— А почему ты пришла к такому выводу?

— Да посмотри на себя со стороны! Бегаешь через всю Европу, становишься попеременно то дичью, то охотником, на ходу стреляешь и прячешься от пуль! Просто водевиль какой-то!

— А что я, по-твоему, должен делать?

— Что-нибудь более разумное!

— В каком смысле?

— Меня это не касается. Разбирайся сам.

— Если бы я мог придумать лучший способ для достижения цели, поверь, я не преминул бы им воспользоваться.

— Да неужели? Без какого-нибудь жуткого револьвера ты вообще не знал бы, куда деться! — Сюзан с ужасом прислушивалась к звукам собственного голоса, сознавая, что ведет себя как неразумное дитя. Но остановиться уже не могла. — Без этого вашего шпионского снаряжения ты чувствовал бы себя совершенно голым!

— Вовсе нет. С чего ты взяла?

— Ладно! Проехали, — устало бросила Сюзан.

— Поговорим об этом позже. Пока необходимо отыскать похитителя.

— Это твое дело, но уж никак не мое.

Дэйн вопросительно взглянул на женщину. И тут Сюзан с радостью поняла, что сумела наконец изумить его. В первый раз за все это время Дэйн, похоже, потерял уверенность в себе.

— Что ты хочешь сказать?

— Что с меня довольно! Что мне до смерти надоели эти безумные гонки за таинственными документами! Что все это слишком глупо…

— Заставить тебя я не могу…

— Конечно, не можешь. — Теперь Сюзан ненавидела Дэйна: он говорил именно то, чего говорить не следовало. — Я отправляюсь на юг, в Италию или в Грецию. Соскучилась по солнцу.

Дэйн наклонил голову.

— Ты согласишься дать показания, если мы поймаем этого типа?

— Да, полагаю.

Все было сказано. Дэйн опорожнил свой стакан и ушел, пожелав Сюзан счастливого пути. Она злилась на американца за полное отсутствие интуиции — и на саму себя за идиотскую привычку разрушать все, чем хочется обладать. Как это началось? Почему она так поступила? Еще одна загадка для нью-йоркского психоаналитика!

Был уже полдень. Дэйн остановил такси и поехал в новое здание на Шварценбергплатц, где располагался штаб разведывательных служб. Здесь его уже поджидал специальный агент по фамилии Хэйнс. Он предоставил Дэйну в распоряжение все новейшие данные о похитителе, тщательно выверенные и классифицированные по датам и версиям. Дэйн скинул куртку и принялся за работу.

Утрата американских планов в большей или меньшей степени затрагивала интересы всех стран НАТО; посему каждая из них выделила своих людей для расследования дела. Рапорты этих агентов часто выглядели довольно живописно, но не содержали никаких существенных деталей. Слухи касательно пребывания похитителя в Бейруте, Риме и Афинах тщательно проверили службы ЦРУ. До сих пор не подтвердился ни один из них. Второе управление ЦРУ вместе с французскими и западногерманскими коллегами шло теперь по новому следу: похитителя якобы видели и даже ранили в Стамбуле. Результаты расследования еще не поступили, но перспективы все равно не обнадеживали. В рапорте британского агента утверждалось, что человека, подходящего под описание похитителя, засекли в Гонконге. Эту версию сразу отвергли как маловероятную. Предприняли попытку следить за советскими агентами в Вене, но ничего не вышло — в австрийской столице слишком много советских и западных агентов знали друг друга в лицо.

Около часа Дэйн внимательно изучал эту аккуратно подшитую коллекцию надежд, мечтаний и гипотез, а потом вернул ее Хэйнсу. И уже совсем собрался уходить, когда сообщили, что полковник Нестер из Второго управления вызывает его к себе.

Нестер выглядел унылым, едва ли не подавленным. Памятуя о последнем разговоре с ним, Дэйн поинтересовался, связывался ли полковник с Вашингтоном.

— Связывался, — ответил Нестер. — Должен заметить, не для того, чтобы жаловаться на вас. Просто хотел получить более четкие инструкции.

— И как, получили?

— Мне приказано во что бы то ни стало вернуть документы. Их необходимо отыскать. Мне также приказано во всем сотрудничать с вами.

