89 Дворец надежды — дом печали, и грош ему цена. Впустую годы пробежали… Налей-ка мне вина! За тех, чей век на воле прожит, за каждого из тех, кто может Остаться истинно свободным в дурные времена! Опять сижу в подвале винном перед наполненным кувшином И слышу ангела ночного, и речь его ясна. Он шепчет: «Поднимись над бездной, над этой жизнью бесполезной, Лети, любого исцеляет небес голубизна! Лети один, и сердце радуй, и с горней высоты не падай В земную грязь. Познавшим небо она вдвойне страшна! Запомни истинное слово, оно — спасения основа, Веленье Разума, которым Земля сотворена: Живи, не поддавайся будням, и даже в прозябанье скудном Не забывай — тебе открыта святая глубина! Живи во временном и бренном, но сыном вечности смиренным Останься — воля Неземного тебе возвещена! Запомни — предвещаю день я: иного мира откровенья В твою томящуюся душу падут, как семена». Приемлю слово неземное, молчу — цветок передо мною. Его красой, совсем не вечной, душа потрясена. Себе Хафиз не видит равных среди поэтов — даже славных, Ему верны перо и слово, и песня, и струна! 90 Едва лицо твое увижу, и волосы, и взгляд, Я снова молод и беспечен, как много лет назад. За все дары, за все, что было, творца благодарю, За утоленные желанья благодарю стократ. Я щедро жил и наслаждался, и радовал друзей, Самозабвенный, откровенный, не знающий преград. Едва лицо твое увижу — забыты небеса, И даже вечному блаженству отныне я не рад. Тебя единственную славлю — к безумцу-соловью, Дыша, прислушивайся, роза, украсившая сад! Меня учили красноречью любовь и красота — И обрели мои двустишья гармонию и лад. Меня, забытого, спасала от жажды и тоски Благословенная ночная дорога в харабат. Что будет? Поседею — ночью небесные лучи На голову мою прольются, ее посеребрят. Что впереди? О смысле жизни задуматься пора, Дойти до истины, к которой тянулся наугад. Хафизу будет откровенье за чашей в кабачке — Ему, отмеченному богом, не угрожает ад! 91 Я седой, влюбленный без ответа — В этом нет ни для кого секрета. Соловьи, куда вы улетели, Почему не пели до рассвета? Мускуса пьянящее дыханье, Где же ты — свидания примета? Аромат, хотя бы ты останься! Неужели невозможно это? Взмахивайте, молнии-ресницы, Добивайте старого поэта! Небеса молчат — не обещает Утешенья ни одна планета. Где вино? Где драгоценный камень Алого, таинственного цвета? Чаша не осушена Хафизом, Не подведены итог и смета! 92 Иосиф Прекрасный вернется в родительский дом. Лачуга печальная станет веселым дворцом. Душа отболит и забудет былые обиды, И успокоенье поселится в сердце моем. Наступит весна — луговые поднимутся травы, И медленно по горизонту прокатится гром. Наступит весна — соловьи запоют, разольются. Счастливые звезды покажутся в небе ночном. Пророчества сбудутся. Верю, откроются миру Слова утешенья — мы их повторяли тайком. Не бойся, паломник, шипов на пустынной дороге. Бывает и худшее в странствии долгом таком. Тебя нечестивые гонят, достойные — любят. Все видит господь, за добро воздавая добром. Опасна дорога твоя, далеко до Каабы… Не бойся, не жалуйся, не помышляй об ином. Хафиз! Прочитай благодатные суры корана — И снова в дорогу, свободный, не сломленный злом 93 Бродяга бесприютный, судьба у нас одна: Земная наша доля бездомна и скудна. Блуждаю одиноко и плачу, и молчу, И памятью, и болью душа моя полна. Далекого Шираза тенистые сады — Покинутая мною родная сторона. А здесь — чужие люди на улицах чужих, И чаша покаянья не выпита до дна. Я кланялся кумирам, которым верить — грех, Плыла перед глазами слепая пелена. На горестную долю — один, вдали от всех — Я жаловался небу с утра и дотемна. Повеяло бы ветром оттуда, где Шираз — Прихлынула бы к сердцу знакомая волна. Любимую увижу? Когда — не говорят Созвездия ночные, планеты и луна. Но в небе на рассвете — сияние Зухры. Хафиза обнадежит, обрадует она! 94 |
