От свирепого сухого жара пустыни у европейцев не осталось сил даже для разговора. Один лишь Прокопулос, которому довелось попутешествовать по пустыням больше иного араба, чувствовал себя нормально. Он сновал из вагона первого класса в купе Харита, потом обратно в первый класс, а оттуда — в купе Отта, посмотреть, что делает больной. Прокопулос сообщил европейцам, что Отту стало хуже и что он почти не приходит в себя. Им сразу вспомнилось предсказание врача, что Отт не доедет живым даже до Вад-Медани. В этой выжженной солнцем стране слова врача приобрели оттенок проклятия. Брошенная в сердцах фраза начала казаться знаком судьбы, а смерть посреди бесплодной пустыни — чем-то естественным.

Вечером поезд достиг Вад-Медани и остановился на полчаса. Европейцы, как и большинство других пассажиров, обрадовались возможности немного размяться. Когда все вышли, Прокопулос поспешил в купе Отта.

Грек подошел к постели и внимательно всмотрелся в желтое, заросшее светлой щетиной лицо спящего. С величайшей осторожностью Прокопулос откинул край одеяла и увидел в руке Отта револьвер. Прокопулос забрал револьвер. Отт не проснулся. Грек положил револьвер на столик, так чтобы Отт не могло него дотянуться, вздохнул и потер руки.

Прокопулос не был убийцей. Во всяком случае, он не убивал людей собственноручно. Он только разрабатывал схему, а действовать предпочитал через исполнителей. Но данное убийство нельзя было доверить никому. Прокопулос желал получить алмазы, и он не мог допустить, чтобы Отт обратился в полицию. Следовательно, Отт должен умереть. Лучше всего здесь подойдет удушение. Нужно осторожно удушить Отта его же собственной подушкой. Если сделать это аккуратно, смерть будет выглядеть естественной. Разве врач не сказал, что Отт не доживет до Вад-Медани?

Прокопулос приподнял голову больного и вытащил из-под нее подушку. Рядом с головой Отта грек увидел маленький мешочек. На мгновение Прокопулос заколебался, потом положил подушку и взял в руки мешочек.

Внутри оказалось два алмаза и клочок бумаги. А на бумажке была нацарапана записка:

«Прокопулос, ты ничего не найдешь в моих туфлях. Перепрятано. На обыск понадобится час, а то и больше. Здесь два, без риска, что тебя застукают. Поговорим позже».

Прокопулос прикусил губу. Он понял, что сделал Отт. Поскольку он не мог больше защищаться, то потратил последние силы на то, чтобы спрятать все камни, кроме этих двух, и написать записку. Родезиец рассчитал, что Прокопулос предпочтет забрать эти два алмаза в надежде позже получить еще, вместо того чтобы убить больного и попытаться отыскать спрятанные камни.

Грек взвесил камни на ладони. Он хотел большего. Но уловка Отта и так уже отняла у Прокопулоса много времени. Некоторые пассажиры начали возвращаться на свои места. Что, если его застанут за обыском? Или вдруг он оставит какие-то следы, по которым хартумская полиция сможет его выследить?

Наконец Прокопулос решился. Он взял револьвер Отта, разрядил его и положил обратно на постель. Алмазы, записку и мешочек грек сунул себе в карман. Потом он приложил руку к груди Отта, обнаружил, что сердце еще бьется, и вышел из купе. Два алмаза лучше, чем ничего. Кроме того, еще оставался шанс, что по дороге от Вад-Медани до Хартума остальные камни тоже сменят владельца.

В коридоре Прокопулос столкнулся с Эберхардтом.

— Доктор, — сказал грек, — мне кажется, мистеру Отту стало хуже.

— Ему следовало остаться в Эль-Обейде, — проворчал Эберхардт.

— Конечно. Но я думаю, сейчас ему совсем плохо. Может, вы взглянете на него, и мы подумаем, что можно сделать?

Эберхардт пробурчал, что он не медик, но все-таки пошел следом за Прокопулосом. Войдя в купе, немец откинул одеяло и увидел револьвер.

— Револьвер от гепатита не поможет, — так же ворчливо проговорил Эберхардт, взял больного за руку и стал нащупывать пульс. В купе вошли Эчеверрья и Харкнесс.

— Он еще жив, — сообщил им Эберхардт. — Без сознания, но пульс сильный и ровный. Я плохо разбираюсь в этой болезни и не знаю, каковы шансы мистера Отта.

— По крайней мере, он все еще жив, — сказал Прокопулос.

