«Песни кантри… — подчеркивал композитор Рой Харрис, — могут быть «обыкновенными», как земля под ногами, но земля, соленая от трудового пота и тяжелого опыта. Эти песни есть не что иное, как нескончаемое эхо любви, рождения и смерти, работы и игры, надежды и отчаяния, успеха и поражения». Характеризуя жанр и причины его популярности, автор–исполнитель кантри Хэнк Уильямс говорил: «Секрет нашего успеха очень прост — его можно объяснить одним словом, и слово это — искренность Когда певец кантри начинает, скажем, какую‑нибудь отчаянную песню, он и сам чувствует такую же отчаянность. Когда он поет «Похороны матери», он видит перед собою собственную мать, лежащую в гробу. Он поет куда более искренне, чем большинство эстрадных певцов, потому что он вырос в куда более тяжелых условиях. Нужно знать, что такое работа в поле от зари до зари Нужно как следует надышаться запахом скотного двора, прежде чем вы сможете петь так, как поет настоящий исполнитель кантри Люди, которые выросли в подобной же обстановке, знают, о чем он поет, и они благодарны ему за это. Ведь' то, что он поет, — это надежды, и мольбы, и ожидания, и мечты, и переживания тех, кого называют «рядовыми людьми». А я называю их «лучшими людьми», потому что именно на них и держится в основном мир Это ведь их трудом строится жизнь в нашей стране, да во всех других странах тоже Потому‑то наши песни и понимают всюду» И о чем бы в них ни пелось: о неразделенной любви или о бескрайних прериях, — их сразу же можно отличить от коммерческого суррогата. Вот что сказал американский литературовед Мэл Эттингер: «В мире музыки кантри мужчины остаются мужчинами, а женщины — женщинами. Здесь нет и следа двуполой неясности, которая характерна для рок–музыки. В песнях прославляется мужественность мужчин и женственность женщин. И в людях этих чувствуется большая жизненная сила, можно быть уверенными, что в трудностях они сумеют постоять за себя». Именно это качество и отличает подлинно народное творчество от любых подделок «под фольклор», которые в изобилии фабрикует коммерческая эстрада. Лучших представителей как «новой», так и «старой» волны при всем их различии роднит одно: каждый из них отчетливо сознает, что сегодня никто не имеет права укрываться от бурь, потрясений и кризисов мира. Искреннее выражение своей гражданской, человеческой позиции по отношению к тому, что происходит в этом мире, — первый шаг на пути к единению с другими людьми. И каждый из них подтверждает своим творчеством правоту слов, произнесенных некогда Вуди Гатри: «Песням есть что сказать, и говорятся они так, что понять их легко; а если вдруг ты возьмешь да изменишь их слегка, то невелика беда. Быть может, у тебя родится новая песня. Даже наверняка родится, если ты сказал о том, каким ты видишь наш мир, или о том, как привести его в порядок… Мы когда‑нибудь узнаем, что все наши песни были маленькими нотами одной Великой Песни, и, когда мы это узнаем, богачи исчезнут, как утренний туман, и бедняки исчезнут, как бред алкоголика… и мы станем одной счастливой семьей». Мерл Трэвис SIXTEEN TONS 1 Now some people say a man’s made out of mud, But a poor man’s made out of muscle and blood, Muscle and blood, skin and bones, A mind that’s weak, and a back that’s strong. CHORUS: You load sixteen tons and what do you get? Another day older and deeper in debt. Saint Peter, don’t you call me ’cause I can’t go, I owe my soul to the company store. 2 I was born one mornin’ when the sun didn’t shine, I picked up my shovel and I walked to the mine, I loaded sixteen tons of number nine coal And thestrawboss hollered, ‘ Well, damn my soul!’ (CHO.) 3 Now when you see me cornin’, you better step aside, Another man didn’t and another man died; I’ve got a fist of iron and a fist of steel, If the right one don’t get you, the left one will, (CHO.) ШЕСТНАДЦАТЬ ТОНН
Нас из грязи слепили — считается так, Но из крови и мышц все же сделан бедняк. Кожа, кости еще, словом, хитрого нет. Правда, мозг слабоват, но хребет — так хребет! По шестнадцать тонн грузишь, а толк‑то каков? На день к смерти поближе — и больше долгов. Не пойду — пусть бы Петр меня в рай пригласил, Душу в лавке компании я заложил. Я родился туманной и мрачной порой, На плечо взял лопату — и прямо в забой. По шестнадцать тонн угля — с зари до зари, И десятник ругается: «Черт побери!» Я иду — шаг в стороночку, молодцы. Стал один на пути мне — и отдал концы. Как железо, как сталь кулаки мои прочны. Если правый не свалит, то левый уж точно. Перевод В. Викторова ЯРМАРКА В СКАРБОРО Ты на ярмарку в Скарборо едешь? Петрушка, чабрец, розмарин и шалфей. Обо мне там девчонке напомни, Той, что звали любимой моей. Коль сошьет мне рубаху льняную, Петрушка, чабрец, розмарин и шалфей, Без единого шва — лишь такую, — Снова будет любимой моей. Коли в высохшем старом колодце, Петрушка, чабрец, розмарин и шалфей, Ту рубаху она постирает — Снова будет любимой моей. Коль землицы мне акр раздобудет, Петрушка, чабрец, розмарин и шалфей, Да землицы у моря, то будет, Снова будет любимой моей. Коль распашет землицу девчонка, Петрушка, чабрец, розмарин и шалфей, Да распашет рогами ягненка — Снова будет любимой моей. Ну а коли девчонка откажет, Петрушка, чабрец, розмарин и шалфей, Ты соври, мол, вовсю расстаралась — Пусть уж будет любимой моей. Все преграды любовь одолеет, Петрушка, чабрец, розмарин и шалфей, Все на свете девчонка сумеет — Ну и будет любимой моей. Я надену рубаху льняную, Петрушка, чабрец, розмарин и шалфей, Протяну ей ладонь и скажу я: «Вот и стала любимой моей!» |