— Завтра вас, товарищ капитан, приглашает на беседу полковник Улитин.

— Ясно, — кратко ответил Грунин.

На следующий день в кабинете начальника ГОВД состоялся очень откровенный и трудный разговор. Эта беседа проходила наедине или, как говорят добрые люди, — с глазу на глаз. Капитан Грунин не юлил, а говорил с начальником откровенно. Что же тревожило сыщика Грунина. В общем плане: безбожное укрывательство преступлений. Отчетные данные свидетельствовали о стопроцентной раскрываемости в Сеймовской милиции. На самом деле, от этой «наивысшей» раскрываемости несло абсолютной фикцией и марафетом. Капитан Грунин возмущенно говорил: «Надо каленым железом выжигать процентоманщиков». Но тогда такой порочный практикой страдала почти вся милиция. Дутые цифры вполне устраивали высшее начальство. Но попробуй-ка поверни, капитан, это чертово колесо обратно. Никакой поплавок тебя не спасет. Ей-богу, сломят шею любому честному сыщику, и фамилии не спросят. Утопят вместо с поплавком.

Капитан Грунин разгорячился в кабинете начальника так, что его речь была похожа на базарный лай. Конечно, начальник ГОВД в чине полковника знал обстановку не меньше, чем капитан. Однако, полковник внимательно слушал своего собеседника, изредка брал карандаш в правую руку, делая какие-то пометки в своей записной книжке. Нет, Грунина никто не перебивал, ему была предоставлена полная возможность выговориться. И он выговорился… Интересное резюме высказал хозяин кабинета:

— Эх! Капитан, капитан! Разве когда-нибудь «пузой» трактор раздавишь?

— Конечно же, нет, — ответил Грунин.

По-своему полковник был прав. Тогда было времечко такое. Преступления укрывались от рядового сотрудника до министра. На горьких слезах потерпевших и на дутых цифрах многие оперативники строили себе карьеру… Свой диалог с полковником Грунин закончил одной интересной историей. Случай почти анекдотический. Но тут произошло точно так, как в анекдоте. Русский начальник обманул директора школы — еврея. В этом эпизоде нет какой-то корысти и наговора. И это не хула на начальника, а сущая правда.

Начальник Володарской милиции Хмырев был парень из тех, кого справедливо в народе называют «хитрецами». Порой у этого начальника трудно было разобрать, где он говорил правду, а где лгал. Неслучайно его за «глаза» величали просто «Хмырь». Фамилия соответствовала личности. «Таланты» Хмырева были многогранны: не имея даже среднего образования, он каким-то образом умудрился пролезть в начальники. Неслучайно своим сослуживцам Хмырь говорил так: «Хочешь жить — умей вертеться».

Хмырев умело использовал это изречение в своей жизни. Он без всякого труда надул директора школы Сахарова. Объегорил так, что тот, наверное, не раз струхнул, когда началась проверка по анонимной жалобе. В чем же была суть анонимки. Директор средней школы Сахаров польстился на две автомашины дров, которые пообещал за аттестат зрелости Хмырев. Договорились. Дрова — директору, аттестат — Хмыреву. Получилось так, как у отпетых мошенников: ты мне — я тебе. Но в этой аферной сделке произошла маленькая неувязочка. Аттестат зрелости за обещанные дрова Хмырев получил, ну а дрова остались в лесу… Вот так околпачил русский еврея…

Прошли годы. И вот абсолютно случайно в городе Горьком Грунин повстречал «крестного отца» Хмырева. Не без юмора Сахаров рассказывал о своем греховном действе. Истина со злополучным аттестатом всплыла на поверхность из уст самого Сахарова. Расстроенный, он говорил: «Вот какие люди бывают в жизни. Ваш Хмырев даже еврея обманул. И уж, ладно там, — говорил Сахаров, — Бог с ними, с дровами, но как было не навестить меня в больнице?»

