– А что, держать свои планы при себе запрещено правилами? – риторически поинтересовался Тристен. На самом деле ему до правил и дела не было. – Неужели надо устраивать спектакль, чем бы ты ни занимался? Кого-то, Дарси, интересует только результат.

Ее голубые глаза вспыхнули.

– Или вы просто обманываете…

Тристен рассмеялся:

– Ты хвасталась, что будешь работать одна, но, как я нижу, у тебя есть напарник. Так кто тут жульничает?

– Тодд всего лишь мой ассистент, – пояснила она, повышая голос. – А не напарник. Он выполняет мои поручения. Черную работу.

– Ну спасибо, Дарси, – рявкнул Тодд, споласкивая мензурки в раковине.

Я отвела взгляд от запачканных и потрепанных бумаг, посмотрела на Тодда и увидела, что у него покраснели уши.

– Дарси, какая же ты бессердечная, – сказала я. – Ты даже парнясвоего не больше чем за раба держишь.

Я даже не задумалась о том, что сказала это вслух, пока не увидела, что все обернулись на меня. Я чуть было не покраснела, но сдержалась и заставила себя посмотреть им всем в глаза, по очереди. Дарси действительнобыла бессердечной, и я имела право об этом сказать.

Мистер Мессершмидт, как обычно в таких случаях, заколебался.

Дарси возмутилась и рассердилась.

Тристен кивну, удивившись, и одобрительно посмотрел на меня.

А встретившись глазами с Тоддом, я увидела, что он одновременно и разозлился, и оробел, словно я своей попыткой защитить задела его гордость. Что между нами произошло – или происходило?

Мистер Мессершмидт закашлял и нерешительно попытался восстановить порядок:

– Ребята…

– Нам как можно скорее нужны крысы для опытов, – перебил его Тристен. – Штук двадцать. Школа закупит?

– Думаю, да, – задумчиво произнес учитель.

– Позаботьтесь об этом, – велел Тристен.

А я снова уставилась на старинные документы. В них была скрыта формула напитка. Опасного и возбуждающего. Бумаги надо спрятать…

Тристен похлопал меня по плечу:

– Джилл, ты в порядке?

Я отвела взгляд от записей и увидела, что Мессершмидт ушел к столу Дарси.

– Да, естественно, в порядке.

– С чего начнем?

– Что? – Тристену Хайду доселе не доводилось спрашивать разрешения, наверное, вообще никогда. Уж у меня точно.

– Это твой проект, – напомнил мне он. – Ты главная.

Да, мы об этом договорились, но я на самом деле не ожидала, что он передаст всю власть в мои руки.

– Э… Как ты думаешь, стоит ли…

– Джилл. – Он посмотрел на меня твердо и ободряюще. – Я доверяю твоему решению.

Я глубоко вдохнула:

– Хорошо. Начнем сначала. У нас даже теория как следует не продумана.

– Я возьму тетрадь, – ответил Тристен. Он посмотрел на мистера Мессершмидта, который сидел за своим столом и наблюдал за тем, как мы работаем. – Но, если ты не против, я сначала попрошу еще раз Мессершмидта заказать крыс. Они нам нужны срочно, а он не очень-то шевелится.

– Хорошо, – согласилась я, и Тристен пошел к учительскому столу; перелом руки никак не повлиял на его уверенную походку. Почему, даже после того, как я узнала, кто же на самом деле Тристен Хайд, он все равно имел надо мной власть: мог заставить мое сердце биться быстрее, мог успокоить, рассмешить или довести до слез, мог вызвать желание броситься к нему в объятия? Почему, чем дурнее и ужаснееон мне казался, тем больше меня к нему тянуло? Так какая же я на самом деле? Что не так со мной?

– Эй, Джекел.

Я так крепко задумалась о Тристене. что не заметила, как ко мне подкрался Тодд Флик. Я развернулась, сердце в тревоге заколотилось.

– Что?

– Мне как-то не понравилась та херня, которую ты вчера в кафе несла, – прошипел он.

– Что? – повторила я. стараясь держать себя в руках. Я была в кафе?С Тоддом?

– Если хочешь попробовать с настоящиммужиком, позвони мне, – тихонько прорычал Тодд, потом бросил нервный взгляд на Тристена и добавил: – Поймешь, у кого больше, стерва.

