17 Что смятенней: время, локон ли твой каждый, дело ли ненужное мое? Меньше ль малый атом, рот ли твой карминный, сердце ли ненужное мое? Родинка, душа ли у тебя чернее, иль мое несчастие черней? Слаще ль мед пчелиный или губы милой, слово ли жемчужное мое? Мысль моя светлее, солнце ли с луною, иль твое прекрасное лицо? Ты ли непреклонней, иль моя планета, сердце ли недужное мое? Верность ли красавиц, стыд ли твой слабее, иль мое терпение слабей? Что, скажи мне, больше: красота твоя ли, горе ль безоружное мое? 18 Тюрки рабами индийскими стали — рядом с тобой. Глаза дурного бы не замечали — рядом с тобой. Пряди волос моих лишь за единый твой волосок Жертвой достойной стали б едва ли — рядом с тобой. Я напоил тебя влагою сердца — чистым вином. Печень мою истерзают печали — рядом с тобой. 19 В пору мне груз твой! Скажешь — немолод. Пусть! Ношу приемлю! Путь не прополот? Пусть! Страсти, тобой мне внушенной, пью я хмель: Яд примешала милая в солод — пусть! Мной не гнушайся — ты мне дороже всех. Сердцем твоим управляет холод — пусть! Я — наковальня. Жизнь — это молот. Что ж! Милая, пусть ударяет молот — пусть! Жду я тебя, не сытый. Жду, изнемог. Пусть утоленьем кончится голод — пусть! Жив, Низами, в саду твоем соловей. Роза цветет, шипом он проколот… Пусть! Четверостишия * * * Как в курильнице алоэ, тлеет жизнь моя в огне. Сердце истекает кровью в обездоленной стране. Ты ко мне неблагосклонна? Разлюбила? Скройся с глаз! Я молю тебя: «Останься!». Ты безжалостна ко мне. * * * Вот, как некогда в Иране, песнь запели, не дремли! Кубок полнит виночерпий пьяным зельем, не дремли. Небо в утреннем сиянье, чаша выпита до дна. Солнцеликая, засмейся, в час веселья не дремли. * * * Я горем убит, непригляден мой вид. Мой облик твою красоту омрачит. О встрече с тобою Хосров не мечтает, Пустая надежда мой дух бередит. * * * Кто расскажет о печали, той, что сердце мне гнетет? Дух избавится едва ли от мучительных тенет. Ведь печаль, подобно розе, расцвела в твоем саду. Аромат неуловимый и дурманит и влечет. * * * Я сказал: «Мое моленье до тебя пусть долетит! Я люблю, мое терпенье Вседержитель наградит». «Друг, о чем Аллаха молишь?» — прозвучал ее вопрос. Я ответил: «О свиданье». — «Бог любовь вознаградит». * * * Дорогой горя и скорбей мой дух, устав безмерно, бродит. Он возле замкнутых дверей возлюбленной неверной бродит. Знай, сердце пьяное мое безумным стало от волненья. В безумстве, веру потеряв, мой дух по жизни бренной бродит. * * * Чтоб заслужить ее любовь, души своей лишись, Родного дома и добра не пожалей, лишись. Оставь надежду в двух мирах забвенье отыскать, Успокоенье обрести и жизни всей лишись. * * * О ты, стенающая там, расстались мы не в срок. Но здесь твой образ начертать по памяти я смог. Изобразил твое лицо на глинистой земле, Затем, припав к нему, пролил кровавых слез поток. * * * Доколь дыханьем жить твоим, как будто ты Иса? Доколе верить, что свершать ты можешь чудеса? Ты станешь раны наносить, я — исцеленья ждать, Испепеляет жизнь мою смертельная краса. * * * Где мне любимую искать? Что делать мне теперь? Кому о горе рассказать, что делать мне теперь? Отныне мне не видеть ту, которую любил. И кровью плачу я опять, что делать мне теперь? * * * Всевышний, разбуди, молю, любимую от сна — Испив из чаши красоты, она опьянена. Пусть протрезвеет иль меня сознания лишит, Скажи ей, что моей беды виновница она. * * * В огне печали жизнь мою, о небо, не сожги! Да будет нежный поцелуй наградой для слуги. «Не надо!» — пусть шепнет она, прильнув к моим устам. Желанью сердца моего, создатель, помоги! * * * Нет сострадающих вблизи, к чему тогда вздыхать? Немного дней осталось жить, зачем напрасно ждать? Я посвящаю каждый вздох, любимая, тебе И не желаю никому такого испытать. Саади (1210–1292) Переводы В. Державина * * * В зерцале сердца отражен прекрасный образ твой, Зерцало чисто, дивный лик пленяет красотой. Как драгоценное вино в прозрачном хрустале, В глазах блистающих твоих искрится дух живой. Воображение людей тобой поражено, И говорливый мой язык немеет пред тобой. Освобождает из петли главу степная лань, Но я захлестнут навсегда кудрей твоих петлей. Так бедный голубь, если он привык к одной стрехе, Хоть смерть грозит, гнезда не вьет под кровлею другой. Но жаловаться не могу я людям на тебя, Ведь бесполезен плач и крик гонимого судьбой. Твоей душою дай на миг мне стать и запылать, Чтоб в небе темном и глухом сравниться с Сурайей. Будь неприступной, будь всегда, как крепость в высоте, Чтобы залетный попугай не смел болтать с тобой. Будь неприступной, будь всегда суровой, красота! Дабы пленяться пустозвон не смел твоей хвалой. Пусть в твой благоуханный сад войдет лишь Саади! И пусть найдет закрытым вход гостей осиный рой. |
