В Лондоне, Лиссабоне и Гибралтаре у меня состоялись встречи с высокими чинами британской разведки. Все это были подтянутые, сурового вида люди, державшиеся со спокойной самоуверенностью и заставлявшие меня чувствовать себя не в своей тарелке. Они рассказали мне о генерале Теодоре Ауэре, руководителе немецкой комиссии по контролю за выполнением условий перемирия. Судя по всему, это был весьма грозный противник, и организованная им контрразведывательная служба действовала эффективно и безжалостно.
Англичане с сомнением качали головами, когда заходила речь о моих шансах убедить герра генерала в чем-то важном, что на самом деле не являлось правдой: это был старый лис. А мне самому следует быть очень осторожным, предупреждали они, нацисты умеют управляться с причиняющими им беспокойство людьми — их заманивают в глухие переулки и там убивают. Когда мой самолет готовился к вылету из Гибралтара, один англичанин похлопал меня по плечу и сказал:
— Удачи вам, старина. Мы будем думать о вас.
Мне показалось тогда, что я слышу в его голосе похоронные нотки.
В Касабланке лишь несколько наших высших дипломатов знали о том, чем занимались люди полковника Донована. Профессиональные сотрудники основного штата консульства испытывали постоянное раздражение и недовольство своими молодыми и какими-то странными помощниками, которые проявляли мало интереса к консульской работе и имели совсем не консульскую привычку общаться с десятниками докеров, рыбаками и тому подобными личностями. А излишне любопытные сотрудники даже создавали для нас некоторые проблемы, так как приходилось прятаться от них во время работы с радиопередатчиком.
С Военным крестом (Croix de Guerre) в петлице и со своим французским я без труда заводил друзей и добывал нужные сведения. Множество надежных антинацистски настроенных людей помогали проверять надежность наших источников информации. Владелец рыболовной флотилии нарисовал для меня карту удобных морских подступов к марокканскому побережью. Один французский архитектор, убежавший с принудительных работ в Германии, два воскресенья встречался со мной в церкви, где под прикрытием спинок скамей передавал мне чертежи ближайших немецких зенитных укреплений, возведению которых ему пришлось содействовать. Все это были, конечно, ценные сведения, но к генералу Ауэру я пока никак подобраться не мог.
Но вот однажды вечером произошло Второе Удивительное Совпадение. Я сидел вместе с другим «вице-консулом» в одном сомнительном портовом кафе, где мы слушали информацию о передвижениях судов, когда к нашему столику приблизились двое только что вошедших молодых людей, и мой товарищ окликнул одного из них:
— Вальтер! Познакомьтесь с моим другом — это Дональд Костер, он тоже из консульства.
Знакомые моего товарища сели за наш столик. Они объяснили, что были австрийцами и находились во Франции, когда туда вторглись немцы. Они записались в Иностранный легион, были интернированы в вишист-ский концентрационный лагерь, но сумели убежать в Касабланку.
— Однажды,— рассказывал Вальтер,— я неожиданно увидел на улице самого Тедди Ауэра, генерала, возглавляющего немецкую комиссию,— я познакомился с ним еще до войны в Париже. Ну так вот,— беспечно закончил он свою историю,— мы вступили с ним в сделку и снабжаем его информацией, а он не дает нам сесть в тюрьму. Мы оба, конечно, ненавидим нацистов и от всей души желаем им провалиться ко всем чертям.
Мой мозг начал быстро работать. Либо Вальтер и его товарищ пущены по моим следам Ауэром, и это западня, либо же это посланная мне небесами возможность для осуществления моей задачи. Я все еще напряженно думал, когда второй австриец, чье имя я не расслышал, грустно посмотрел на меня и произнес:
— Так вы недавно из Лондона? — Он, вздохнул.— У меня там живет очень красивая девушка. Если бы я только мог вернуться...
В этот момент я вытащил бумажник и, открыв его, стал вытаскивать купюры, чтобы расплатиться, как вдруг он, подскочив, воскликнул:
— Это же ее почерк! — И указал на лежавший в моем бумажнике конверт.
