Поэзия спиричуэле, исполненная глубочайшего достоинства и нравственной чистоты, отразила самые тяжелые испытания, выпавшие на долю негритянского народа.
Никто не знает тех мук, что я перенес,
Никто не ведает моего горя, —
пели рабы, склоняясь к земле как бы под тяжестью невыносимого бремени, но выпрямляясь в конце каждой строфы и отмечая ее ликующими ритуальными возгласами: «Слава!» и «Аллилуйя!»
Негры никак не могли удовлетвориться послушным заучиванием тех молитв и псалмов, которым их обучали белые и черные священники. Они на множество ладов видоизменяли церковные тексты и мелодии, приближая их к действительности, к своей жизни. Отвлеченная религиозная символика спиричуэле превращалась в особый язык, позволяющий говорить о чисто земных проблемах, близких и понятных каждому невольнику.
Нередко язык спиричуэле использовался в качестве своеобразного кода или шифра, который скрывал сообщения, не предназначенные для посторонних ушей.
Нескончаемые поиски «брода через бурный поток» или «моста над кипящей бездной» подразумевали не только стремление найти путь к истинно праведной жизни, но также и мысль о возможном побеге с плантаций. Точно так же слова «небо» или «рай» могли указывать как на потусторонний мир, так и на свободные от рабовладения районы юга Канады.
Так формировался особый метафорический язык, который и сегодня имеет хождение среди черных американцев.
Далеко не все спиричуэле отличались скорбно–героическим содержанием и торжественно–возвышенным стилем. Значительной их части были присущи прямо противоположные черты, берущие свое начало, как считают нынешние исследователи, в африканских традициях. Предки американских негров поддерживали со своими многочисленными языческими богами достаточно близкие, а подчас и не совсем почтительные отношения. Они постоянно тревожили их по всяким мелочам, обращались к ним в требовательном тоне и даже ругали их в тех случаях, когда эти требования не выполнялись. Существовали даже специальные ритуалы публичного осмеяния богов. Кроме того, все верования африканцев, как правило, отражались в необыкновенно красочных обрядовых церемониях, использующих танцы, пантомиму, декламацию и театрально–сценические представления. Рабы не уставали пародировать и любые религиозные сюжеты.
Неудивительно, что молитвенные собрания негров, бывшие, по существу, единственной формой социальной активности, доступной им в эпоху рабства, разительно отличались от аскетически–суровой, мрачной и чопорной атмосферы, царившей в церквах белых американцев:
Когда сходятся вместе белые люди,
Никто никогда и не улыбнется,
Но, когда собираются вместе негры,
За милю слышен их смех.
Помимо спиричуэле, устное художественное творчество негров–невольников породило и чисто светские жанры, лишенные всякой религиозной символики.
Тексты этих сказок и баллад несут в себе следы охотничьих заклинаний, пословиц и поговорок, перекочевавших из устного фольклора Западной Африки.
Действующие в них звери олицетворяют определенные расовые и социальные типы, а ситуации, в которые они попадают, характеризуют отношения, возникавшие между неграми и остальной Америкой.
Песни, сложенные в последние годы эпохи рабства и чаще всего имеющие форму баллады, все более и более откровенно повествуют о том, как именно невольники относились к своим белым угнетателям.
Наконец. весьма распространенной темой баллад, равно как и прозаических устных рассказов, имевших широкое хождение среди негров, были приключения и подвиги отчаянных бунтарей–одиночек, бросивших дерзкий вызов закону и порядку.
Негры говорили о них со смешанным чувством страха и гордости: с одной стороны, они опасались репрессий со стороны властей, равно как и темперамента самого героя, не делающего в ярости различий между своими и чужимис другой — не могли не восхищаться черным человеком, сумевшим — пусть ненадолго — одержать верх над белыми людьми и заставить их трепетать, несмотря на все их могущество.
БРОД ПЕРЕД НАМИ
Брод перед нами,
Брод перед нами, дети.
Брод перед нами.
Суровы воды реки
священной.
И днем и в полночь
Все время помни —
Брод перед нами.
Одна надежда — суд
будет правым,
Брод перед нами!
Так бог вещал нам
Сквозь дым и пламя.
Брод перед нами.
Я слышал грохот,
Я видел в небе святое
знамя.
Брод перед нами.
Враги загнали меня
в темницу.
Живу словами —
Брод перед нами.
Мой вождь могучий
Врагов сильнее,
И гром разносится над
горами.
Брод перед нами.
Земля трясется,
Горят зарницы,
Бушует пламя,
Бог рушит стены моей
темницы,
Срывает цепи.
Брод перед нами!
ВЕДЬ БЫЛ ЖЕ ДОЖДЬ!
На мир господь послал потоп,
Чтоб смыть и грех и ложь.
И полил, дети, страшный дождь,
Тот самый долгий дождь!
Он лил сорок дней и сорок ночей.
Воды сушу обволокли,
И ворона бог послал узнать,
Нет ли где над водой земли.
И радостен Ной, глядит на восток
И видит там проблески дня.
Яркой радугой в небе дал знать ему бог,
Что наступит время огня.
И стучались к Ною дети греха,
Только всем он давал ответ:
«Двери заперты в последний ковчег,
А ключей у меня нет!»
На мир господь послал потоп,
Чтоб смыть и грех и ложь.
И полил, дети, страшный дождь,
Тот самый долгий дождь!
Свободные переводы В. Кострова
У МЭРИ БЫЛ РЕБЕНОК
Негритянская народная песня
У Мэри был ребенок,
На мать свою похожий,
С красивой темной кожей,
У Мэри был ребенок —
Родился на рогоже —
Клянусь!
Как его имя, скажи?
Как его имя, скажи?
Как его имя?
Как его имя?
Как его имя, скажи?
Его назвали Солом —
Чтоб вырос он веселым;
Его назвали Стивом —
Чтоб вырос он
счастливым;
Его назвали Джоном —
Клянусь!
Где он родился, скажи?
Где он родился, скажи?
Где он родился?
Где он родился?
Где он родился, скажи?
В старом сарае,
В хижине ветхой,
В роще под веткой,
В поле на горке,
В бедной каморке — Клянусь!
