— Прошу меня простить, господин, — пробормотал офицер.

Дисмарум заметил, что офицер несет ведро с едой для пленников внизу. Из ведра исходил отвратительный запах гнилого мяса и плесени. Даже слабые глаза мага разглядели шевелящихся в нем червей.

Должно быть, офицер заметил, что провидец с отвращением наморщил нос.

— К счастью, там лишь один заключенный, — сказал он, приподнимая ведро. — Мне совсем не хочется и дальше таскать вниз эту гадость.

Дисмарум мрачно кивнул и продолжил подниматься по ступеням, тяжело опираясь на посох из дерева пай. Интересно, кого умудрился рассердить молодой офицер, чтобы заслужить такое суровое наказание? Сейчас в подземелье находился лишь один обитатель — скал'тум. И он не станет есть ту дрянь, которую несет военный.

Дисмарум слышал, как тот насвистывает, спускаясь в глубины подземелья. Старик продолжал подниматься вверх. Когда он остановился на следующей площадке лестницы, снизу донесся отчаянный крик и тут же смолк.

Дисмарум вздохнул. Возможно, трапеза приведет скал'тума в хорошее настроение. Он, не останавливаясь, преодолел оставшиеся ступеньки, не обращая внимания на боль в суставах. Больше всего сейчас ему хотелось оказаться подальше от гнусной твари, оставшейся внизу.

Он вошел в главный зал крепости. Высокие двери выходили на большой, омытый утренним светом двор, забитый лошадьми и фургонами. Между колесами телег и копытами фыркающих лошадей сновали солдаты. Из кузницы, находившейся на противоположной стороне двора, доносились удары молота.

Маг повернулся спиной к двери и зашагал через зал, стуча посохом по выложенному каменными плитами полу. Здесь тоже было полно солдат. Мечи стучали по бедрам, Дисмарум уловил запах смазанных маслом доспехов. Он спокойно шел сквозь толпу. Ни один солдат не смел приблизиться к его закутанной в длинное одеяние фигуре на расстояние вытянутой руки. Темный чародей миновал три помещения казарм и заметил, что койки пустуют. Все были чем-то заняты. Этим утром улицы заполнили вооруженные люди.

Неожиданно он услышал за спиной знакомый голос.

— Дисмарум! Подожди, старик! — Это был Рокингем.

Старик повернулся. Рокингем успел сменить грязную одежду и теперь щеголял в красно-черных цветах солдат гарнизона. Его начищенные черные сапоги доходили до колен, а красную куртку украшали бронзовые застежки и пуговицы. Он смыл сажу с лица и смазал маслом усы, но чуткий нос Дисмарума уловил запах дыма.

Рокингем остановился перед провидцем.

— Мы отправили патрулировать улицы слишком много солдат, — сказал он.

— Ты так думаешь? — раздраженно спросил Дисмарум. Он еще не пришел в себя после общения со скал'тумом.

— Такое количество солдат может испугать брата и сестру. — Рокингем указал на дверь. — Не пройдешь и двух шагов, как обязательно наткнешься на военного. Я бы на месте детей не стал входить в город.

Провидец кивнул и потер глаза. Возможно, этот глупый человек прав. Если бы он не чувствовал такой усталости, то и сам бы об этом подумал.

— Что ты предлагаешь?

— Отозвать солдат. Я отдам приказ. Горожане возбуждены. Они сами найдут брата и сестру.

Дисмарум тяжело оперся о посох.

— Она не должна выскользнуть из наших сетей.

— Если они сунутся в город, их тут же схватят. Пожар и разговоры о демонах напугали горожан. Сейчас сотни глаз следят за каждой улицей.

— Тогда прекращаем облаву. — Дисмарум отвернулся. — Подождем, пока девчонка сама к нам придет.

Он захромал по каменным плитам, представляя, как скал'тум сидит в подземелье, словно голодная дворняжка, ждущая кость. Даже помыслить о том, чтобы обмануть это существо и его господина, было настоящим безумием.

Но старый маг так долго ждал.

За кронами деревьев Элена заметила красную черепицу городской мельницы. Огонь пожара остался далеко за спиной, хотя дым мчался по утреннему небу, продолжая преследовать их. Знакомая крыша придала девушке сил. Она догнала Джоака, ведя за собой протестующую Дымку.

