Но Бекка все-таки решила поделиться со мной тайной, выражение лица у нее при этом было странное – я такого не видела за все годы нашей дружбы.

– Я, типа… прошлым летом встречаласьс Тристеном, – сказала она. – И тогда-то этои случилось…

Вцепившись пальцами в край кровати, я внимательно смотрела на подругу, пытаясь понять, что она имела в виду под словом «встречалась». Встретиласьслучайно на улице? Или же Бекка Райт гуляла с единственным на свете парнем, с которым мы чуть не поцеловались? Нет, я правданичего больше не хотела слышать. Но все же на автомате спросила:

– И что… случилось?

Но в тот вечер я не дослушала историю Бекки, она не успела даже начать, как дверь в мою комнату распахнулась, и мы обе чуть до потолка не подпрыгнули.

– Мама! – воскликнула я. – Я не слышала, как ты вошла!

Она остановилась в дверном проеме, мокрая насквозь. Такая мрачная и уставшая, что Бекка без лишних слов надела свои блестящие шлепанцы, собрала вещи и тихонечко вышла, еле слышно сказав нам обеим «пока», а потом помчалась вниз по лестнице.

Пока не раздался хлопок входной двери, мама молчала. Потом она убрала со лба мокрые волосы, в которых уже проглядывала седина, и заявила:

– Джилл, нам надо поговорить. У меня плохие новости.

– Конечно, – согласилась я.

На первый взгляд я просто согласилась, но тут же подумала, что согласие мое прозвучало слишком резко или даже зло.

Конечно, у мамы плохие новости.

Изменится ли хоть что-нибудь в этом проклятом доме Джекелов?

Мама сидела за кухонным столом, сгорбившись, так и не переодевшись. Мокрая одежда липла к ее телу, и она дрожала. Я поймала себя на том, что смотрю на ее плечи и ключицы, выпирающие из-под тонкой хлопчатобумажной ткани.

– Заварю тебе чая, – предложила я, – и найду что-нибудь поесть, пока мы будем разговаривать.

– Хватит просто чая. – Пища ее не интересовала. – Есть я не хочу.

– Но ведь надо, – настаивала я, но тяжелое предчувствие свернулось у меня в животе холодным комком. Мама почти не ела и страшно исхудала, а потом у нее случился срыв. – Хоть чего-нибудь.

– Нет, Джилл.

Заставить я ее не могла, так что занялась чаем – поставила чайник на плиту и достала с полки фарфоровую чашку.

– Так что случилось? – спросила я. Плохие новости… это обычно касалось отца. – Полицейские что-нибудь нашли?

– Нет, Джил. Ничего.

– А… – Да, хорошего ждать не приходится, я даже разочаровалась, узнав, что об отце вообще новостей нет.

С тех пор как нашлись некачественные записи с камер слежения «Карсон Фармасьютикалз», на которых было видно, что отец работал глубоко заполночь, иногда не один, а с каким-то человеком, лица которого нельзя было разглядеть, потому что верхний свет они не включали… С тех пор я стала цепляться за надежду, что когда-нибудь выяснится, кем был этот его таинственный напарник, и тогда полицейские не только раскроют это дело и накажут убийцу, но и отец будет отмщен.

Я такая глупая.

Чайник засвистел, я налила в чашку чаю.

– Значит, про отца новостей нет? И про того, второго?

– Джилл.

Я повернулась к маме и увидела, что она, пристально и как-то слишком сурово смотрит на меня.

– Что? – спросила я, не понимая, что сделала не так.

– Полицейские никогда не раскроют это дело, – сказала мама стальнымголосом. – Выяснив, что твой отец преступник,такой же, как и его убийца, они утратили к нему интерес.

Я понимала, что зря на что-то надеялась, но, когда мама произнесла это, когда она назвала отца преступником, я вспыхнула. Меня захлестнула волна неистовой ярости. Мама в отце тоже разуверилась…Я вцепилась в чашку, и на короткий миг меня охватило безумное желание швырнуть ее через всю комнату, чтобы она ударилась о стену и разлетелась на тысячу мелких осколков.

