Я настолько глубоко задумался, что даже не слышал, как в комнату вошел отец.

– Тристен? Ты до сих пор занимаешься?

Этот вопрос меня просто ошарашил, я резко развернулся и бросил взгляд на часы. Было почти два ночи. Я совершенно потерял счет времени.

– Доделываю задание, – сказал я, глядя на отца и в то же время пытаясь спрятать запятнанный кровью листок под книгу, которая, на мое счастье, оказалась под рукой: «Справочник неорганических материалов» – в нем я пытался отыскать сведения по различным солям. – Последний класс, ты же понимаешь… – Я старался не выдать своего волнения. – Уроки, бег, я просто зашиваюсь.

Отец подошел ближе, на него упал свет настольной лампы.

– Может, я смогу тебе помочь? У меня же за плечами несколько научных степеней, не забывай.

– Спасибо, сам справлюсь. – Я выдавил улыбку. Я попытался прикрыть список рукой, но он все же сильно торчал из-под книги. – Химия, – шутливо добавил я, – в ней ясилен.

– Ну, Тристен, – сказал отец, присаживаясь на край стола, – я же в ней тоже не профан. Ты же не думаешь, что твой отец невежда?

– Нет, сэр, ни в коем случае, – ответил я, тут же пожалев о том, что попытался пошутить.

– Посмотрим… – Отец провел пальцем по странице справочника – чуть не задев список – я аж весь вспотел. Он удивленно посмотрел на меня. – Ты же вроде говорил, что у вас в этом году органическая химия.

– Дя…

– А зачем тебе справочник по неорганике?

– Да надо было кое-что посмотреть. – Я пожал плечами. Кровь пульсировала, отдаваясь в ушах.

Отец понял, что я вру. Свет отражался от серебряной оправы его очков, и глаз его я не видел, но по изгибу губ я догадался, что в душе он посмеивается надо мной.

Черт!

– Ну, если помощь все же понадобится, зови. – Он встал и пошел к двери, удаляясь от спрятанного мной списка.

Заметил ли он его?

– Позову, – пообещал я. Иди, уходи…

Но отцу, кажется, было еще что добавить.

– Тристен, – сказал он, встав в дверном проеме. – Я надеюсь, тебе приходится сидеть допоздна не потому, что ты на что-то еще отвлекаешься помимо бега?

– Нет, сэр. Мои мысли только об учебе, – уверил его я, снова напрягшись. Может, он как-то прознал о моих ночных вылазках? О моем факультативном проекте?

Но отец имел в виду нечто другое.

– Я подумал, может, появилась какая девушка, – высказал он свое предположение. – У тебя же в них недостатка не было… до последнего времени.

– Нет, – ответил я, и впервые с того момента, как он вошел, я почувствовал, что с меня слетает маска небрежности. – Никого не появилось, – сказал я с нарочитым спокойствием. – У меня сейчас слишком много дел.

– А… – Отец, казалось, был разочарован. – Я уж подумал, что ты заинтересовался юной Джекел, ты же так настаивал на том, чтобы я помог ее матери.

Во рту у меня появился странный металлический привкус.

– Джилл? Нет. Мы с ней просто друзья.

Отец нахмурился:

– Жаль. Миссис Джекел бывает мила и очаровательна, хотя она сейчас крайне уязвима. – Он взялся за дверную ручку, и на лице снова мелькнула та же самая подозрительная улыбка. – Ты же знаешь поговорку: какова мать – такова и дочь. – Он посмеялся, – И разумеется, каков отец – таков и сын.

На этом отец ушел – закрыл дверь, даже спокойной ночи не пожелав.

Руки у меня тряслись почти так же сильно, как и у Джилл тогда, когда она вручила мне этот список. Я сложил его и спрятал между страницами романа Хемингуэя, которого нам задавали читать в прошлом году. Потом я снял джинсы, выключил свет и лег в постель.

Но мне не спалось.

Какова мать – такова и дочь. Каков отец – таков и сын.

Когда мы были там, в гараже, заподозрила ли Джилл то же самое, о чем с уверенностью подумал я, как только увидел этот последний окровавленный список «измененных солей»? Что, возможно, это мой отец убил ее папу– или, в крайнем случае, был как-то причастен к этому? И что, возможно, эта встреча Джекелов и Хайдов не случайна?

