказаниях, которые были даны о нем, а Гревиус отвечал на это из Голландии, что и у них ученые-предсказатели отметили то же самое по звездам и согласны с предсказаниями русских о новорожденном царевиче».

Достойный соперник Петра I — Карл XII — был поглощен не меньшей, если не точно такой же страстью [23]: «Во всей древней и новой истории молодой король Карл XII не находил никого выше Александра Македонского и почитал за честь подражать ему во всем.

С такими намерениями, с храбростью, доходившей до геройства, с гордостью, близкой к гордости Македонского, удивительно ли, что Карл не только без всякого страха узнал о собиравшемся против него союзе, но даже обрадовался этому.

Казалось, судьба посылает ему прекрасный случай представить миру во второй раз героя Македонского, и его ответы на первые требования союзников, удовлетворением которых можно было бы избежать войны, были так дерзки, что, казалось, не они, а он объявлял войну!»

О какой сбалансированной внешней политике мог думать король Карл XII, если он уже имел все, что только может пожелать монарх (мощное государство, сильную, проверенную в сражениях армию, завоеванную для основания новой столицы королевства территорию, которую достаточно было лишь удержать), был в своем славном будущем абсолютно уверен и только искал, где бы, в какой войне продемонстрировать свое могущество, чтобы были основания назвать себя в новой восточной столице императором? О каких экономических методах управления страной мог думать царь Петр I, если его чуть ли не единственным стремлением было страстное желание во что бы то ни стало успеть до начала мая 1703 года завладеть географической точкой «59°55′ северной широты, 30°20′ восточной долготы», и при этом он не имел ни современной экономики, ни боеспособной армии (поражение в битве под Нарвой 1700 года это подтвердило), ни, самое главное, времени на подготовку к войне, избежать или отказаться от которой русский царь не мог?

К сожалению, война, в которую вступили Швеция и Россия, оказалась такой жестокой и продолжительной (1700–1721 годы), что проигравший войну Карл XII погиб, не дождавшись ее конца, а Петр I, победив, основав Санкт-Петербург, став императором Российской империи, прожил после ее завершения еще только четыре года. Во все времена в государствах, ведущих войну, экономические и политические свободы ограничивались. Это естественно: во имя спасения Отечества люди готовы идти на любые жертвы. Все ресурсы, все полномочия в стране передаются лицу или группе лиц, управляющих государством. Права, свободы, имущество, здоровье, жизни людей приносятся в жертву. «Свертывается» всякая несанкционированная правительством экономическая деятельность. Принуждение заменяет экономические стимулы.

Мобилизация, концентрация всего и вся, административно-командные методы управления, нетерпимость к неподчинению, к своеволию, самодеятельности, самостоятельности, тем более предпринимательству и какой бы то ни было экономической активности. При таком состоянии государства совершенно не актуальны любые рассуждения о снижении и уменьшении числа налогов, о введении городского самоуправления с целью подъема производительности и благосостояния торгово-промышленного класса, об освобождении крепостных крестьян с землей, о предоставлении возможности кому-либо, кроме правительства или уполномоченных (буквально назначенных) им лиц, осуществлять внешнюю торговлю и развивать промышленность, об экспериментах в области образования населения, если новшества предлагаются не соответствующими правительственными органами и не приспособлены к нуждам государства [8]: «В 1714 году реформаторы… обложили всех людей, живших в России, налогом за то, что они существуют. Но собрать этот налог не представлялось никакой возможности. Люди отказывались платить под самыми различными предлогами. Тогда Петр не остановился и перед введением круговой поруки. Все население городов и волостей было переписано, определены суммы подати каждого города и каждой волости, и за их своевременное поступление в казну объявлялись ответственными отцы города или губные старосты — наиболее богатые люди. Их обязывали самих изыскивать средства, получать с бедного населения нужное количество денег, а при недоимках они отвечали собственным имуществом. Деваться было некуда: в городах стояли гарнизоны царских войск.

…Казалось бы, уж с кого-кого, а с помещичьих крестьян брать подушную подать не стоило. Ведь крестьяне обслуживали помещиков-дворян, а дворяне в эпоху Петра служили в армии ни много ни мало — 40 лет. Но и помещиков объявили ответственными за поступление налога с крестьян.

В ответ на многочисленные жалобы помещиков о невозможности собирать налоги одновременно с несением службы „передовое“ петровское правительство посоветовало им привлечь к делу родственников и не особенно стесняться в выборе средств при выколачивании денег из несчастных мужиков.

Из указа о подушной подати и родилась та гнусная, омерзительная форма крепостного права, которая была упразднена только в 1861 году».

Если период господства чрезвычайных методов управления страной продолжается долго, люди постепенно становятся абсолютно безответственными и ко всему равнодушными. Причем безответственность и равнодушие подобно болезни поражают все общество, пропитывают все государство снизу до самого верха [8]: «Взятки, коррупция достигли при „преобразователе“ такого распространения, какого в XVII веке бояре и представить себе не могли. Достаточно упомянуть о любимце Петра талантливом полководце Александре Меншикове.

При строительстве новой столицы — Санкт-Петербурга — роскошное здание Двенадцати коллегий, которое должно было украшать набережную Невы, оказалось повернутым к реке торцом только потому, что петербургский генерал-губернатор Меншиков решил на месте правительственного здания выстроить себе дворец.

Деньги на строительство, конечно, изымались из казны».

Жестокая, крайне продолжительная война оставила ужасный отпечаток на морально-нравственном состоянии людей. Выйти же из состояния войны и отказаться от порочного насилия в отношениях со своим же собственным народом Российское государство при Петре I так и не успело. Едва победив в Северной войне, император поставил перед своими вооруженными силами задачу, масштаб которой должен был доказать современникам и потомкам, что во главе Российской империи стоит не кто-нибудь, а именно наследник Александра Македонского.

Какой должна была бы быть цель, чтобы ее осуществление заставило весь мир вспомнить о великом македонце? Император Александр Великий покорил и заставил трепетать весь мир, кроме… Он не смог завоевать… Индию. Следовательно, если бы император, основавший в первой четверти XVIII века на северной реке Нева столицу своей империи, пожелал доказать современникам и потомкам, что в величии, могуществе и славе может соперничать с Александром Македонским, он должен был бы направить свои армии на юг и не просто в южном направлении, ни для войны с Османской империей и Крымским ханством за Крым, за выход в Черное и Средиземное моря, а именно на юго-восток, в Индию.

О чем в действительности думал первый император Российской империи, сказать сложно. Но факт остается фактом: через восемь месяцев после дня официального празднования победы в Северной войне и торжественного провозглашения Петра I «Императором, Отцом Отечества и Великим» началась русско-иранская война 1722–1734 годов, и военные планы Петра I Великого в этой войне историки интерпретируют следующим образом [26]: «Эта война велась Россией с целью проникновения в Индию. Чтобы нормализовать торговлю, постоянно прерываемую иранцами, был предпринят Персидский поход».