— Просто невероятно, — выдохнул Бардиев, когда они вернулись в гостиную. — Откуда он мог взять инструменты?

— Не понимаю, — пробормотал Зеттнер.

— Не мог же он хранить их при себе, — заявил Бардиев убежденно.

Зеттнер промолчал. Его бледная кожа слегка порозовела.

— Нет-нет, — продолжал рассуждать Бардиев, — это невозможно. Вы же, разумеется, приказали его обыскать?

— Все произошло так быстро. Мне показалось необязательным…

Лицо Бардиева выразило недоверчивое изумление.

— Вы не приказали его обыскать? О, дорогой мой Зеттнер!..

— Не имеет значения, — заявил Зеттнер. — С территории ему не выбраться.

— Но все же не обыскать такого опасного агента…

— Говорю вам, это не имеет значения. Меньше чем через час мы возьмем Дэйна.

— И кстати! Нет ли у него пистолета?

— Нет. Он бы воспользовался им раньше.

— Кто знает, на что способен этот человек? Полагаю, стоит готовиться к худшему…

Зеттнер поджал губы. Потом, поразмыслив, открыл ящик письменного стола и вытащил из него автоматический пистолет.

— Мне следует лично возглавить поиски. Вы пойдете?

— Разумеется, — ответил Бардиев. — Я ждал, пока вы будете готовы.

Клаус знал, что ему не выбраться из порочного круга. Только спиртное в больших количествах оказывало на него хоть какое-то действие, а денег на покупку больших количеств чего бы то ни было у него давно не водилось. Даже сегодня вечером, ловко справившись с возложенной на него опасной миссией, он не мог себе позволить купить столько, чтобы надраться как следует. Они все же оказались не слишком щедры, этот маленький темнокожий и его женщина: дали как раз столько денег, чтобы немного затуманить мозги, но недостаточно для того, чтобы превратить мир в то радостное и веселое место, каким он должен быть по замыслу божьему.

Клаус заказал еще один стакан муската, грустно сознавая, что эта порция — последняя, потому как выпивку принесли бы, даже если бы он валялся на полу и блевал, но в кредит не отпустят ни грамма. И Карл еще один из лучших барменов в городе. У него можно посидеть серьезно и недорого. Карлу и всем его завсегдатаям совершенно наплевать, кто вы и что делаете. Даже иностранцы любят сюда заходить, как вот, например, эти трое в уголке. Пьют не переставая с самого прихода. Хлещут бутылочное пиво и почти не разговаривают. Чудные они люди, иностранцы.

Взять хотя бы того человека, который его нанял. Он пообещал Клаусу две вещи: пятьсот американских долларов, если работа будет сделана на совесть, и неизбежную смерть, если Клаус попытается выкинуть какой-нибудь фортель, например, бежать с полученными деньгами. За тобой следят убийцы, сказал он Клаусу. Стоит тебе хоть в чем-нибудь ослушаться полученных приказов, расправа будет быстрой. Именно так и сказал Клаусу тот иностранец — через посредство своей блондинистой подружки. А потом оба они пристально посмотрели на Клауса, наблюдая за его реакцией.

Ну и что, Клауса все это нисколько не смущало. Пятьсот американских долларов — хорошие деньги за сорок восемь часов работы посыльным. Так он им и сказал, и они, наверное, поверили. Во всяком случае, Клаус знал, что полученных приказов не ослушается. Этот маленький темнокожий иностранец, похоже, мог преследовать человека до самого края света, лишь бы отомстить.

Пятьсот долларов — кругленькая сумма. Клаус не станет умничать, а сразу отдаст деньги сестре. «Выдавай мне понемножку», — скажет он ей. Конечно, сестренка может и обжулить. Или, что еще хуже, заставит Клауса заняться коммерцией. Пожалуй, лучше все же положить деньги в банк.

Он принялся мечтать перед пустым стаканом. Представлял себе специальную таверну, отведенную для таких пьяниц, как он. Тамошние кристально честные служащие будут распоряжаться деньгами пьяниц и оказывать им неограниченный кредит. Светлый такой, приятный домик, а цены еще ниже, чем у Карла. Специально для клиентов там оборудуют бесплатные номера. На самом деле оттуда вообще не придется выходить. Таверна станет заботиться о пьяницах и оберегать их от бессердечных и вечно трезвых шакалов, которые обогащаются за счет других людей.

