Фон Верра был отправлен в Грайзделл-Холл — лагерь для военнопленных, расположенный в пустынной, поросшей вереском местности Озерного округа в 20 милях от побережья Ирландского моря. Пленные размещались в огромном каменном здании в сорок комнат, которое тщательно охранялось. Через десять дней после своего прибытия фон Верра разработал план побега. Раз в два дня 24 пленных выводились на дорогу для прогулки. Взяв направление на север либо на юг — очевидно по желанию сопровождавшего их верхом на лошади сержанта— они быстро проходили три километра, отдыхали десять минут на обочине, потом возвращались. В течение всего моциона поддерживалась строгая дисциплина и надзор: вместе с конным сержантом пленных сопровождали пешком старший офицер и восемь солдат — четверо впереди колонны и четверо сзади.
У крайней северной точки их маршрута начинался открытый луг, который не давал никакого укрытия. На юге же имелась невысокая каменная ограда. Если кто-нибудь из его товарищей отвлечет охрану, а остальные столпятся, чтобы прикрыть его бегство — фон Верра в деталях разработал, как все это следовало проделать — он сможет перепрыгнуть через ограду и пробежать, согнувшись, до того места на дороге, где ее можно незаметно пересечь и скрыться в густом лесу. Став свободным, он доберется до побережья и попытается пробраться на какое-нибудь нейтральное судно.
Через два дня этот план был приведен в действие. Как только пленные вышли из ворот лагеря, один из них, опасаясь, что их могут повести на север, скомандовал остальным идти на юг. Никто не возразил: старший офицер подумал, что так распорядился сержант, а сержант решил, что это было приказание офицера.
После команды «отдыхать» в конце маршрута солдаты собрались по одну сторону от дороги, а пленные — по другую, прогуливаясь или толпясь у каменной стены. Неожиданное появление повозки зеленщика на этой обычно безлюдной дороге сперва их встревожило. Однако оно только рассеяло внимание солдат охраны, которые стали покупать у зеленщика яблоки, да и сержант приобрел одно для своей лошади. Когда повозка уехала, фон Верра зашел за спины самых высоких своих товарищей, которые согласно обговоренному плану стали теской кучкой, и взобрался ка стену. Толчок локтем дал ему знать, что охрана ничего не заметила, и он, перекатившись, бесшумно упал по другую сторону стены.
Пленные снова построились в колонну, и сержант скомандовал возвращаться. Прошагав триста ярдов, пленные, как было условлено, запели одну из двух песен, означавшую, что все в порядке, и фон Верра, узнав, что его исчезновение не обнаружили и находясь уже вне поля зрения солдат, рассредоточившихся вокруг пленных, перебежал через дорогу и исчез в сосновом лесу.
Пение на прогулках было строго запрещено, и, когда немцы стали горланить, британцы изумились. Заподозрив неладное, подъехал сержант и, двинувшись вдоль колонны, стал считать пленных. Но они стали переходить из одной шеренги в другую и обратно — хитрость, придуманная фон Верра,— так что установить их численность стало крайне трудно. Наконец, переговорив с офицером, сержант вернулся в голову колонны и, вытащив револьвер, приказал остановиться.
Когда немцы, перемешавшись, остановились, офицер прошел вдоль колонны и пересчитал их: 23 вместо 24-х. Один пленный исчез.
Местные жители до сих пор помнят оживление, охватившее округу в связи с этим событием. К 17.30 на поиски беглеца были брошены все имевшиеся в регионе средства: грузовики, штабные машины, мотоциклы. К его поимке были также подключены полиция и войска местной обороны.
Три дня и три ночи, в течение которых в поиски вовлекалось все больше полицейских и солдат, о фон Верра ничего не было слышно — немец как сквозь землю провалился.
Около одиннадцати часов вечера четвертого дня двое ополченцев местной самообороны, патрулировавшие район Брогтон-Миллз всего лишь в четырех милях от побережья, обратили внимание, что дверь одной маленькой хижины с висячим замком, в которых хранили корм для овец и которые имелись даже в самых глухих местах Озерного края, была открыта. Посветив внутрь велосипедной фарой, они обнаружили беглеца в перепачканной одежде, изорванных ботинках, с исхудавшим и вытянувшимся лицом.
