Он быстро освободил фал фока, и парус упал на кокпит. Шквал был уже меньше чем в пятидесяти ярдах от яхты, на траверзе. Деннисон круто заложил руль, чтобы встретить первый удар кормой.

Джеймс вылетел на палубу весь взъерошенный, с красными и опухшими со сна глазами. Бросив один-единственный взгляд на приближающийся шквал, он ринулся к грот-мачте и на бегу рывком распустил узел фала, удерживавшего грот, потом поспешил к кливеру и стакселю.

Ударил первый дождевой залп. Деннисон никак не мог развернуть судно кормой к ветру. Штурвал накрыло складками упавшего грота, и толком повернуть его не получалось. Деннисон отбросил ткань в сторону, но складки парусины зацепились за руль. Пришлось их распутывать. Порыв шквала налетел сбоку и развернул кеч бортом к ветру. Яхта накренилась. Капитан Джеймс тем временем воевал с кливером, который застрял на середине мачты. Наконец он дернул изо всех сил, кливер освободился и упал вниз. Джеймс, путаясь в складках парусины, стал пробираться к стакселю.

Деннисон боролся с румпелем. Он почти ничего не видел — косые струи дождя больно хлестали по лицу, заливали глаза. Шквал бушевал уже в полную силу. Бешеный ветер сорвал спущенный только наполовину стаксель. Капитан Джеймс не устоял, его рвануло вперед вместе со стакселем. Ветер неистово трепал парус, а Джеймс намертво вцепился в переднюю шкаторину и дергал что было сил, стараясь сорвать стаксель. Снова застряла! Но вот внезапно стаксель соскользнул вниз по своей мачте. Двойной блок, закрепленный на верхушке упавшего паруса, едва не раскроил капитану голову. Джеймс отпрыгнул назад, спасаясь от просвистевшего совсем рядом блока, но споткнулся о кнехт и упал на палубу, прямо в ворох мокрой парусины и перепутавшихся фалов.

Деннисон видел, что капитан упал. Кеч был повернут к ветру кормой и немного — правым бортом, как раз сейчас его снова начало разворачивать. Деннисон не знал и никогда не узнает, случайно или нет он сделал в следующее мгновение именно то, что сделал.

Почувствовав, что яхту снова разворачивает ветром, Деннисон сильно вывернул руль, стараясь ее выровнять. Только на этот раз он вывернул руль не в ту сторону, что нужно. Яхта крутнулась вокруг длинного киля и встала бортом к ветру и бушующему морю. Ветер тут же ударил в подставленный борт, мачты заскрипели от перегрузки, и яхта сильно накренилась — еще немного, и она могла бы перевернуться.

Капитан Джеймс, запутавшийся в стакселе и беспорядочном ворохе разбросанных по палубе снастей, покатился вниз. Он попытался уцепиться за поручень, промахнулся и перелетел через борт, в воду.

Деннисон не выпускал из рук румпеля. Но вот кеч неуклюже выровнялся и закачался на волнах. Ветер утих. Бешеный шквал пронесся дальше так же быстро, как налетел.

Деннисон тупо уставился на нос судна, пытаясь осознать, что же произошло. На палубе никого не было — только груда промокших парусов и путаница фалов.

Капитан вывалился за борт.

Какое-то мгновение Деннисон раздумывал, что можно такого предпринять, чтобы помочь капитану Джеймсу? Он даже начал приподниматься со своего места, но резко сел обратно. Джеймса смыло за борт во время шквала! Вот именно! Капитан перестал существовать, исчез с яхты, из мира, из жизни. Мечты Деннисона обернулись явью. Капитана больше нет! Деннисон остался один, и кеч теперь принадлежит ему.

Его охватило необъяснимое чувство триумфа. Судьба, которая никогда не была с ним ласкова и упорно подкидывала одну гадость за другой, почему-то решила наконец передохнуть. И очень вовремя! Проклятье, это первый подарок судьбы за тридцать четыре года. Корабль, деньги — и все это его, только его! Теперь-то как раз и начнется настоящая жизнь. То, что капитан исчез, не поразило Деннисона, не вызвало никаких сожалений. Он даже не удивился. Ему казалось, что все так и должно было случиться, что это было предопределено с самого начала. И, выкинув из головы неудачливого капитана, Деннисон начал строить планы.