— Мы уже почти пришли, — сказал Джоак.

— А что, если тети Филы нет в пекарне?

— Она всегда на месте, Эл. Не беспокойся.

Они решили отыскать свою овдовевшую тетушку, владевшую пекарней в Уинтерфелле. Она была суровой женщиной, с железной волей. Тетя Фила решит, что им делать, после всех ужасов прошлой ночи.

Дети пошли по берегу реки и вскоре увидели мельницу. Вид стен из красного кирпича с узкими окнами успокоил Элену. Она часто бегала сюда по поручению матери за пшеничной или кукурузной мукой. Большое мельничное колесо не спеша поворачивалось под напором неторопливых серебристых вод реки. Сразу за мельницей находился Мельничный мост — каменная арка, соединявшая город и скудно населенные горные склоны.

Джоак поднял руку, останавливая Элену:

— Оставайся здесь, а я узнаю, есть ли кто на мельнице.

Элена кивнула и тихонько толкнула Дымку в нос, заставив сделать несколько шагов назад, под прикрытие деревьев. Кобыла протестующе затрясла головой и сердито стукнула копытом о землю. Элена понимала, что лошади хотелось поскорее выйти из леса и попастись на лугу с сочной травой.

— Ш-ш-ш, милая, — прошептала она, поглаживая животное за ухом.

Ее тихий голос немного успокоил лошадь, но сердце Элены все еще сжимала тревога.

Джоак быстро пересек открытое пространство перед дверью мельницы и попытался отодвинуть железную задвижку — нет, дверь была заперта. Тогда он забрался на бочку и заглянул внутрь через окно. Затем соскочил вниз, почесал в затылке и исчез за углом.

Элене стало не по себе — последний член ее семьи скрылся из виду. А что, если он не вернется и она останется одна? Девушка представила себе одинокую жизнь. Она останется последней Моринстал во всей долине? Элена сложила руки на груди и затаила дыхание. Она ждала, слушая, как птичка какора, сидевшая на соседнем кусте, поет свою песенку. Густой аромат цветов, распустившихся при первых лучах солнца, наполнил воздух, перебив даже запах дыма. Дожидаясь возвращения брата, Элена увидела, как из травы выскочил кролик и побежал в сторону деревьев. Испуганные бабочки поднялись в воздух. Казалось, на этом небольшом лугу навечно поселилось лето.

Элена вздохнула. После такой ужасной ночи она ожидала, что все вокруг с восходом солнца окажется другим: деревья пригнутся к земле, животные превратятся в страшных монстров. Однако жизнь в долине текла своим чередом, как и в любое другое утро. Это немного успокоило Элену. Жизнь продолжается — значит, и она может рассчитывать на лучшее.

Движение возле мельницы привлекло внимание Элены. Брат махал ей рукой. Благодарю тебя, Добрая Мать! Девушка побежала вперед, ей ужасно хотелось поскорее сократить расстояние между ними, но Дымка все тянулась к траве, задерживая девушку. Когда она наконец оказалась рядом с братом, тот покачал головой:

— Никого. Они, наверное, пытались остановить пожар.

— А что, если и тети Филы нет дома? — спросила она, а Дымка тем временем энергично атаковала листья на соседнем кусте.

— Нет, Эл. Конечно, наша тетя — крепкая пожилая леди, но мужчины не позволят ей сражаться с огнем, как бы сильно она ни ругалась. Она осталась дома.

— Надеюсь, ты прав.

— Пойдем.

И Джоак повел ее к Мельничному мосту. Элене опять пришлось тащить за собой упирающуюся Дымку, но кобыла была полна решимости наполнить брюхо, пока они не ушли с луга.

Наконец ей удалось заставить лошадь войти на мост, и копыта громко застучали по камню. Когда они были на середине моста, Элена обернулась, чтобы посмотреть на мельницу, и заметила, как в окне второго этажа дрогнула занавеска.

— Джоак, на мельнице кто-то есть. — Она указала в сторону окна.

— Странно. Они наверняка меня слышали. Я стучал в окно с задней стороны мельницы.

— Может быть, это дети мельника, которые боятся открывать дверь, пока родителей нет дома.

— Я знаю их, Сесил и Гараш, и они меня знают. Мне это не нравится, — мрачно сказал Джоак.