Все европейцы, и Прокопулос с ними, вернулись в вагон первого класса. Грек был чрезвычайно доволен собой. Если бы он задушил Отта и стал обыскивать купе, либо Эберхардт, либо те двое застали бы его за этим занятием. А так он без всякого риска получил два алмаза. А главное, теперь все могут подтвердить, что, когда Прокопулос ушел из купе Отта, тот еще жил. Нет, он будет действовать умнее. Время пока терпит. Возможно, он точно так же, без риска и особых усилий, завладеет и остальными камнями.

В вагон первого класса вплыло облако черного дыма. Поезд тронулся и медленно принялся набирать скорость. Вад-Медани остался позади. Следующей остановкой был Хартум. До него оставалось около ста миль.

Поезд ехал сквозь ночь. Европейцы забылись беспокойным сном. В тусклом свете их лица казались сделанными из мягкого обветренного камня. Прокопулос проснулся и некоторое время наблюдал за своими спутниками. Потом он встал и отправился еще раз навестить мистера Отта, источник алмазов.

Похоже, за всю ночь Отт даже не пошевелился. Но когда Прокопулос убрал одеяла, он не нашел никаких алмазов.

Встало солнце. Его лучи, пробивающиеся сквозь окна поезда, уже несли с собой первый намек на дневную жару. В коридоре послышались шаги. Через окно Прокопулосу были видны фермы, протянувшиеся вдоль плодородного берега Голубого Нила.

Прокопулос укрыл больного и вышел из купе. Он упустил свою возможность. Следовало убить Отта вчера ночью, убить и обыскать купе. Теперь же было поздно что-либо предпринимать — поезд подъезжал к Хартуму.

Когда поезд прибыл в Хартум, Отта уже поджидала санитарная машина. Прокопулос напросился сопровождать больного. Врач заговорил было о Хартумской больнице, но Отт отказался туда ехать. Потом он на некоторое время потерял сознание. Придя в себя, Отт обнаружил, что его заносят в самолет. Больного отнесли в конец салона и уложили на кушетку. Подошла стюардесса, застегнула ремни безопасности и укрыла Отта одеялом.

— Куда мы летим? — спросил Отт.

— В Каир, — ответила стюардесса. — А оттуда в Бейрут.

— А что с моим багажом?

— Его погрузили вместе с багажом других пассажиров.

Отту не верилось, что это происходит на самом деле, но вскоре он услышал звук работающих моторов, почувствовал, как самолет тронулся с места и через несколько секунд взмыл в небо. Через иллюминатор Отт видел раскинувшуюся внизу коричневато-желтую пустыню, рассеченную надвое темной лентой Нила. Они летели над Северной пустыней, направляясь в Египет. Удалось! Он свободен!

— Вам надо попытаться заснуть, — обратилась к Отту стюардесса.

— Да, я действительно посплю, — согласился родезиец.

— Давайте я помогу вам разуться.

— Не беспокойтесь, мне и так неплохо, — попытался возразить Отт, но стюардесса уже шагнула к другому краю кушетки, откинула одеяло, потом недоуменно посмотрела на больного.

— Странно. Вы уже без туфель.

— Без туфель? А где они?

Стюардесса поискала вокруг, но ничего не нашла.

— Возможно, их с вас сняли в санитарной машине, да там и забыли. Не стоит из-за них беспокоиться.

«Прокопулос, — подумал Отт. — Этот пронырливый ублюдок забрал туфли, пока я был без сознания. Он подумал, что я мог соврать, что у меня не было сил перепрятывать камни. Ну и пусть подавится этими туфлями».

Отт закрыл глаза, наслаждаясь полетом. Потом его словно тряхнуло: а что еще забрал Прокопулос? Что с багажом? Обыскивали ли его одежду?

Отту хотелось выяснить все это немедленно, но у него уже не было сил бодрствовать, и он забылся тяжелым, беспокойным сном.

В Хартуме у путешественников оказалось два часа свободного времени до отправления поезда на Атрабу. В Атрабе поезд должны были переформировать: часть вагонов отправить на север, к Вади-Халфе и египетской границе, а часть сворачивала на восток, к Порт-Судану и Суакину, к Красному морю. Европейцы еще раз попытались достать билеты на самолет — исключительно для очистки совести. Их усилия были абсолютно бесполезны. Все рейсы были забиты под завязку. Шел к концу пятый день Дха'л-Хиджа, и до того момента, когда все желающие совершить хадж должны присутствовать в Мекке, оставалось всего семь дней. Поток хаджи все возрастал. Это был самый многолюдный хадж за всю историю, паломники съезжались даже из Китая и Индонезии. Казалось, половина Африки пришла в движение, переполнив все города и порты от Каира до Момбасы. Если не считать отдельных рейсов в Европу и Америку, все самолеты были переброшены на беспосадочный челночный маршрут до Джидды. К перевозке паломников приложили руку даже ВВС США, и все равно справиться с этим человеческим потоком не было никакой возможности.