Ибн Хамдис (1055–1132) 1—4. Переводы Н. Стефановича; 5–8. Переводы М. Курганцева 1 Сумели угадать по множеству примет Моей влюбленности таинственный расцвет. Твердят, что жар любви едва ли беспредметен, Что существует центр вращения планет… Им хочется улик, доносов, слухов, сплетен, Им надо выведать любви моей секрет. Но скрытность мудрая прочней любой кольчуги, Притворством праведным я, как броней, одет. Предателя теперь я вижу в каждом друге, И ни один еще не смог напасть на след. Любовь пришла ко мне, — не так ли к верной цели Приходят странники, весь обошедши свет? Не сможет угадать никто моей газели, Зачем же эта брань, в которой смысла нет? Ее, жестокую, уста назвать не смели, — Неумолимая лишь богу даст ответ. А если спросят вдруг когда-нибудь, случайно, О той, что принесла мне столько зол и бед, — Солгу я, и язык моей не выдаст тайны, И не нарушит он суровый мой запрет. 2 Слез утренних с небес струится водопад, Вороны, каркая, нас разлучить спешат. Я так молил ее: «Волос кромешной тьмою Опять заполни мир и ночь верни назад». О, ночь осталась бы, и в сладком примиренье Преодолелся бы мучительный разлад… В устах ее и блеск жемчужин драгоценных, И нежной влажности весенний аромат. Что ж ран не исцелил я влагой чудотворной? Прекрасная цветет меж каменных оград, Где вечно стерегут ее мечи и копья, Как тайну нежную и как бесценный клад. О, подожди еще, не убивай, помедли! Сгорает только тот, кто пламенем объят… Зачем же от любви ждать вечного блаженства? В ней горечь едкая, в ней только боль утрат… 3 Пришла в смятении, а вдруг следят за ней? Газель от хищных так скрывается зверей. Подобно мускусу она благоухала, Кристаллов камфоры была она светлей. И в сердце бурное внесла успокоенье, И утолила зной безудержных страстей. Я наслажденье пил так медленно глотками, Как птица пьет росу с травы или ветвей. Лишь отошла она — и утреннее солнце Вдруг стало заходить, и сделалось темней… Но встреча нежная такой была короткой, Как встреча жениха с невестою своей. 4 Убита молодость зловещей сединой, И стала седина в душе кромешной тьмой, Я молодость отверг: она мне изменила, И жизни вспоминать я не хочу былой. Но юность светлую что на земле заменит? Лекарства верного напрасно ждет больной. Иль старость белую возможно перекрасить, Задернуть белый день покровом тьмы ночной? Нет, краски предадут. Мне юность изменила И обошла меня коварно стороной. О легкий ветерок, прохлады дуновенье, Ты веешь свежестью и влажной чистотой. Ты утоляешь мир дождем животворящим, И плачут небеса над мертвою землей. Но тучи мечутся, бегут, пугаясь грома, — Так трусов гонит прочь воинственный герой. Вот в небе молния стремительно сверкнула, — То обнажили меч отважною рукой… Всю ночь томился я во тьме невыносимой, — Ты, утро, яркий свет мне наконец открой. О ветер, если дождь уже насытил землю, Что так измучена тяжелой духотой, — Ты оскудевшие промчи обратно тучи, Я напитаю их горячею слезой. Я пролил ливни слез над юностью моею, Но там по-прежнему лишь засуха и зной. Лети же, облако! В степи, томимый жаждой, Чертог любви моей, — он ждет тебя с тоской. В чертоге том столбы из солнечного блеска, И возгорается от них огонь святой. Там несравненно все — и небо, и растенья, И воздух, и земля, одетая травой. Я любящее там свое оставил сердце И лишь страданий груз в дорогу взял с собой. И в тот волшебный край мечты мои стремятся, Как волки, что спешат в дремучий мрак лесной. Там чащи, где дружил я с царственными львами, Газелей навещал я в тех лесах порой, И там, в раю святом, не бедность и забота, Но радость вечная была моей судьбой. 5 По земле рассыпается град — То жемчужины с неба летят. В небе движутся темные тучи — То распахнутых раковин ряд. Жемчуг с неба легко достается, А из моря — труднее стократ. Что за перлы! Для взора любимой Нет на свете милее услад. Подбирай! Ожерельем бесценным Ты достойно украсишь наряд. Но, увы, все жемчужины тают, И в ничто превращается клад, И у влажной земли на ресницах Только белые слезы лежат. Льются слезы. Струятся ручьями, Словно змеи в траве шелестят, И сшибаются пенные всплески, Словно в битве — с отрядом отряд, И, подобные звеньям кольчуги, Пузырьки серебрятся, дрожат. Прогоняющий сон и дремоту, Слышен грома протяжный раскат. Он призыву верблюда подобен, Вожака, повелителя стад. Гром трубит, возвещая, что ливень Оросит и пустыню, и сад. Он ворчит, как погонщик верблюдов, Если медлят они, не спешат. Блещет молния — бич разгулялся, Бьет и хлещет, тяжел и хвостат. Блещет молния — меч обнаженный Ослепляет испуганный взгляд. Блещет молния — ловит добычу Лев, рванувшийся наперехват. Блещет молния — фокусник пляшет, Машет факелом, весел и рад. На лугу пробиваются травы И цветы, распускаясь, горят. Упиваясь дождем, что превыше Наслаждений любых и отрад. И поток низвергается щедро — Это с неба летит водопад, И земля щеголяет в зеленом Новом платье — без дыр и заплат. Словно ковш, наклоняется небо, Брызжут капли, стучащие в лад. От воды захмелевшие ветви, Полупьяно шатаясь, шумят. А гроза уползает устало, Как змея, что истратила яд. В небе светится огненный сокол И с восхода летит на закат. |
