– Что послужило причиной к такому переселению, – продолжал арчкерри, – мне неизвестно. Могу только предположить, что их вынудили к этому землетрясения, которые здесь наблюдаются чаще и сильнее, чем в любых других известных мне регионах. Но если они отправились на поиски земель, которым не угрожают катаклизмы, то их попытка обречена – на нашей планете больше нет таких мест.

– Ты можешь узнать, где они сейчас?

– Боюсь, это будет нелегко. Видишь ли, растения сохраняют визуальную и звуковую информацию, но совсем не в той форме, к которой мы привыкли. Они не в состоянии отличить одного человека от другого. Чтобы начать поиски ваших племен в памяти растительного мира, мне вначале придется приблизительно выяснить, в какой области они сейчас обитают, а затем просмотреть все данные по этому региону и найти среди них нужные. На это уйдет много времени и сил. Задача практически нерешаема.

– Кроме того, – продолжал Слуш, – постоянные землетрясения искажают информацию, внося в нее сторонний шум, своего рода помехи. С каждым днем сведения, поступающие из растительного мира, подвергаются все большим искажениям. Подземные толчки становятся все сильнее. Плотность материи во вселенной стремительно увеличивается. Силы, разрывающие нашу планету на части, неуклонно возрастают. Шемибоб рассказала мне, что двадцать погасших звезд уже приблизились к Земле на расстояние менее одного светового года… я ведь объяснял тебе, что такое световой год?

Дейв кивнул. – Световой год – это расстояние, которое луч света…

– Это был риторический вопрос. Я прекрасно помню, что объяснял тебе это понятие. Так вот, на расстоянии половины светового года от Земли находится уже двадцать темных звезд, чуть дальше – еще десять, в двух световых годах – целые сотни, а вслед за ними наползает и сам Темный зверь.

Закрытое листьями лицо и монотонное гудение не способствовали выражению чувств, но юноша отчетливо видел, что его друг крайне взволнован. Дейв и сам ощущал нависший над их головами рок, невидимый, но неумолимо давящий на плечи.

– Но задумайся на минуту, – сказал Слуш. – Если бы ты не оттягивал неизбежное прощание с нами, то сейчас вы с Ваной уже бродили бы по опустевшим землям своих племен, теряясь в догадках, куда подевались все люди и где их теперь искать. Вероятно, раньше или позже вы вернулись бы сюда, но к этому моменту врата могли бы переместиться или вовсе исчезнуть.

Дейв упал на колени и разрыдался. Его родные! Отец с матерью! Все навеки пропало!

Когда поток слез наконец иссяк, он прижался лицом к сырой земле и долгое время лежал неподвижно. Затем огромные лапы Слуша обхватили его, приподняли и поставили на ноги.

– Вана до сих пор не может прийти в себя от испуга после землетрясения, – произнес арчкерри. – Она очень боялась за жизнь Дрозда и вашего нерожденного ребенка. Думаю, не стоит сейчас мучать ее скверными новостями.

– Я как раз собирался рассказать ей об исчезновении наших племен, – вытирая слезы, проговорил Дейв. – Но, пожалуй, ты прав. Ты невероятно заботливый и чуткий, Слуш. Почти как мы, люди.

– Полагаю, это задумывалось как комплимент, – пробормотал арчкерри. – Ну что ж…

Дейв твердо решил, что пока Вана не успокоится, он даже вида не подаст, что с ним что-то не так. Но все было бесполезно – с первого же взгляда Вана поняла, что что-то произошло, и потребовала все рассказать. Он пытался отпираться и убеждать ее, что все в порядке, но это ее только рассердило.

– Мы же женаты! – вскричала она. – Твои заботы – мои заботы. Зачем ты врешь, что все хорошо? Знаешь, кто ты после этого? Ты шринкель!

Ошеломленный внезапным сравнением с вонючим зверьком, питающимся навозом, Дейв сдался и пересказал ей последний разговор со Слушем. От его слов Вана побледнела, расплакалась и побежала за ножом, чтобы нанести себе ритуальные порезы. Он бросился за ней и отобрал нож.

– Что ты делаешь? – закричал он сквозь слезы. – Ты напугаешь ребенка!

