— Мы будем ждать! Ваша кровь потечет по нашим горам, как черная река! — заверил Крал скал'тумов, разворачивая Роршафа, и пустил его вскачь.

Страх придал коню сил, и подкованные железом копыта загрохотали по холодной земле. Вот уже деревья замелькали по обе стороны тропы. Очень скоро их ветви скрыли всадника, и он облегченно вздохнул.

Крал мчался сквозь ночь, вдруг раздались раскаты грома, предвещавшие бурю. Он увидел, как молния осветила черные тучи, и в сердце смешались два чувства: облегчение — он только что избежал верной смерти, и стыд от содеянного. Он заставил Роршафа скакать еще быстрее, словно хотел убежать от своего неблагородного поступка. С губ коня слетала пена, но он повиновался хозяину и стрелой помчался вперед по лесу.

На сердце Крала камнем давило раскаяние, но вовсе не из-за того, что он бросил своих спутников в доме старого волшебника, — тут совесть его была чиста, он сделал все возможное, чтобы они спаслись, помогал им, рискуя собственной жизнью. Нет, его сердце сжималось от боли по другой причине — он солгал! С его губ слетели лживые слова! И он сделал это только для того, чтобы спасти свою презренную шкуру!

Крал натянул поводья Роршафа. Скакун встал на дыбы, пена полетела во все стороны, и он остановился. Над головой горца ударил гром, словно небеса возмутились, засвидетельствовав его ложь. Ледяной дождь хлынул на лес, тяжелые капли забарабанили по поднятому вверх лицу горца.

Ни один мужчина из его клана не позволил лжи осквернить свои уста. Слюна с его поганого языка потушила огонь чести семьи. Он совершил богохульство и больше никогда не сможет вернуться домой.

Крал пронзительно закричал, и его голос смешался с шумом дождя; он стал добровольным изгнанником.

Элена вцепилась в куртку Эр'рила — шипение гоблинов приближалось к ним со всех сторон. Сколько же можно? За прошедший день она видела слишком много ужасов. Девушка спрятала лицо в кожаную куртку воина. Сверху донеслись раскаты далекого грома, на короткое время заглушившие шипение. Когда гром стих, шипение возобновилось с новой силой. Элена осторожно открыла глаза и огляделась. Ей показалось, что к ним приближаются темные тени.

Сзади послышался голос дяди Бола:

— Я чувствую запах дождя из этого коридора.

Она оглянулась, дядя смотрел в туннель, ведущий влево.

— И шипение с той стороны не такое громкое.

— Давайте туда и пойдем, — предложил Эр'рил.

Элена щекой прижималась к груди воина и слышала, как бьется его сердце. Она сосредоточилась на этом звуке, чтобы заглушить отвратительное шипение.

— Бросай факел, — сказал Бол. — Рука потребуется тебе, чтобы нести девочку. Мы должны торопиться. Они могут пропустить нас через свои коридоры, если мы не будем задерживаться.

Элена позволила поднять себя, ощутив железные мускулы Эр'рила, и обняла его за шею, чтобы не упасть.

— Переместись мне на спину, — сказал он.

Она повиновалась и обхватила его ногами за пояс. Он поддерживал рукой ногу Элены.

— Не нужно меня держать, — сказала она ему прямо в ухо. — Если ты немножко наклонишься вперед, все будет в порядке.

Эр'рил так и сделал.

Элена сжала колени и переместила свой вес. Теперь она держалась надежно, похожие ощущения у нее были верхом на лошади.

— Я готова, — сказала она.

Положив руку на рукоять меча, Эр'рил кивнул Болу.

— Веди нас, — проворчал он, руки девушки слегка давили на горло.

Дядя поднял лампу и поспешно зашагал вперед.

— Держись крепче, — сказал Эр'рил девушке и пошел вслед за Болом.

Элена прижалась щекой к его шее, стараясь не мешать дыханию своего скакуна. Она ощутила его запах — лошадь и мускус, похожий на аромат земли. Элена вдруг представила его мальчиком, бегущим по полям возле дома в Станди: сильные ноги перепрыгивают через канавы, широкая грудь вдыхает воздух, полный желтой пыльцы, поднимающейся с весенних полей. Интересно, если бы они встретились детьми, могла бы завязаться между ними дружба?

