— Описание внешности совпадает? — спросил Хансен.

— Совпадает, — ответил Дэйн. — Вплоть до рыжих волос.

— Наконец-то хоть что-то, — сказал Хансен. — Вы уже арестовали его?

— Еще нет, — отозвался Дэйн. — Я не имею права производить аресты в Иране. Но я запросил о немедленной помощи полицию.

— И где же эта помощь? — спросил я.

— Они должны были прибыть сюда полчаса назад, — уведомил нас Дэйн.

— Но Флагерти к этому времени может понять, что его преследуют, — сказал Хансен. — Он мог уничтожить улики. Он может даже сбежать!

— Знаю, — ответил Дэйн. — Но мы должны дождаться полицию.

Я видел, что Хансену эта идея не нравится вообще. Должно быть, ему представлялось, как он ворвется в дом Флагерти с пистолетом в руках, арестует преступника без всякой помощи полицейских и обыщет дом без ордера на обыск. Детектив Хансен, карающий злодеев! Но Дэйн был совершенно прав. Если бы он произвел арест в отсутствие иранских властей, мы все отправились бы за решетку на куда более долгий срок, нежели контрабандист. И все же тяжко было ждать, все время осознавая, что человек, на которого мы охотимся, может избавиться от героина и исчезнуть.

Пятнадцать минут спустя подъехали двое иранских полисменов в джипе. Они изучили наши документы и предоставили себя в наше распоряжение. Мы немедленно направились к коттеджу Флагерти. Наконец-то ловушка захлопнется. Я надеялся, что намеченная добыча все еще оставалась в ней.

Флагерти жил в западной части Абадана, возле реки Хоуре Бахманшир. Мы с максимально возможной скоростью пересекли остров, въехали во двор коттеджа и остановились прямо на цветочной клумбе. Ощетинившись стволами пистолетов, мы выскочили из машины и двинулись к дому. И сразу же столкнулись с трудностями командования. Полицейские выкрикивали приказы по-ирански, в то время как Дэйн отдавал совершенно другие приказы по-английски. Возникло замешательство, Хансен подчинился Дэйну, а Хитай присоединился к полицейским. Мадан, не понимавшие ни слова ни по-английски, ни по-ирански, нерешительно стояли у джипа. Я пытался перевести команды и привести их к общему знаменателю, но моя попытка была прервана выстрелами со стороны коттеджа.

Мы кинулись в укрытие. В нас стреляли из нескольких револьверов и одного автомата. Автоматная очередь наискось хлестнула по двору. Один из мадан закричал и упал. Я пополз к джипу, чтобы спрятаться за ним, но потом подумал о том, что произойдет, если пуля попадет в бензобак, и пополз прочь.

Один из наших полицейских сорвал со своего ремня гранату, дождался паузы в стрельбе, затем приподнялся и швырнул гранату прямо в окно. Прошло несколько секунд, ничего не последовало, и я услышал, как полицейский выругался. В горячке он забыл выдернуть чеку. Это упущение он исправил со второй гранатой, которая не попала в окно и покатилась по веранде.

Граната взорвалась, и весь фасад коттеджа заволокло плотной пеленой дыма. Мы посылали пули в пролом одну за другой, стреляя так неистово, что наши пистолеты раскалились. В этом потоке свинца не смог бы выжить даже комар, и наконец Дэйн скомандовал нам прекратить огонь.

Ответных выстрелов из дома не последовало. Мы осторожно подползли и встали у разрушенной стены коттеджа. Изнутри не доносилось ни звука. Мы крикнули Флагерти, чтобы он сдавался, но постарались при этом не обнаружить свое местоположение. Ответа не было. Хансен вошел в коттедж. Никто не стрелял в него, и остальные последовали за ним.

На полу лежал убитый хаббания, а рядом с ним — еще один, умирающий. Больше никого в коттедже не было, но мы нашли два вьюка с героином и еще один, набитый американскими долларами. Несомненно, наш визит не был неожиданностью и Флагерти пытался забрать весь груз с собой. Мы прибыли быстрее, ем он ожидал, и захватили его прежде, чем он успел все приготовить.

Иранские полицейские немедленно принялись расспрашивать умирающего араба. Но тот был ранен в голову и не мог говорить. Полицейские дергали и тормошили его, пока он не умер, а потом отодвинули тело в сторону и занялись изучением сумки с валютой. Только теперь мадан зашли в дом. Один из них был ранен в плечо, но рана на вид казалась не особо серьезной.