Услышав, что мама с папой плачут, Дрозд тоже разревелся. Дейв побежал его успокаивать, а Вана в это время поднялась на вершину холма, прижалась лицом к дереву и стояла так, пока не выплакалась.

Наконец она вернулась, с покрасневшими от слез глазами, но успокоившаяся. – Что же нам теперь делать?

– Слуш предложил нам вступить в племя, живущее на холме поблизости. Он надеется убедить их пройти вместе с нами сквозь врата. По его мнению, это племя недостаточно велико, чтобы существовать в новом мире без кровных браков и вырождения. Слуш рассчитывает с их помощью убедить другие племена присоединиться к нам.

– Чужие люди, чужие боги… – нерешительно сказала Вана. – И все же это лучше, чем одиночество. Но зачем им принимать нас в свое племя? Скорее уж они убьют нас.

– Не волнуйся, у меня есть план.

Восстановление бамбуковой башни и подъемника заняло долгое время. В свободные часы Дейв ходил на охоту и изучал окружающую местность. Он обнаружил еще две деревни, стоящие на берегу впадающей в болото реки, милях в десяти друг от друга. Все три племени разговаривали на одном наречии и обладали схожей внешностью. Все три деревни страдали от набегов красноухих крыс.

Поначалу он намеревался изучить местный язык, тайно подслушивая разговоры селян, но вскоре стало ясно, что так у него ничего не получится. Тогда он решил похитить одного из местных жителей и угрозами принудить к урокам языка.

Дейв и Шемибоб спрятались в кустах у подножия холма. Когда мимо них по тропе прошла женщина с корзиной орехов, юноша выстрелил в нее дротиком, смазанным обездвиживающим ядом. Шемибоб подхватила падающее тело, а Дейв – корзину, и они направились обратно в лагерь.

Когда похищенная пришла в себя, Вана долго пыталась убедить ее, что никто не хочет ей зла, но все попытки были безуспешны. При виде Слуша и Шемибоб та пришла в ужас и стала безостановочно проклинать их. Вскоре Ване удалось перенять несколько слов из ее языка. Оказалось, что та считает своих похитителей чудовищами, демонами и порождениями ночного кошмара.

Со временем женщина немного успокоилась и даже согласилась понянчить Дрозда.

Как выяснилось, ее звали Бе’ньяр. Ее племя носило название чау’финг, что на их языке означало «люди». Идол оказался вовсе не изображением их бога, а памятником Тзи’кжепу, легендарному основателю их племени. Никаким богам они не поклонялись, а молились только силам природы, которые делились на добрые, злые и равнодушные к людям. Согласно их легендам, мир был сотворен птицей Нгинжикруб, а из ее яйца вылупились все живые существа, включая Тзи’кжепа.

Больше всего Бе’ньяр интересовало, как долго ее будут еще держать в плену.

Вана пообещала, что скоро ее отпустят на свободу. Затем она рассказала пленнице о скором конце света и о волшебных вратах, через которые все близлежащие племена смогут перейти в новую вселенную и тем самым спастись.

Бе’ньяр дрожащим голосом ответила, что сияющий круг – это дурное колдовство и табу, и что ее народ ни за что не приблизится к вратам даже на тысячу шагов, а уж прыгать прямо внутрь – это чистое безумие.

Вана принялась убеждать ее, что на самом деле во вратах нет ничего дурного. Она рассказала, что недавно все они прошли через такие же врата и с ними ничего не случилось. Бе’ньяр терпеливо выслушала ее историю, но, судя по всему, не поверила ни одному слову.

Как удалось выяснить Дейву, чау’финг считали, что статуя Тзи’кжепа приносит их племени удачу, и пока идол находится в деревне, ни один враг не сможет их одолеть.

Тогда он ехидно отметил, что против красноухих крыс статуя совсем не помогает, и попросил Вану перевести его слова.

Бе’ньяр с негодованием заявила, что всесильный Тзи’кжеп может уничтожить красноухих в одно мгновение, но не делает этого, потому что племя чем-то прогневало его.

– Чем же именно? – спросил Дейв.

– Этого не знает никто, даже наш шаман.