Карл, бармен, похлопал Клауса по плечу и вопросительно взглянул на пустой стакан. Карл всегда знал в точности, сколько денег у человека в кармане.

— Вернешься завтра, когда появятся деньги!

Вежливо попрощавшись с Карлом, Клаус вышел из бара. Иностранцы тоже засобирались. Они успели выйти на улицу до него. Оказавшись снаружи, один из них махнул рукой своим товарищам и перешел на противоположную сторону — вероятно, в поисках заведения с девочками.

Клаус брел, пошатываясь и оступаясь. Он погрузился в пьяное полузабытье, мечтая о деньгах, которые скоро получит, и о том, как поместит пятьсот долларов в безопасное место, при этом сохранив их в пределах досягаемости. Вскоре он оказался на Аргентиниерштрассе, а еще через десять минут добрел до места назначения. Белокурая женщина ждала его на втором этаже ветхого домика.

— Я встретился с советским чиновником, — объявил Клаус. — Он согласен дать то, что вы просите.

— Вас никто не проследил?

— Конечно, нет.

— Вы уверены?

— Дамочка, я же говорил, что ни один человек во всей Вене не сможет выследить меня, если я этого сам не захочу.

Но женщина продолжала смотреть на него с осторожностью, едва ли не подозрительно. Клаус немного смутился и вдруг почувствовал что-то похожее на раздражение. Он сказал правду. Много лет назад, когда он торговал на черном рынке, полиция частенько приставляла к нему шпиков. Но до его поставщиков так и не добралась. Конечно, все это было очень давно, еще во времена оккупации. Но разве Клаус потерял былую сноровку?

Блондинка тем временем немного повеселела.

— Отлично, — сказала она. — Похоже, все идет как надо. Сюда вы придете завтра утром, а к полудню отправитесь на встречу с русскими.

— Договорились.

— И постарайтесь не слишком напиваться. Завтра очень важный день.

— Капли в рот не возьму, клянусь, — заверил Клаус. — Прямо отсюда пойду домой.

— И вернетесь завтра в девять часов.

— Зачем так рано? Свидание назначено на двенадцать.

— В девять часов, — твердо повторила блондинка. — Возможно, планы придется менять на ходу.

— Хорошо.

— А когда все закончится, получите пять сотен долларов.

Клаус кивнул. Он вдруг вспомнил о тех иностранцах из бара. Полицейские они, что ли? Нет, это вряд ли. Иначе бы его давно арестовали. С женщиной своими опасениями он предпочел не делиться. Если ей станет известно, что Клаус повел себя неосмотрительно, может, ему никогда не видать пяти сотен американских долларов. К тому же не его это вина. Ей не следовало выдавать ему деньги вперед.

Блондинка подошла к окну и осмотрела улицу через щель между шторами.

— Кажется, никого нет.

— Ну, естественно! — сказал Клаус.

Он был в безопасности; иностранцы, очевидно, пошли своей дорогой.

Дэйн удалялся от дома быстро и бесшумно — тень, скользящая в тени. Внезапно включились прожекторы. Но там, куда не достигали их слепящие лучи, тьма казалась еще непрогляднее. И Дэйн не преминул этим воспользоваться. За спиной послышался собачий лай и тяжелый топот: охранники высыпали в парк и растворились в темноте. Метрах в пятидесяти от виллы начиналась роща; немного дальше виднелись заграждения из колючей проволоки.

Дэйн уже почти добежал до рощи, когда появился первый доберман. Беглец остановился, целясь из «беретты», переданной ему Бардиевым. Но потом передумал и засунул пистолет за пояс. Выстрелы неминуемо привлекут внимание охранников. И тогда ему ни за что не добраться до проволоки.

Собака бросилась на него — черный силуэт на сером фоне. Дэйн укрылся за стволом дерева, не давая зверю возможности разбежаться как следует. Когда-то давно его учили обороняться от полицейских псов. Теперь оставалось надеяться, что эта наука не выветрилась из памяти. Доберман обогнул дерево и прыгнул. Прислонившись спиной к стволу, Дэйн одновременно выбросил вперед обе ноги. От страшного удара взвившаяся в воздух бестия камнем рухнула на землю. Дэйн немедленно бросился на пса, схватил его за задние и передние лапы и сломал позвоночник о колено. Потом перебросил труп через плечо и побежал к роще. По руке Дэйна стекала кровь, и второму доберману оставалось только идти по следу.