Я уверен, что отец приехал сюда не только преподавать, но и чтобы пообщаться с доктором Джекелом. Уж не знаю, зачем или как они встретились, но совпадение получилось слишком серьезное, чтобы его игнорировать. Наверняка они как-то сотрудничали. Но в какой-то момент все пошло наперекосяк…

Мой отец – кто он теперь? С кем – или с чем– я живу под одной крышей?

Я закрыл глаза, надеясь заснуть, мне очень хотелось убежать ото всех этих мыслей, но они, ясное дело, не отстали от меня даже во сне, и не прошло и двух часов, как я проснулся от мучительного кошмара.

Она почти повернулась ко мне, я был так близок к тому, чтобы увидеть ее лицо, хотя я уже угадал, кого именно вижу в этих страшных снах.

Бекку Райт. Но почему же мне хотелось убить ее?

Тот вечер у реки для меня ничего не значил – для нее тоже. Бекка была безликой не только во сне. Я видел ее чуть ли не каждый день. Но как-то не воспринимал. Ее образ у меня в голове был расплывчат: продуманная стильная прическа, наряд по последнему писку моды, блестящие глаза. Почему живущее во мне чудовище так страстно хотело зарезать столь невинную девушку?

– Боже мой, – простонал я вслух.

Я был так близок к решению. Я чувствовал это. Но я был близок и к гибели.

Очередная стычка с Тоддом Фликом, которая произошла около школы. Я опять частично ее забыл, воспоминания начинаются только с того, как я держу Джилл за руку.

Я сел на кровати, потер глаза руками. Меня подташнивало, я был разбит и растерян. Но среди всех волнений этой ночи больше всего меня беспокоила моя собственная ложь насчет того, что девушки у меня не появилось.

Ах, Джилл…

Уже дважды я оказывался рядом, когда в воздухе витал призрак ее убитого отца, и когда это случилось во второй раз, мне страшно хотелось ее поцеловать. Возможно, это я терял человеческий облик, но в последние недели невинность этой девушки, которая сперва забавляла меня, стала казаться мне трогательной, начала привлекать меня, и я увидел в ней силу, которой мне самому недоставало. Были в ней какое-то очарование и нравственный стержень, в котором я так нуждался.

Говорят, противоположности притягиваются, и мы с Джилл Джекел являлись превосходной иллюстрацией к этому. Красавица и чудовище в буквальном смысле этого слова. Инь и ян. Чистый свет и кромешная тьма.

Не повезет Джилл, если у нее появится такая же мощная и настоятельная потребность во мне, которую начал испытывать в ней я.

Это будет просто трагедией. Хотя на книжной полке и прятался ключ к моему спасению, но часики-то тикали. И даже если мне все же суждено будет остаться в живых, это не искупит моих грехов. Нет, мозаика моей жизни потихоньку складывалась, и я обретал все большую уверенность в том, что в Лондоне я действительно совершил нечто ужасное, такое, чего Джилл Джекел никогдане простит.

Черт, да я и сам себяпростить не смогу.

– Джилл?

Я оторвалась от учебника по социологии, который читала в столовой, и увидела Дарси Грей – она стояла передо мной, упершись руками о столик.

Я проглотила откушенный кусок бутерброда с арахисовым маслом и сделала попытку поприветствовать одноклассницу. Но поскольку я слишком нервничала, вышло больше похоже на вопрос:

– Привет?

Раньше Дарси меня никогда не разыскивала. Она наверняка собирается нажаловаться на меня за то, что мы с Тристеном проникли в школу…

– Я тут подумала о вчерашнем, – сказала она, сощурившись, – мои самые страшные опасения подтверждались. Дарси, со строгой стрижкой и в одежде, сшитой на заказ у какого-то модельера, была похожа на начальницу, которая собиралась меня отчитать. – О том, что мы видели.

Арахисовое масло залепило мне горло.

– Да?

Дарси огляделась, чтобы увериться, что рядом никого нет. Мы действительно были одни. Я почти всегда ела в одиночестве в самом дальнем углу столовой, параллельно читая какой-нибудь учебник. Так что, убедившись в этом, Дарси наклонилась ко мне.