— Весьма любезно с их стороны.

— У вас влиятельные друзья в Вашингтоне, — сумрачно заметил Нестер. — Жаль, что я не могу похвалиться такими связями. Но проблема не в этом. Вашингтон заявляет, что чертовы документы необходимо вернуть любым способом. Там, кажется, не отдают себе отчета в том, что все не так легко, как кажется со стороны.

Дэйн кивнул, про себя отметив, что присутствует при метаморфозе бравого вояки в осторожного чиновника разведслужбы.

— Есть у вас какие-нибудь предложения? — осведомился Нестер.

— Никаких.

— У меня тоже. Пусть меня повесят, если я знаю, что делать!

— Ждать. Пока ничего другого не остается.

— Полагаю, вы правы, — неуверенно согласился Нестер. Он встал и принялся неторопливо мерить комнату шагами. — Дэйн, вы ведь служили в армии?

— В управлении стратегических служб.

— Ну, все равно армейское подразделение… — Нестер вышагивал по комнате, задумчиво покусывая нижнюю губу. — Знаете, пожалуй, когда это дело закончится, я попрошу перевода в пехотные войска.

— Почему?

— Мне иногда кажется, что я здесь не на своем месте.

— Полагаю, вы ошибаетесь.

Полковник Нестер остановился.

— Что вы имеете в виду?

— Вы хотите находиться там, где сражаются. А в наше время самые жаркие битвы происходят именно на тайном фронте.

Нестер поразмыслил, потом вздохнул:

— Это совершенно точно. Но я верил, что смогу хорошо поработать во Втором управлении: провести реорганизацию, дать новый импульс… Честно говоря, теперь прямо и не знаю…

— Все это необходимо, — согласился Дэйн. — Только без терпения и гибкости не обойтись.

— Вот это уж не мои сильные стороны.

— Почему вы так уверены? Ваше начальство, очевидно, все взвесило, прежде чем доверить вам этот пост.

Тут Нестер впервые за все время ухмыльнулся.

— Дэйн, как же вы плохо знаете армию!.. Впрочем, поживем — увидим. Чем намерены заняться?

— Вернусь в гостиницу и стану ждать дальнейшего развития событий.

Полковник Нестер не рассвирепел — верный признак хорошей способности к адаптации.

— М-да, — буркнул он, немного помолчав. — Вероятно, это лучшее, что можно сделать.

Пройдя по Вольфишгассе, Карлос остановился у Оперы, крепко прижав к телу картонную папку. Неподалеку притормозил туристический автобус. Высокий худой человек с печальными глазами что-то объяснял группе иностранцев. Обогнув экскурсантов, Карлос подошел к светящейся пасти, изрыгающей людей на большую механическую лестницу. Табличка над входом гласила: «Опернпассаж». Карлос спустился вниз и внимательно осмотрелся по сторонам.

Это место для встречи он выбрал сам: шесть выходов и огромный круглый ресторан в самом центре. Вдоль стен — куча киосков и лотков. Такое впечатление, что здесь всегда полно народу. Довольно плохо зная Вену, Карлос решил, что лучше и надежнее места для встречи не найти.

Карлос обошел вокруг ресторана, отражаясь в его огромных, почти полностью зеркальных стенах. Теперь он уже жалел, что не назначил встречу снаружи, на свежем воздухе, в каком-нибудь парке, например. Хотя это могло оказаться опасным. Лучше все-таки переговорить о деле здесь, в подземном сооружении, где всегда толчется столько народа, что почти не продохнуть. А закончив с делами, Карлос всю жизнь сможет дышать своим собственным воздухом на своей земле.

Человек, с которым предстояло встретиться, уже пришел — сидел за маленьким столиком в ресторане, с белой гвоздикой в петлице, как и договаривались. Молодой, красивый, с бледной кожей, правильными чертами лица и темным галстуком, он походил на служащего похоронного бюро. Рядом с ним за столиком сидел еще один человек — пожилой мужчина с круглым добродушным лицом. О том, что русских будет двое, тоже условились заранее. Пожилой держал в руках небольшую дорожную сумку. Пока все шло нормально, если не считать исчезновения проклятого пьяницы Клауса.