Достал Койот из колчана стрелу и говорит:

— Сейчас ты умрешь.

— Не стреляй в меня, — говорит Ветер. — Разве тебе меня не жалко?

— Не жалко, — отвечает Койот. — Готовься к смерти!

— Пожалей меня, — молит Ветер.

— Ладно, живи, — смилостивился Койот, — только пообещай мне, что больше никогда не будешь дуть!

— Но я же умру, если буду все время сидеть дома, — плачет Ветер. — Как тогда мне найти еду?

— Ладно. Тогда обещай мне дуть не все время, скажи: «То подую, то перестану!»

— Клянусь тебе: то подую, то перестану.

Высвободил Койот пленника из силков и отпустил на волю. Ветер поэтому жив по сей день.

Переводы А. Сергеева

Ноатах начал так:

«Однажды Старая Ворона пришла на берег океана полакомиться. Нашла она под камнем большого краба, ухватила его клювом, вытащила и только собралась разбить и съесть, как другие крабы схватили ее за лапы.

— Эй! — сказала Ворона. — Кра–кра, — сказала Ворона.

Краб вывалился у нее из клюва, и был таков! А другие не испугались, держат ворону, не отпускают. Плохо дело!

— Ладно уж, — сказала Ворона. — Не буду вас больше трогать. Отпустите меня!

А крабы не отпускают: видно, не верят Вороне. Испугалась Ворона, принялась хвалить крабов.

— Какие вы красивые, кра–кра! Я вас так полюбила! Хотите — отдам вам в жены мою тетку?

— Настоящие крабы не женятся на воронах, — отозвался наконец один из крабов, и остальные с ним согласились.

— Какие вы все большие, кра–кра! — продолжает нахваливать крабов Ворона. — Хотите — отдам вам каяк моего деда? Совсем новый!

— Настоящим крабам каяк не нужен, — холодно сказал самый маленький краб, а остальные гордо отвергались.

«Что же делать? — растерялась Ворона. — Вода‑то ведь прибывает».

— Крупнолобики! — взмолилась она. — Отпустите меня! Я ведь могу утонуть!

Молчат крабы, хоть бы один откликнулся.

— Эх вы, какой ручей пропадает, — вздохнула Ворона. — Я ведь затем только и прилетела, чтобы вам тот ручей подарить, да заболталась что‑то, кра–кра…

— Какой ручей? Где он? — всполошились крабы и тут же отпустили Ворону.

— Пошли провожу, — засмеялась Ворона и, взмахнув крыльями, полетела вдоль берега. А немногие смельчаки, те, что последовали за ней, быстро сбили на камнях свои башмаки и вернулись.

Полетала Ворона вдоль берега и увидела вдруг селедку. «Кто‑то ее потерял», — решила Ворона и стала лакомиться. Наелась и полетела. Летит, блестит на солнце: чешуя‑то налипла на перьях, вот и сияет. Смотрит Ворона и видит: стоит на берегу Медведь, оленя свежует.

— Кра–кра, — окликнула его Ворона.

Поднял Медведь голову, удивился:

— Что это с тобой, Ворона?

А Ворона в ответ:

— Прости, Медведь, тороплюсь. Видишь, даже почиститься не успела.

— Да что стряслось‑то? — не отстает Медведь.

— Ох, боюсь, не успеешь ты, косолапый. Там ее столько!.. На всю зиму хватит, если, конечно, не растаскают…

— Ты это о чем? О селедке? — догадался наконец Медведь.

— Ну да, — обрадовалась Ворона. — Беги скорее, а я оленя посторожу.

Медведь заспешил к селедке, а Ворона преспокойно принялась за оленя. Наелась и улетела, только ее и видели. Вернулся Медведь злой, усталый, а Вороны и след простыл: улетела подальше от берега, чтоб Медведь не нашел. Да и ягод ей захотелось: после селедки да оленины неплохо и ягодами полакомиться.

Полетела Ворона к Белке. Уселась возле ее дома и стала ждать. А вот и Белка с лукошком, по веткам прыгает, домой торопится. Смотрит, на пороге Ворона сидит.

— Посторонись, пожалуйста, — просит Белка Ворону. — У меня там бельчата голодные.

— Пустяки, — махнула крылом Ворона. — Мы с тобой столько лет не виделись, кра… Расскажи лучше, какие новости? Слыхала, кто‑то рассердил Медведя? Говорят, он теперь зол на весь свет, кра… Да что ж ты молчишь?