– Я не… – Что я ему наговорила?

– Сегодня ты что-то не такая крутая, да? – усмехнулся Флик. – Это потому, что я раскусил твой блеф, и тебе на самом деле страшно, что ты не справишься, если я пущу в ход весь свой потенциал.

– Я… – Он что, предлагал мне секс?

Тодд злобно ухмыльнулся и, отходя, поднес к уху воображаемый телефон:

– Если хватит смелости, Джекел, набери мне.

Я дождалась, когда перестанут дрожать ноги, встала, постаралась собраться и направилась к двери – мимо Тристена, который продолжал разговаривать с мистером Мессершмидтом. Я едва добежала до женского туалета, прислонилась там к прохладной, выложенной плиткой стене, стараясь не смотреть в зеркало – я боялась увидеть собственное отражение.

Что я сделала?

Пока я стояла, изо всех сил стараясь вспомнить вчерашний вечер, дверь внезапно распахнулась, и в туалет вошел Тристен – он даже не удосужился постучаться.

– Что там произошло? – требовательно спросил Тристен. – Что тебе сказал Флик?

– Ничего. – Я попыталась протиснуться мимо него в дверь. – Ничего особенного.

Тристен тоже сделал шаг, не давая мне выйти:

– Если не скажешь ты, придется выбивать ответ из него, возможно, даже силой. Он тебе гадостей не будетговорить, пока я тут.

– Нет, Тристен, – внезапно закричала я. Мой голос отразился от розовых стен. – Хватит насилия! Я так от него устала!

– Джилл… – Тристен, похоже, был удивлен и пристыжен. – Ты права, – признал он, легко кивнув мне. – Прости. Я лишь хотел тебя защитить. Но ты права. Методы у меня неправильные, и ты, наверное, и сама лучше справилась.

Я уставилась на Тристена – он выглядел так нелепо в окружении розового кафеля, и вдруг весь мир показался мне неправильным. Я наблюдала за нами как бы издалека, словно одновременно я была и режиссером, и персонажем фильма со множеством сомнительных героев и злодеев.

Самый умный и отважный парень школы оказался убийцей. Самый крутой и горячий жеребец подъехал с отвязным предложением к самой незаметной девственнице. А девственница с наступлением темноты превращалась в какую-то безумную шлюху. Отцы грабили дочерей и накидывались на сыновей. Матери сходили с ума и были настолько заняты собой, что забывали обнимать детей. Учителя присматривали за учениками, а робкие девочки начинали рявкать на самых наглых стерв. А химия, в которой я когда-то видела вселенский порядок, ломала души.

– Я не знаю, что со мной творится, – выпалила я и закрыла лицо руками. – Тристен, я запуталась… Ничего не понимаю.

Я, наверное, ждала, что Тристен, мой хранитель, обнимет меня, как и раньше. Это же его роль, не так ли? Но нет, когда я снова посмотрела на него, то увидела, что он так и стоит, скрестив руки на груди.

– Мне очень жаль, – посочувствовал он с болью в голосе, – Мне очень жаль, что ты запуталась. Я хотел бы как-то тебе помочь, помимо этого конкурса, сделать твою жизнь легче. Но, боюсь, я не могу взять на себя больше.

И я поняла, что, оттолкнув его в кабинете рисования, я что-то разрушила в наших отношениях. Он был готов продолжать защищать меня от нападок. Такова была его сущность, он бы, наверное, вступился за слабого в любом случае. Но он больше не будет меня обнимать. Он соблюдает заданную мной дистанцию.

– Идем, – сказал он, направляясь к двери. – У нас времени нет тут стоять. У меня через час встреча.

Я пошла за ним, и, он, разумеется, повел себя как настоящий джентльмен (как всегда, когда не был вооружен мясницким ножом) – придержал передо мной дверь запятнанной кровью рукой.

Мне страшно хотелось спросить, с кем он собирался встречаться, но я сочла, что уже не имею права задавать такие вопросы.

– Сколько ты мне за нее дашь? – спросил я у Мика Содера, самого главного подонка в школе, когда он провел грязной лапой по боку моей «хонды».