Это было письмо, переданное мне в Лондоне той девушкой, написанное очень крупным и разборчивым почерком. Конечно, передо мной сидел Фредди.
Тем же вечером у меня был готов некий план действий. Я стану изображать из себя глуповатого и болтливого плейбоя и во время частых пирушек снабжать австрийцев верной, но маловажной информацией, которую они будут передавать Ауэру. Я читал о таком приеме в книгах и не думал, что у меня есть серьезный шанс на успех, но больше ничего придумать не смог.
Однако несколько дней спустя оказалось, что Ауэр не только поверил австрийцам, но даже раскупорил с ними на радостях бутылку шампанского.
— Ja,— говорил генерал,— эти американцы такие глупые. Стоит им выпить, как у них тут же развязывается язык.
Первые задания Ауэра были несложными. Очевидно, он проверял надежность своего нового источника информации на мелочах. Однако спустя некоторое время оба моих новых знакомых пришли на очередную встречу сильно встревоженными. Предыдущим вечером герр генерал был очень возбужден, сообщили они.
— Вы, австрийские свиньи! — кричал он.— Ведь вы совершенно не знаете этого американца. Вы просто крадете у меня деньги!
Фредди и Вальтер заверили его, что очень хорошо знают американца и могут это доказать.
— Тогда докажите,— заключил Ауэр,— и побыстрее, а не то я вам покажу, как дурачить немецкого генерала.
Было похоже, что мой план оказался под угрозой. Ауэр был очень подозрительным, теперь он наверняка напустит на нас своих контрразведчиков, и вся наша операция по дезинформации немцев, которая развивалась удивительным образом при отсутствии вмешательства с их стороны, провалится... Тут у меня возникло ощущение света, пробивающегося сквозь сгущающуюся вокруг нас тьму безысходности. Что ж, если герр генерал хочет убедиться в том, что мы добрые приятели, мы устроим ему это. Мы отправимся завтра вечером в тот полупод-польный ресторанчик у моря с продуктами и ценами черного рынка и поужинаем вместе у него на глазах.
— Я разыграю спектакль, который заставит его нам поверить,— добавил я.
Румянец вновь вернулся на побледневшие лица австрийцев.
— А генерал заплатит за наш ужин,— заключил воспрявший духом Вальтер.
Я никогда не забуду того вечера. Мы все одинаково нервничали и сидели просто уставившись в наши страшно дорогие бифштексы, когда через зал прошествовал в сопровождении самых важных членов комиссии по перемирию крупный светловолосый человек — неофициальный правитель французской Северной Африки и сел неподалеку. Я ощутил своим затылком пристальный взгляд генерала, тут волнение переполнило меня, и меня понесло. Я стучал по столу, шумел, рассказывал пикантные истории из жизни госдепартамента, требовал еще вина, то и дело хлопая по плечу Вальтера и Фредди, цеплялся к официанту и изредка бросал неприязненные взгляды на немцев, от чего у меня самого мысленно перехватывало дух.
Через некоторое время я заметил, что австрийцы расслабились.
— Все в порядке,— проговорил Вальтер.— Я вижу, что герр генерал доволен. Мы произвели на него нужное впечатление.
Чтобы закрепить его, мы остановили потом наш автомобиль у германского консульства и принялись горланить песни.
На другой день Фредди предъявил генералу чек на несколько тысяч франков за наш ужин. Вручая ему деньги, которые включали и солидное вознаграждение, Ауэр светился от удовольствия.
— Sehr gut, mein Junge,— смеялся он.— Теперь вы будете выпытывать важные сведения об американцах у этого болвана.
Я с трудом мог поверить в такую удачу. Генерал стал приглашать австрийцев на все свои шикарные приемы, и они получили возможность слушать разговоры по многим очень интересующим нас вопросам. Германские химики ведут работы по налаживанию массового выпуска нового газа, верховное главнокомандование отказалось от идеи вторжения во французскую Африку через Испанию — почти каждую ночь мы отправляли домой кусочек такой информации по рации или почтой.