Но, разумеется, я не могла этого сделать, я не могла испортитьвещь. Вместо этого глаза мои налились слезами. Слезы… таков мой жалкий способ выражения ярости.

– Мама, не называй его преступником, прошу тебя.

Однако мои слабые попытки защитить отца разозлили ее еще больше.

– Джилл, твой отец нас обманывал, – сказала она, стиснув зубы. – Ночью, когда я работала, а ты спала, он уходил из дому! Он крал реагенты в собственной компании! – Она сделала паузу, а потом бросила бомбу, которая была заготовлена у нее давно. – Джилл, он украл все деньги, которые мы копили на твое обучение! Все, до единого цента!

Я застыла, просто остолбенела, и не могла вымолвить ни слова.

– Что? – наконец выговорила я.

– Все деньги на колледж, – повторила мама, и ее злоба уже была готова вылиться слезами. Глаза у нее стали большими и несчастными, словно она и сама не могла поверить в то, что говорила мне. – Он снял их со счета за несколько месяцев до смерти. Не знаю зачем. Я пыталась работать побольше, чтобы хоть что-то компенсировать, но я так устала… – Мама снова закрыла глаза, злость, казалось, прошла, она спрятала лицо в ладонях, словно ей было больно смотреть на меня, и добавила: – Прости, но я не знаю, сможешь ли ты в следующем году продолжить обучение. Даже если брать кредит… я не уверена, что мы сможем его себе позволить.

Пальцы у меня онемели, и чашка выпала из дрогнувшей руки на пол, но легче от этого не стало.

– Нет, – собственный голос показался мне сдавленным, – отец этого не сделал бы. Он не мог так со мной поступить.

Мама все так же молчала, все поплыло у меня перед глазами. Я вцепилась в столешницу, чтобы не упасть.

Сбережения мне на колледж… я имела шансы стать лучшей ученицей в классе, но мое обучение могло на этом закончиться? Отец украл мое будущее?

Я стояла в луже чая, переполненная ненавистьюк отцу, так же, наверное, как и мама. На долю секунды я даже обрадовалась, что он мертв.

– Мне очень жаль, Джилл, – снова пробормотала мама.

– Да, мне тоже. – Какая же я наивная…

Добавить было уже нечего. Никаких чувств уже не осталось. Я взяла тряпку и начала вытирать лужу. Мама так и осталась сидеть за столом, даже не пытаясь мне помочь, словно у нее совсем не было сил.

Убрав на кухне, я пошла наверх и забралась в постель. Я смотрела перед собой, в темноту, в голове не было ни одной мысли. Мозг мой совершенно онемел, словно кто-то впрыснул в него целый шприц новокаина.

Потом в полной темноте – наверное, я пролежала так до полуночи – я заметила, что в нижней части монитора светится зеленая лампочка. Я подошла к столу, дернула мышку, чтобы отключить компьютер на ночь. Мы уже не могли позволить себе просто так жечь электричество!

Но когда экран загорелся, я чуть не подпрыгнула.

Тристен Хайд смотрел на меня с монитора – Бекка так и не закрыла его страницу на «МайСпейсе».

Тристен, тот самый человек, который уже спас меня, когда я в первый раз ударилась о каменное дно.

Я села на стул, внимательно всматриваясь в его лицо. И тут же мне пришла в голову мысль.

Может, он снова сможет мне помочь?

Вероятно. Если удастся его уговорить…

Но придется нарушить некоторые правила, взламывать замки… Была ли я готова к этому, даже ради того, чтобы расквитаться за несправедливость?

Я наклонилась ближе, посмотрела в его выразительные карие глаза.

Готова ли я к тому, чтобы сделать это вместе… с ним?

– Трис, тренер нам другой маршрут задал, – пожаловался кто-то из команды, когда я свернул с асфальтированных дорожек на тропу, ведущую вдоль реки. – Он сказал…

– Тренера тут нет, – напомнил им я. – Кто-нибудь еще хочет повести команду?…

Ответа я даже не ждал. Разумеется, они побегут за мной, капитаном, поскольку знают, что если кто-то и займет мое место, то ненадолго. Пусть я задохнусь, но вперед никого не выпушу.

– Терпеть не могу эту тропу, – услышал я громкую жалобу сзади.