В отличие от аллегорической басни и притчи такая шутка или анекдот—американцы называют ее еще «рассказ со смаком» — привязана к конкретному факту или событию. Они нередко касались и жизни политических деятелей.

Президент Линкольн был мастер на такие «рассказы со смаком» еще задолго до того, как стал президентом. Он был чемпионом–рассказчиком. Любое дело: юридический казус, политический вопрос, проблема государственной важности — требовало обсуждения и доказательств. И в этом самым верным помощником ему была вовремя рассказанная история, которая била в самую точку.

Шутка, меткое словцо, «шпилька», острый каламбур — все это обоюдоострое оружие взято из арсенала народных шутников–философов. Самый знаменитый из них был янки Джо Миллер, чье имя впоследствии стало нарицательным.

Линкольн любил этого фольклорного героя и особенно много шуток позаимствовал именно у него. Он даже завел записную книжку, которая так и называлась «Шутки Джо Миллера», хотя в этой «копилке» премудрости народной набралось отовсюду понемногу — из английских лиммериков и перевертышей, ирландских притч и небылиц, французских каламбуров, греческих реплик и прочего, не считая самого Джо Миллера.

Под № 997 в записной книжке была записана история про знаменитого органиста Эбби Воглера, который так достоверно воспроизводил раскаты грома небесного, что во всей округе тут же скисало молоко.

Про одного ирландца, которому пришлось переселиться на время в Шотландию, рассказывали, что, когда его спросили:

— Как вам там жилось?

Он ответил:

— Ужасно! Я не жил, я мучился. И если б мне пришлось там прожить до сегодняшнего дня, я б, наверное, год назад уже умер.

Когда лорда Рассела возвели на эшафот, чтобы отрубить ему голову, он снял с себя часы и передал их епископу, заметив при этом:

— Возьмите их себе, они ведь показывают время, а я иду в вечность, они мне там не нужны.

Одного лорда, у которого было очень много долгов, спросили, спит ли он по ночам. На что он ответил:

— Я‑то сплю спокойно, а вот каково моим кредиторам?

Раненый офицер лежал на поле боя и громко стонал от боли. Лежавший рядом с ним другой раненый офицер не выдержал и вскипел:

— К чему столько шума? Можно подумать, вас тут одного убили!

Вот такого примерно характера остроты были собраны в записной книжке Линкольна, которую он чуть что вынимал из своего саквояжа, чтобы зачитать из нее подходящие примеры. Одни жалили в больное место, точно речи могильщика из пьесы о Гамлете, принце датском, другие развлекали задорной шуткой.

Одного ирландца по имени Пэт собирались повесить. Он попросил:

— Только не набрасывайте веревку мне на шею, я ужасно боюсь щекотки. Лучше под мышки, а то, если на горло, я просто умру от смеха.

Или вот шутка под № 506. Лейтенанту Конноли из ирландцев, что сражались на стороне американцев во время войны за независимость, удалось как‑то захватить в Плен сразу трех солдат из наемной армии британского короля. Командир спросил его, как же ему удалось проделать это одному.

— Очень просто, — ответил лейтенант Конноли, — я их окружил.

Есть серия рассказов про путешественников на Востоке. Один моряк, приплывший в Египет, сказал крестьянину, работавшему в поле:

— Счастливые вы здесь люди. Повсюду у вас сады. В каждой деревне по минарету.

На что тот ответил:

— Господь всемогущ. Одной рукой дает, двумя отнимает.

А другой путешественник рассказывал, как они вдвоем со слугой заставили бежать полсотни арабов.

— Не может быть! Пятьдесят арабов? — не поверили слушатели.

— А то и все шестьдесят. Да еще как они бежали! Мы от них, а они за нами.

Все эти байки в духе Джо Миллера были прекрасным подспорьем для Линкольна. Он их рассказывал со смаком, как истинный раблезианец, приправляя веселую шутку горечью сарказма.