— Меня бельчата ждут, пусти, — снова попросила Белка. — Я скоро вернусь. Я же несу им поесть…

— Да я и сама спешу, — заверила ее Ворона. — Из-за тебя только и задержалась. А ягоды у тебя какие! Одна другой лучше!

Покосилась Ворона на лукошко, а Белка на нее смотрит. Смотрит и говорит:

— Знаешь что, давай потанцуем! А потом я угощу тебя ягодами, хорошо?

— Хорошо! — обрадовалась Ворона. — Жаль только музыки нет, да и спешу я. Давай начнем прямо с ягод?

— Ха–ха–ха, — расхохоталась Белка. — Да ты, наверное, и плясать не умеешь!

— Ну да уж, — обиделась Ворона. — Знаешь, какие мы, вороны, музыкальные?

— Мы тоже! — гордо сказала Белка. — Давай‑ка я буду петь, а ты пляши. Посмотрим, как у тебя получится!

— Кра! — взмахнула крыльями Ворона. — Я и с закрытыми глазами могу! Начинай!

И Ворона, зажмурившись, закружилась над деревом. А Белка тут же юркнула в свой домик.

— Как можно! — возмущалась потом Ворона. — Такая кроха и такая обманщица!».

Перевод Б. Щедриной

ЧЕЛОВЕК–КАРИБУ[6]

Жил–был охотник. Была у него жена и двое маленьких сыновей. Вместе с ними жила мать жены — женщина злая и сварливая. Часто говорила она, что охотник он Плохой и что среди всех эскимосов их племени он самый глупый и бестолковый.

И вот однажды несчастный охотник решил уйти из дому в тундру. Прежде чем уйти, он привел в порядок сети, капканы, гарпуны, луки и стрелы, лодку — все, что сможет пригодиться его сыновьям, когда они подрастут и смогут охотиться. На прощание он взял со своих друзей обещание, что они воспитают его сыновей по обычаям их племени. А когда все было приготовлено, охотник сказал жене, что навсегда уходит в тундру. Жена заплакала, но, сколько она ни плакала, решения своего охотник не изменил. На прощание он обнял жену, поцеловал детей и ушел.

Далеко ушел от родного селения, и, когда оказался один среди снежной тундры, мрачные мысли стали приходить ему в голову.

«Как ужасна судьба человека живущего на земле…» — думал он, бесцельно шагая по северной пустыне.

Вдруг он заметил стаю гаг. Птицы так весело кричали и щебетали, что казались довольными своей жизнью.

«Вот бы мне стать гагой! — грустно подумал эскимос. — Наверно, я был бы счастлив!»

Долго он смотрел на птиц. И чем дольше он смотрел на них, тем сильнее ему хотелось стать гагой. А когда они вспорхнули и, словно белое облако, взлетели в небо, он бросился за ними, боясь потерять их из виду. Он хотел стать такой же птицей, как и они, и полететь вместе с ними на край света. Но всякий раз, когда он приближался к стае, птицы расправляли крылья и улетали.

Наступил вечер, птицы пролетели над холмом в последний раз и исчезли.

Охотник шел–шел и вдруг увидел маленькое селение, прилепившееся к склону холма, на который он взобрался. Уставший и голодный, он решил здесь переночевать и направился прямо к общему дому — казги. В доме было много мужчин и женщин. Как только охотник вошел в дом, навстречу ему встал невысокий мужчина, по виду вождь селения, и сказал:

— Зачем ты, чужестранец, весь день преследовал нас?

Тогда охотник понял, что находится среди гаг, превратившихся в людей.

— О! — ответил он. — У меня одно–единственное желание, — я хочу быть такой же птицей, как вы.

— Какое странное желание! — ответил ему вождь. — Жизнь гаг не так уж прекрасна, как тебе кажется. Конечно, наши перья греют нас, в тундре много еды, но мы всегда в постоянной тревоге. Со всех сторон нас окружают опасности. На нас нападают хищные птицы, за нами охотится человек. Не стоит превращаться тебе в гагу…

Охотник и вправду не подумал о всех опасностях, о которых сказал ему вождь селения.

Охотника накормили и напоили. А когда настало время ложиться спать, дали ему для подстилки шкуру белого оленя и шкуру бурого оленя, чтобы укрыться. Охотник сразу уснул и спал до утра, пока его не разбудили первые лучи солнца.