В самом разгаре этих беспорядочных действий мы услышали звук автомобильного мотора, доносившийся от задней двери дома. Мы выскочили наружу и едва не угодили под маленький крытый грузовичок. Я краем глаза заметил мужчину плотного сложения, сидевшего за рулем, а позади него — нескольких арабов. Это наверняка был Флагерти с остальными хаббания. Воспользовавшись нашим замешательством, компания на грузовике рванула прочь.

Мы бросились к джипу. Иранский полисмен добежал первым и с ходу завел машину, едва дав время кому-либо еще вскочить внутрь. Дэйн на ходу прыгнул на заднее сиденье, я последовал за ним. Хансен уже нацелился следом, но Дэйн оттолкнул его, крикнув, чтобы тот присмотрел за коттеджем и найденными уликами. Хитай и один из мадан ухитрились вскочить в машину, но другой мадан опоздал. Мы осмотрелись и обнаружили, что мчимся примерно в сотне ярдов позади грузовичка, на высокой скорости пересекавшего Абадан.

Полицейский джип был оборудован сиреной, прожектором и радиосвязью, но толку не было ни от чего. Сирена издала несколько пробных воплей и смолкла. Прожектор, которым никто не управлял, светил прямо в небеса. Радио гудело и трещала самым добросовестным образом, но полицейский не умел обращаться с ним. Его напарник, сидевший за рулем, выкрикивал ему какие-то указания, и тот крутил верньеры, нажимал кнопки и орал в микрофон. Но проку от этого не было никакого, и некоторое время спустя полисмен отключил радио, достал револьвер и попытался прострелить шины грузовика. В этом он добился не большего успеха, чем в других делах, за которые брался.

Мы миновали длинный ряд заводских цехов и начали догонять грузовик. Он свернул к северу, на дорогу, идущую вдоль доков, и мы прибавили скорости. Вскоре мы миновали предместья, двигаясь параллельно Шатт-эль-Араб. Слева молчаливо стояли у речных причалов танкеры; дальше виднелась болотистая северная оконечность острова.

Я полагал, что Флагерти надеялся пересечь мост между Абаданом и материком, а там затеряться в узеньких улочках Хоррамшахра. Но едва ли это было возможно. Нас отделяло от грузовика не более двадцати ярдов, и это расстояние продолжало сокращаться. Еще минута — и мы их настигнем.

Неожиданно весь вид впереди заслонил блестящий металлический бок грузовика. Флагерти без предупреждения нажал на тормоза, и грузовик развернуло боком. Наш водитель отчаянно пытался остановить джип, но не смог избежать столкновения.

Встряска была порядочная, но никто из нас не пострадал. Мы выпрыгнули из машины и поспешили укрыться. Из грузовика ударила автоматная очередь. Мы открыли ответный огонь, рассредоточившись и осторожно продвигаясь вперед. Было ясно, что Флагерти слепо палит в темноту, почти не имея шанса зацепить кого бы то ни было. Один из полицейских полез в карман за гранатой. Но, прежде чем он извлек ее, автомат смолк.

Подозревая какую-то уловку, мы осторожно приблизились к кабине. Флагерти мы нашли на сиденье водителя. Он по-прежнему сжимал автомат, но лоб его был разворочен пулей. Никого из арабов поблизости не было.

Мы обыскали все вокруг и не нашли ничего. А потом мы услышали слабый всплеск. Арабы пересекали реку, упорно выгребая к иракскому берегу, и уже находились в доброй сотне ярдов от нас. Вскоре их лодка исчезла в речном тумане.

Несомненно, этот побег был подготовлен заранее. Флагерти, должно быть, собирался уйти вместе с арабами и оставаться с ними, пока не найдет способа покинуть Ирак. Если бы обстоятельства благоприятствовали ему, его план сработал бы. Но чей-то удачный выстрел свел на нет его шансы.

Я высказал это Дэйну, когда мы возвращались к грузовику, и Дэйн кивнул, но ничего не ответил, казалось, его мысли витали в миллионе миль отсюда. Я полагал, что это обычный упадок сил после долгой и тяжелой погони, и не стал вырывать его из мира видений.