Ему не хотелось идти в Нью-Йорк. К черту Нью-Йорк! На борту полно воды и пищи. Можно проложить новый курс, на юго-запад, к Панамскому каналу, а там его ждут не дождутся далекие южные острова Тихого океана.

Но при переходе по каналу у него могут спросить документы… Это рискованно. Может, лучше отправиться на юг, обогнуть мыс Горн…

Стоп, погоди-ка! Какого черта? Он ведь запросто может выдать себя за капитана Джеймса. И никто на канале ни о чем его даже не спросит. Разве что попросят показать сертификат на право вождения судов. А в таких сертификатах обычно значится только имя и адрес владельца. Там ни слова не сказано о внешности владельца, дается только описание судна, его длина, место изготовления, максимальное водоизмещение, мощность мотора и все такое прочее. Он запросто может воспользоваться документами Джеймса — это совершенно безопасно.

Да они вообще могут не потребовать никаких документов!

Конечно, сейчас ему предстоит немало потрудиться, и лучше с этим не откладывать. На «Канопусе» после этого шквала такой беспорядок! Нужно срочно этим заняться, привести все в надлежащий вид. А потом надо будет спуститься вниз, разобраться в картах…

Внезапно волосы у Деннисона встали дыбом, в животе похолодело. Как будто ниоткуда возникла рука и ухватилась за поручень.

Деннисон не мог пошевельнуться, только смотрел прямо перед собой, широко раскрыв глаза. Появилась вторая рука. Потом показались голова и плечи капитана Джеймса, который тяжело подтянулся на поручне и пристроил локти на фальшборт. Тело капитана все еще свисало за бортом. Деннисон заметил, что совсем рядом с капитаном через борт свисает несколько складок кливера. Забраться по ним на палубу будет легче легкого.

Деннисон поднялся на ноги. Яхта качнулась, и его едва не сбросило с кокпита.

— Оставайся, где стоишь! — крикнул Джеймс. — Без тебя выберусь!

Деннисон послушно опустился обратно на кокпит. Капитан Джеймс выжидал. И когда яхта вновь накренилась, он рывком подтянулся. Но даже сил капитана Джеймса не хватило, чтобы перебросить усталое тело через высокий фальшборт.

Тут Деннисону пришло в голову, что он мог бы покончить с капитаном одним ударом. Он вскочил и подался вперед.

Яхта заложила крутой вираж, и Джеймс напряг все силы для решающего броска. Он перевалился через борт, с трудом поднялся на ноги и вцепился в главный гик. Деннисон снова присел на кокпит. Джеймс подковылял к нему, придерживаясь за гик, и опустился рядом.

— Пронесло! — выдохнул Деннисон, гадая, отражается ли на его лице все, что он на самом деле думает, или нет. Станет ли Джеймс обвинять во всем его?

— Еле выкарабкался, — прокомментировал капитан.

Деннисон кивнул.

— Не думаешь о подобном, пока это не сваливается тебе на голову, — сказал капитан и усмехнулся. Деннисон усмехнулся тоже, его переполняло восхищение капитаном.

Шквал был сейчас далеко по левому борту, и небо у них над головой сияло голубизной. Кеч выглядел так, словно по палубе прошелся ураган. На обеих ногах Джеймса наливались синяки, а руки были содраны в кровь.

— Вы бы смазали ссадины йодом, — предложил Деннисон.

— Понятное дело. В следующий раз, будь добр, предупреди меня чуточку пораньше, когда увидишь, что идет шквал.

— Хорошо, — ответил Деннисон. Капитан спустился в каюту.

Старый дурак ничего не заметил!

Судьба и случай снова плюнули Деннисону в лицо. «Чуть-чуть удачи, — подумал Деннисон, — и кеч был бы уже мой. Кеч и две тысячи шестьсот долларов плюс полная свобода. Страх господень, что вытворяет жизнь, чтобы посмеяться над человеком.

Мне никогда не везет. Успех всегда сопутствует кому-то, но не мне.

Все, что у меня есть, я вынужден брать с боем».

После шквала Деннисон впал в глубокую и безнадежную депрессию. Удача была так близко! Прямо сейчас, если бы все шло как надо, он был бы единоличным владельцем кеча с почти тремя тысячами в кармане и шел в Панаму, а там и в Тихий океан. Он был бы хозяином своей собственной судьбы, сам, без дураков, и ни у кого не просил бы милостыни.