Перевод В. Рогова

Перевод Ю. Хазанова

Джон Генри еще под стол пешком ходил, а молоток уже крепко в руках держал; он вечно болтался под ногами у взрослых, которые работали молотком и гвоздями, и стоило ему найти гвоздь, хоть ржавый, хоть целый, он тут же вколачивал его в стену своей хижины. Можно даже сказать — Джон рос с молотком в руках.

Отец и мать Джона были рабами, как и все прочие негры в Америке. Но, когда кончилась гражданская война и президент Эб Линкольн подписал освобождение негров из рабства, Джон Генри оставил плантацию и занялся металлоломом. Он бил и крошил на куски старое железо, оставшееся после гражданской войны, чтобы его могли пустить в дело в кузнечных цехах. Его железо шло на новые отбойные молотки и стальные буры, а также на рельсы для железной дороги.

Поначалу негр Джон Генри работал отбойным молотком весом в двадцать фунтов. Возмужав, он уже закидывал через левое плечо молоток в тридцать фунтов. Потом стал ломать и дробить старое железо молотком в сорок фунтов. И наконец, крошил его на куски молотом–великаном в семьдесят фунтов.

Пройдя всю эту науку, Джон Генри решил заняться делом поинтереснее. Ему теперь захотелось пустить в ход один из новых отбойных молотков, сделанных из старого железа, которое он ломал и дробил. Он мечтал заколачивать им костыли в шпалы, чтобы надежнее держались рельсы, сделанные из железа, которое он крошил.

И Джон Генри пошел работать на железную дорогу. Вскоре он один мог выполнять работу целой бригады железнодорожных рабочих. Пока бригада вбивала костыли в левый рельс, он успевал покончить с правым рельсом. У него было два помощника, чтобы подавать костыли, и еще два, чтобы бегать за едой.

Однажды Джон Генри сказал своему главному, который руководил всей работой, чтобы тот дал передышку бригаде. Мол, Джон сам справится с обоими рельсами. Он взял в каждую руку по молотку весом в десять фунтов и пошел между рельсами по шпалам. Слева–направо, справа–налево взлетали через плечо его молотки, описывая сверкающую дугу. Удар — и костыль вогнан в шпалу. Еще удар — еще один костыль вошел в шпалу.

Весь день бригада глядела, как Джон Генри работает, и любовалась, и радовалась. Вот это мужчина, говорили они один другому. Настоящий мужчина!

Все, кто работал вместе с Джоном, очень гордились им, а потому печаль легла им на сердце, когда они услыхали его новую песню. Начиналась она так:

А кончалась:

Ему стало известно, что в других местах найдется более трудная и важная работа для его молотка.

К тому времени все свободное пространство страны исчертили железные дороги. Когда их строили, всюду, где можно, старались сократить путь. Так, вместо того чтобы строить дорогу через гору или вокруг горы, ее теперь проводили напрямик сквозь нее по тоннелю. Обычно, чтобы пробить в твердой скале тоннель, устраивали взрыв. Но сначала молотобойцы отбойными молотками с помощью стальных буров прорубали в скале дыру, а потом уже в эту дыру закладывали взрывчатку или динамит.

Самый длинный тоннель прокладывали тогда на железной дороге между Чесапиком и Огайо.

— Вот где стоит поработать, — решил Джон Генри. — Я свободен, и сил у меня хоть отбавляй, — радовался он, когда пробирался горами в Западную Виргинию, где строился этот знаменитый тоннель Биг–Бенд между Ч. и О. — Такая работка как раз по мне.

Он шел и пел, и его густой бас заполнял бездонные каньоны, отражаясь от их стен громким эхом:

Джон Генри не сомневался, что пробьет в неприступной скале большую дыру своим отбойным молотком с помощью стального бура.

Когда Джон Генри дошел до Биг–Бенда, главный строитель лишь глянул на великана негра и на его мускулы и протянул ему молоток восьми фунтов.

— Не годится мне восьмифунтовый молоток, — сказал Джон Генри. — Если ты хочешь, чтобы я пробурил дыру, дай мне молоток побольше и позволь выбрать для него рукоятку, какую я люблю, — сказал Джон.

Тогда главный подал Джону Генри десятифунтовый молоток и целую груду рукояток на выбор. Джон Генри выбрал из них самую тонкую и подстрогал еще тоньше. Ему нужна была рукоятка тонкая, но гибкая, чтобы не вибрировала, когда он будет ударять молотком по стальному буру.

Но достаточно ли она гибка, решил проверить Джон и, насадив молоток на рукоятку, поднял его и так держал в вытянутой руке, пока тяжелый молоток на гибкой рукоятке не склонился до земли. Вот тогда Джон Генри остался доволен.

— И чтобы шейкер был у меня высший класс! — сказал еще Джон Генри.

Чтобы было вам понятно, шейкером называли рабочего, который раскачивал и поворачивал в дыре стальной бур. Острый конец бура должен был все время пританцовывать, откалывая кусочек за кусочком твердую породу, а не стоять на месте, иначе его совсем заклинило бы.

Главный окинул всех глазом и выбрал среди белых рабочих великана ростом почти с Джона Генри.

— А ну‑ка, Малютка Билл, — сказал ему главный, — ступай с буром в обнимку за Джоном Генри в тоннель. Тебе выпала честь быть его шейкером!

Что ж, Малютка Билл только рад был поработать шейкером у такого славного молотобойца. Он рассказал Джону Генри, как собирались вручную пробить этот великий тоннель. В те далекие времена никто еще не знал, что такое буровая машина.

Сразу две бригады принялись за дело с противоположных концов горы. Впереди шли молотобойцы, вонзая в твердую породу острие стального бура. Они пробивали дыру, в которую потом закладывали динамит, и взрывали скалу. Получался узкий тоннель — главный. Потом бурили пол «главного» тоннеля и динамитом расширяли его до нужных размеров, чтобы через тоннель мог пройти поезд.

Железнодорожная компания Ч. и О. очень спешила со строительством великого тоннеля Биг–Бенда, потому‑то и начали пробивать гору сразу с двух концов. Обе бригады должны были встретиться в середине горы.

Малютка Билл сказал Джону Генри, что прокладка тоннеля — работа тяжелая. От керосиновых баков, освещающих путь, такая гарь и чад, что нечем дышать. А пыль! И от взрывов и от крошившейся породы под острием бура.

Но Джон Генри только посмеивался на все это, продолжая ползком пробираться вперед по главному тоннелю и вгрызаясь все глубже в скалу.

Шутки ради Джон Генри придумал даже новые слова для своей песни: