Но оперативники пункта милиции сработали очень четко. Уже к вечеру молодой парень Пакелев находился в кабинете сыщиков. Опытные оперативники Грунин, Яковлев, а также Леонтьев сидели с глазу на глаз с человеком, который должен раскрыть тайну тяжкого преступления. И что же? Нет! Нет! Нисколечко не покривил душой свидетель — очевидец Пакелев. Он сразу рассказал о том, что видел и слышал в день происшествия. Дал следствию развернутые и правдивые показания. Пакелев назвал фамилию, имя, отчество и даже адрес местожительства преступника.
Из показаний свидетеля Пакелева явствовало: Чернов (это был тот самый), которого задерживала милиция, но после суда с миром отпустила домой. Он находился в нетрезвом состоянии, сидел на лавочке и дремал. В это время к нему подошел Маштаков и попытался разбудить Чернова, так как к высокой посадочной платформе с минуты на минуту должна была подойти электричка. Чернов встрепенулся, и как-то мгновенно, окинув окружающих злыми глазами, не говоря ни слова, нанес Маштакову удар пинком в область паха (промежность). Потерпевший удержался на ногах, но от резкого удара покачнулся назад. А когда выпрямился, именно в этот момент Чернов нанес удар ножом в область живота. Маштаков сразу упал на платформу. Упал, и впоследствии от ножевого ранения скончался в больнице. Но не знали об этом ни свидетель, который дал развернутые показания по существу дела, ни убийца… Сыщик Грунин тут же получил приказ о задержании Чернова. Вот здесь опытный и умный начальник допустил абсолютную ошибку. Нельзя было посылать одного сыщика за убийцей. Но приказ начальника не обсуждается, а выполняется. Выполнил приказ и сыщик Грунин, хотя с большим риском для своей жизни…
Грунин отлично понимал куда и зачем он едет. А поэтому к задержанию Чернова хорошо подготовился. Во-первых, была произведена проверка работы всех механизмов (частей) пистолета. Затем полностью были заряжены две обоймы патронами. И лишь потом Грунин выехал на задание. А дальше события развивались весьма интересно. Не получилось так, как планировалось. Но старого «воробья» все-таки не обвели на мякине. А хотели… Алексей отлично знал Сейму. Здесь ему были знакомы все улицы, переулки и даже каждый дом.
Грунин очень быстро и без труда отыскал нужный ему дом по улице Пионерская. В коридоре дома сыщик обнажил пистолет, а затем привел оружие в боевую готовность (загнал патрон в патронник). Засунув пистолет в кобуру, Грунин подошел к двери и тихонько постучался. Но в квартире как будто все вымерло. Там, за дверью, царила абсолютная тишина. Но через несколько минут послышался глухой шорох, и как будто кто-то на цыпочках очень осторожно передвигался по квартире. «Не показалось ли это», — подумал про себя Грунин… Он стоял как вкопанный возле двери минут пять, не издавая больше ни одного звука. Вскоре кто-то довернул ключ в скважине замка, послышались сразу два щелчка. Но сыщику было совершенно неясно: или наоборот — открыли замок, или наоборот закрыли его. Давить на дверь было нельзя, иначе там, в квартире поймут, что незваный «гость» не ушел. Вдруг медленно-медленно дверь приоткрылась. В щель просунулось жирное лицо хозяйки:
— Ба! — воскликнула мать Чернова, — да это вы, дорогой Алексей Иванович.
— Да! Это я, дорогая Мария Фроловна. Не представляюсь вам официально, так как мы друг друга хорошо знаем.
Эта дама работала в столовой №3, что находилась в центре Сеймы. Туда ходили обедать все сотрудники Сеймовской милиции.
— С чем пожаловал к нам, Алексей? — притворно спросила Чернова.
— По делу к вам, Мария Фроловна. Собственно говоря и дела-то никакого нет. Нет… мне бы надо побеседовать с вашим сыном.
Хозяйка квартиры была баба битая (тертый калач), а потому сразу задала сыщику второй вопрос, как говорится, прямо в лоб.
— Али что-нибудь случилось?
— Нет, — ответил Грунин, — ничего не случилось. — Мне просто надо вспомнить кое-какие обстоятельства. Получилось маленькое недоразумение с вашим сыном.
— Ах! Вон оно что? — ответствовала хозяюшка.
И тут же спросила:
— И что же это за недоразумение, — скажите мне, если это не секрет.