Она не успела обдумать последствия странного воздействия, которое оказывал на нее запах воина, как они оказались в другом туннеле. Шипение усилилось, отражаясь от каменных стен. Она смотрела через плечо Эр'рила, который спешил за дядей Болом и лампой.

Хотя они двигались довольно быстро, воин успевал смотреть под ноги и беречь голову девушки от обвалившихся балок. Именно это и спасло дядю Бола от смерти. Элена смотрела вперед и видела дорогу и все препятствия, которые освещала лампа. Вдруг впереди все пропало, осталась только черная тьма. Лишь через мгновение девушка сообразила, что находится перед ними.

— Осторожно! — крикнула она дяде, идущему впереди.

Бол услышал ее и одновременно увидел пропасть. Он остановился на самом краю. Эр'рил едва не врезался ему в спину, но успел вовремя среагировать и схватить старика за плечи. Они отошли на шаг назад.

Элена соскочила с плеч своего стража. Все трое смотрели на зияющую пропасть. Они стояли перед широкой трещиной, свет лампы с трудом достигал противоположного края — перепрыгнуть на другую сторону было невозможно.

Грянул новый удар грома. Дядя Бол не ошибся. Выход на поверхность находился где-то впереди. Но у них не было ни малейшей возможности преодолеть пропасть.

Гром стих, и они сумели более точно определить направление, откуда доносилось шипение — оно поднималось из пропасти, как пар из кипящего чайника.

— Каменные гоблины, — пробормотал Бол.

Вдруг сзади тоже послышалось шипение.

Дядя Бол повернулся к Элене. Она никогда не видела такого отчаяния в его глазах.

— Простите меня, — прошептал он Элене и воину.

Девушка едва расслышала его слова. Она обернулась и в туннеле, находившемся позади, увидела чернильные тени, медленно приближающиеся к ним.

— Кра-ал! — позвала Ни'лан, стараясь перекричать шум бури.

Струи дождя били в лицо, ветки хлестали лошадь. Она скакала на стук копыт. Жеребец Эр'рила повиновался ей с неохотой. Позади трусила кобыла с пленником на спине. Она была привязана к жеребцу, и Рокингем даже не попытался соскочить с лошади и сбежать. Ему не хотелось блуждать одному по лесу пешком, когда вокруг рыскали чудовища.

— Он давно мертв, — мрачно сказал солдат. — Давай найдем дерево потолще и переждем бурю.

— Нет, — ответила Ни'лан.

— Он не мог пережить встречу со скал'тумом.

— Однажды он уже это сделал.

Рокингем плотнее завернулся в плащ, пытаясь спастись от порывов холодного ветра.

— Но только не в темноте ночи.

— Я его слышала.

— Ты слышала гром.

Ни'лан снова направила жеребца вперед, кобыла брела следом. Это был вовсе не гром. Нифай обладала прекрасным слухом.

— Крал! — снова позвала она, но ветер заглушил ее.

Вдруг, словно в ответ, впереди мелькнул огонек. Сначала Ни'лан подумала, что они сделали круг в лесу и это свет в домике дяди Бола. Но нет, они ушли далеко. Она выпрямилась в седле и вгляделась вперед, но все застилала пелена дождя. Свет, мягкое лазурное сияние, перемещался вверх и вниз. Быть может, кто-то ищет их? Крал?

Ни'лан прикоснулась ладонью к стволу дерева, сосредоточилась и прикрыла глаза. Она мысленно проникла сквозь жесткую кору внутрь, в сердце дерева, в корни, переплетенные с корнями других деревьев, и тихонько запела песню нифай, вопрошающую песню. Кто там впереди, друг или враг? Но в ответ услышала лишь раздраженный ропот. Какие бестолковые корни у здешних деревьев, спят ночью, как люди. Она с горечью вспомнила симфонию, которая когда-то звучала для нее в родном лесу. И все же один, едва слышный, ответ донесся до Ни'лан: «Элв'ин».

Она так удивилась, что пальцы соскользнули с коры. «Не может быть, это просто старый кошмар», — подумала она. Эти деревья заблудились в далеком прошлом. Народ элв'инов давным-давно покинул эти края. Они ушли столетия назад, уплыли на своих парусных кораблях за Великий Западный океан в далекие земли, из которых так и не вернулись.