Сюжет с аттестатом дополнился новыми обстоятельствами. Это откровение прозвучало из уст первого лица. А дело в том, что Сахаров был призван на военные сборы. Во время тренировочных занятий он прыгал с самолета с парашютом, и тут случилась беда. В момент приземления Сахаров сломал себе ногу. Длительное время пришлось лечиться в больнице. Об этом хорошо знал Хмырев, но ни разу он не навестил хворого Сахарова в больнице и даже не принес ни одной конфетины… Жалоба вполне обоснованная. Да, некоторые люди долго, иногда всю жизнь помнят добро. Другие это добро быстро забывают. А что можно было ожидать от такого типа, как Хмырев? Такой сорт людей думает только о себе и своем благополучии. Такие люди родную маму продадут и купят. Даже на друзей им запросто наплевать… Для полноты описания вернемся в кабинет полковника Улитина. Этот маленький кусочек повествования просто необходим.

Почему? Чтобы не было каких-то загадок… Полковник Улитин терпеливо слушал до конца своего собеседника. Он отлично понимал, что не для красных слов ведет свой искренний разговор капитан Грунин. Потому что шеф Сеймовской милиции с большой червоточинкой. И высказанные опасения сыщика были не напраслиной. В перспективе сработаться с таким начальником было чрезвычайно трудным делом. И хотя Алексей Грунин еще не превратился в волка, но наивной овечкой быть уже перестал. Милицейская профессия, где постоянно приходится брать ответственность на себя, где нет возможности уклониться от решения той или иной проблемы, не может не отложиться на характере, профессионализме. Речь Грунина в кабинете начальника ГОВД (городской отдел внутренних дел) была длинной, но не бесконечной. А когда она закончилась, почему-то на лице полковника Улитина проскользнула улыбка. Начальники обычно мало говорят. Полковник тоже не отличался многословием. Он кратко спросил:

— Ну и какое же решение принял капитан Грунин?

Капитан Грунин почти по-военному, также лаконично и кратко ответил:

— Принимаю новое назначение.

Наступила маленькая пауза. В кабинете начальника воцарилась мертвая тишина. Как будто тут и не было пылкой громогласной речи Грунина. Полковник Улитин встал и официально подчеркнуто сказал:

— Не беспокойтесь, не беспокойтесь, капитан, если возникнут какие-то трения с начальником, то мы вас в обиду не дадим.

Надо отдать должное этому начальнику. Полковник Улитин все свои слова офицера сдержал. Вскоре вышел приказ о назначении капитана Грунина заместителем начальника Сеймовской милиции. Для капитана милиции Грунина это стало очередной ступенькой профессионального роста. Но, как в народе говорятся, такой рост оказался из «кулька в рогожку».

Очень медленно сыщик Грунин «врастал» в новый коллектив. Видно потому, что новый заместитель не изменил себе. Будучи в новом качестве, он по-прежнему продолжал жить по грибоедовскому принципу: «Служить бы рад, прислуживаться тошно».

Капитан Грунин все свои отношения с начальником и подчиненными строил на основе буквы закона. Это означало: пришел конец в Сеймовской милиции процентомании. Конечно, любому простому смертному ясно, что всякое преступление легче укрыть, чем раскрыть. Благо, что способов сокрытия преступлений было «изобретено» предостаточно. Тот порядок, что утвердился в Сеймовской милиции, надо было ломать в корне.

Первое знакомство с людьми и документами оставило тяжелый след в душе сыщика Грунина. Оперативники здесь привыкли к легкой жизни. Было очевидно и другое: рыбка здесь гнила с головы… Кое-кто пришел в милицию не служить во благо своих сограждан, а опивать и обжирать их. Прослеживались в коллективе временщики, кои пришли в органы получать зарплату.

Но ломать все сразу, как говорится через дугу, было нельзя. Нельзя хотя бы потому, что все процентоманщики находились под крышей высокого начальства, не только областного, но и центра. Не была исключением и Сеймовская милиция. Все нити укрытия преступлений тянулись в кабинет главного хозяина. Тогда в подразделении звучал лозунг: «Даешь стопроцентную раскрываемость». Но все эти проценты были дутые, не больше и не меньше, как мыльные пузыри.

Многие отказные материалы не выдерживали никакой критики. Мотивы в отказных материалах были самые разные. Любопытную историю рассказал один из пожарных инспекторов. Смешно, но факт. Один «глухарь» портил стопроцентную раскрываемость. Надо было подтянуть процент раскрываемости до ста. И подтянули… Укрыли самый настоящий поджог. Конечно в природе может быть всякое, но тут была явная «липа». Ухитрились же написать такое, что умрешь со смеху и не встанешь.