Пока один ополченец держал его на прицеле винтовки, второй, вытащив веревку, обвязал одним ее концом запястье фон Верра, а второй привязал к своему. Но, прежде чем они повели его, немец сбил с ног связывавшего его человека, в то же мгновение разбил фару, затем, уворачиваясь от второго ополченца, дернул что было сил свою руку, высвободил ее и скрылся в ночи.
После этого еще два дня интенсивных розысков ничего не дали, а на шестой день свободы в 14.30, фон Верра, пробирающегося через папоротник на высоком холме, возвышающемся над долиной Даддон (Даддон-Вэлей), заметил пастух. Полиция Камберленда и Уэстморленда быстро организовала плотный кордон вокруг подножья холма, и, когда кольцо вокруг фон Верра стянулось, на него сразу надели наручники, и на этот раз он не убежал.
Просидев в качестве наказания 21 день в одиночном заключении, фон Верра был переведен из Грайздел-Холла в Мидлендс, в лагерь Суоник. Но, вырвавшись на свободу один раз, он был уверен, что сумеет убежать снова.
Суоник был окружен двумя рядами ограждений из колючей проволоки, и по узкой полосе земли между ними постоянно ходили часовые. По внешнему периметру через каждые 50 ярдов располагались сторожевые вышки, на которых были установлены пулеметы и прожектора. Ограждения по ночам ярко освещались, погружаясь в темноту лишь при авианалетах, на время которых усиливалась охрана. Единственным способом бежать, решил фон Берра, был подкоп под периметр.
Здание, которое он выбрал для осуществления своего плана, стояло всего лишь в ярде от внутреннего ограждения, и фон Берра, оценив длину будущего токрсля в 14 ярдов, начал копать в маленькой неиспользуемой комнате с земляным полом. Выход должен был оказаться поблизости от одной из сторожевых вышек, но росшие там деревья и кусты создавали некоторое укрытие. План выглядел вполне выполнимым, и через несколько дней к нему присоединились еще пять офицеров, организовав «Swanwick Ticfbau A.G.» («Суоникскую компанию по проведению подземных работ»).
Все шло хорошо. К осуществлению их замысла подключилось большинство пленных, которые стояли настороже и выкрикивали условные предупреждения, когда шум от раскопок или извлечения больших камней мог быть услышан часовыми, а в случае необходимости, чтобы заглушить его, начинали петь, играть на гармошках, затевали шумные карточные игры или даже коллективные драки. Через месяц после начала «подземных работ» ход — такой, что по нему только-только можно было проползти на карачках,— был готов.
Тем временем пятеро участников подкопа (один, не веря в успех дела, на полпути оставил их) обдумывали планы, как покинуть Англию. После продажи одному охраннику бриллиантового перстня они получили по четыре шиллинга на каждого. С этими скромными средствами одни рассчитывали добраться до Ливерпуля и уплыть на каком-нибудь нейтральном судне в Ирландию, двое других хотели отправиться в Глазго и там также попытаться пробраться на нейтральный корабль. Фон Верра решил идти в одиночку.
Опыт первого побега говорил ему, что немецкий пленный имеет в Британии крайне мало шансов вернуться домой, если ему не удастся покинуть эту страну прежде, чем начнутся его розыски. Сделать же это можно было только на самолете. Поэтому фон Верра решился на самое смелое из всех возможных действий: он собрался проникнуть на ближайший военный аэродром и попытаться улететь.
Думая о какой-нибудь простой, но убедительной маскировке, он решил выдать себя за голландского летчика бомбардировщика, совершившего вынужденную посадку после возвращения с задания. Это вполне могло сойти за правду, так как в британских военно-воздушных силах служило теперь много чехов, голландцев, норвежцев и поляков, изъяснявшихся на ломаном английском (его английский был вполне сносным) и носивших незнакомую здесь военную форму. Так как в Мидлендсе, в этих центральных графствах Англии, вероятно, мало кто имел представление о действиях береговой авиации, фон Верра придумал говорить, будто он служит в «Сводной специальной бомбардировочной эскадрилье береговой авиации», базирующейся в Абердине. Абердин был далеко, а такое неопределенное название части давало ему определенную свободу для объяснений.