— Нет, Мария Фроловна, это я скажу только вашему сыну. Если вам известно, — поставил конкретный вопрос сыщик Грунин, — то скажите, где ваш сын?
Конечно, матери было все известно, но мать есть мать. А поэтому мамаша Чернова, солгав, сказала:
— Моего сына дома нет. Знать не знаю — он куда-то ушел.
Грунин отлично понимал, что Мария Фроловна Чернова лукавила и врала, но поблагодарив за вежливый прием и попрощавшись ненадолго с хозяйкой, он быстрыми шагами вышел из квартиры. Постояв с полминуты у двери, Грунин резко ее открыл и увидел весьма интересную картину. Из-под дивана-кровати выползали две длинные, как оглобли, ноги. Они медленно застыли на месте, когда в квартире послышался топот сапожных каблуков оперативника. Надо отдать должное сыщику, что он не растерялся в этой ситуации. Алексей мгновенно схватил выползавшего за штанины, а затем, медленно подтягивая на себя все тело, очень осторожно прощупал всю одежду и карманы обеих штанин подозреваемого. Сделано это было очень быстро и умело. К счастью, все обошлось благополучно. Черновская пропажа нашлась. Теперь матушка Чернова юлила, оправдывалась и наводила, что называется, тень на плетень.
— Вы уж меня, Алексей Иванович, извините, но, ей-богу, не видела, когда и зачем спрятался сынок под диван. Ой! Ой! Какой дурень, — вопила Чернова.
— Нет, не дурень твой сынок, — немедленно последовал ответ Грунина. — «Сынок ваш, Мария Фроловна, очень умен и еще хитер», — но об этом сыщик не говорил, а подумал только про себя.
Убийце нечего было терять, и он мог пойти на все. Чернов-то хорошо знал, что за ним приехали не на свадьбу приглашать, а для его задержания. Но вот только одного не знали тогда ни мать, ни подозреваемый: что Маштаков уже ушел в мир иной. Он умер от раны. Если бы знали, то реакция при задержании могла быть совершенно иной. Но, как бы там ни было, сыщик Грунин оказался один против двоих.
Подозреваемый Чернов был рослый парень. Окажи он сопротивление, так неизвестно чем бы это дело закончилось. Но во время задержания опер Грунин очень тактично проводил от начала до конца всю операцию. Он корректно объяснил Чернову, что, мол, ничего страшного не случилось. «Всего-навсего, — говорил Грунин, — с вас, Чернов, возьмут объяснение и проведут профилактическую беседу».
Но мать Чернова интуитивно чувствовала, что запахло жареным. И сын в родную квартиру может долго не вернуться… Она не проронила ни одной слезинки, но подскочила к сыну, крепко обняла его и поцеловала. Да, это был прощальный и последний поцелуй… Мать-то не глупая была, она хорошо понимала, что ее сын может объясняться в милиции многие годы. И она не ошиблась. Конечно, для кого-то Чернов был подозреваемый, преступник, а для матери — он сын. Да, этот сын совершил тяжкое преступление, но это надо было еще доказать…
Простившись с матерью, Чернов тихо сказал: «Пойдемте». О чем думал в эти минуты задержанный, трудно сказать. Но можно было только догадываться. В душе, про себя, маленьким язычком, наверное, Чернов говорил: «Лягавый, куда ты меня ведешь?» Взаимно Чернову ответить было нельзя. Но тем же маленьким язычком Грунин отвечал: «В КПЗ, Чернов» (камера предварительного заключения).
Через несколько минут сыщик Грунин доставил Чернова в Сеймовскую милицию. Было принято верное решение. Не рисковать дальше, а задержанного водворить в КПЗ на Сейме. Везти электричкой подозреваемого было просто опасно. Расстояние от Сеймы до Дзержинска где-то около двадцати пяти километров. Да мало ли что взбредет в голову задержанному. Сыщик Грунин обратился к бывшему коллеге Хмыреву. Это была необходимая и единственная просьба к начальнику. Всего на каких-то пару часов водворить в КПЗ Чернова. Тем временем на Сейму будет срочно вызван наряд милиционеров…
Но, недослушав своего бывшего коллегу, Хмырев покачал отрицательно головой и категорически отказал в задержании Чернова. Тогда Алексей немедленно связался по телефону с пунктом милиции и, объяснив вкратце ситуацию, потребовал выслать встречный наряд на станцию «Дзержинск». Было сообщено время и порядковый номер вагона электрички, с которой прибудет опер Грунин с задержанным. «Обязательно встретим», — ответили на другом конце провода…