Он любил рассказывать историю про длинноногого янки, который приударял за дочкой фермера. Отец не был благосклонен к молодому человеку и однажды застал целующуюся парочку. Он вскинул было ружье, да, к счастью, парень опередил его и выпрыгнул в окно.

А потом припустил прямиком через капустные грядки. На бегу он вспугнул кролика, и тот тоже бросился бежать. Но парень мигом его обогнал, подхватил и подбросил вверх.

— Прочь с дороги, улитка! — крикнул он кролику. — Не мешайся под ногами у чемпиона по бегу!

Бойкие ответы и остроумные истории народная молва часто приписывает Линкольну, даже когда не он был их автором. Но такова уж была его слава острослова.

Говорят, как‑то он шел по пыльной дороге и его обогнала крытая повозка.

— Будь добр, — обратился он к вознице, — довези до города мой сюртук.

Тот охотно согласился, только удивился слегка:

— А как же ты получишь его назад ?

— Об этом не беспокойся, я просто останусь в нем.

А знаменитый ответ официанту? Все утверждают, что первым его произнес Линкольн:

— Если, по–вашему, это чай, то принесите, пожалуйста, кофе, а если это кофе, то принесите, пожалуйста, чай!

Когда он впервые отведал мороженого, он сказал:

— Я не собираюсь говорить ничего дурного про ваше заведение, но, по–моему, этот пудинг забыли подогреть, и он замерз!

Его называют также передвижной библиотечкой веселых историй. Некоторые из них пересказывались потом под аккомпанемент сельских скрипачей. Первый приз на таком фермерском празднике получил рассказ Линкольна про воздухоплавателя, который поднялся на воздушном шаре над Новым Орлеаном, а потом опустился на парашюте посреди хлопкового поля. Негры, собиравшие хлопок, увидели человека в голубых шелковых одеждах, расшитых серебром, и в золотых туфлях, спустившегося к ним прямо с неба, и бросились от него врассыпную. Остался лишь один старый негр, страдавший от ревматизма, который не мог убежать. Он подождал, пока парашют благополучно приземлился, потом подошел к небесному пришельцу и пробормотал запинаясь:

— Добро пожаловать, масса Иисус! Как поживает ваш батюшка?

Вручая представителям графства Коулз в подарок свою фотографию, Линкольн заметил:

— Портрет не очень удался, но и оригинал не лучше.

— Истина с его губ падала с легкостью дождевых капель, — говорили про него коллеги–адвокаты.

Когда ему представили Гарриет Бичер–Стоу (автора «Хижины дяди Тома»), он воскликнул:

— Так это вы та маленькая женщина, которая вызвала эту большую войну!

Само собой, он имел в виду гражданскую войну между Севером и Югом, которая закончилась победой Севера и отменой в Америке рабовладения. Было это весной 1865 года.

Всем известно, что янки — мастера на выдумку. И очень изобретательны. Говорят, один янки из Восточной Англии изобрел машину для консервирования дневного света, чтобы при надобности использовать его вместо светильного газа.

Он вымазал внутренность бочонка из‑под муки сапожной ваксой и выставил на солнце, а потом быстренько накрыл бочонок крышкой крепко–накрепко. Дневной свет прилип к ваксе, и вечером можно было отрезать от него по кусочку и пользоваться вместо светильника.

А другой янки придумал хитрый аппарат, который отучает храпеть.

На нос спящего надевается эластичная трубка, которая другим концом упирается в барабанную перепонку. И как только спящий начинает храпеть, он сам первый от этого и просыпается, ему, конечно, это не нравится, и постепенно он отучается храпеть.

Как‑то между двумя янки произошел очень интересный разговор.

— Вы слышали, мистер Блитц, в Нантакете выпускают машины для производства мускатного ореха?

— Да–а? А как это у них получается?

— Очень просто. Закладывают в машину дерево целиком, потом поворачивают ручку — трэнк! — и вместо ствола машина выбрасывает бекон, ветчину и копченые языки. А вместо веток и толстых сучьев — деревянные часы и мускатный орех. Остальное перерабатывается на огуречные семена, слабительные пилюли, дамские турнюры и прочее.