17 Бедой великой ныне я сражен: Меня забыла та, в кого влюблен. А я из-за любви к ней и влеченья Нешуточные вытерпел мученья. Теперь она со мною холодна, И писем нет — не шлет их мне она. О, как это на истину похоже: Кто скрылся с глаз — ушел из сердца тоже! 18 Пить чистое вино готов я постоянно, Газелей стройных я целую неустанно. Пока не порвана существованья нить, Блаженство райское должны мы все вкусить. Так пей вино и наслаждайся созерцаньем Лица, что привлекло своим очарованьем; Цветы шиповника на щечках расцвели, В глазах все волшебство и неба и земли, А пальцы тонкие, что кубок обхватили, В себе всю красоту земную воплотили. 19 То высится как холм она, то как тростник склонилась, Ей прелесть редкая дана, в ней юность воплотилась. Отсюда далеко она. Но встреча с ней, поверьте, Порой опасности полна: взглянул — и близок к смерти. Сидит ли молча пред тобой иль говорит несмело — Натянут лук ее тугой, неотвратимы стрелы. О ты, что создана была из красоты и света, Ты, у кого моя хвала осталась без ответа, — Обремени меня грехом: мне будет в утешенье, Что не войдут тогда в мой дом другие прегрешенья. 20 Как сердце бедное мое кровоточит! Газелью ранен я — был бесполезен щит. Из-за нее я обезумел в миг единый, Хоть в волосах моих уже блестят седины. Проходит ночь без сна, и кажется к утру, Что смерть моя близка, что скоро я умру: Коль сердце ранено любви стрелою меткой, Искусство лекаря тут помогает редко. 21 Доставлю радость я тебе — умру от горя И замолчу навек… Случится это вскоре. Для сердца твоего легко меня забыть, А я храню обет — до смерти верным быть. Все изменяется под хладною луною. Как изменилась ты! Как холодна со мною! Но если я теперь ничто в твоих глазах, То истину тебе не дал узреть аллах. 22 Я увидел Джинан, посетила она погребенье. И стихи произнесть повелело мне сердца биенье: Ты печальна, луна! Вкруг подруги в тоске собрались. Бьет по розам ланит, жемчуга проливает нарцисс. Только плач не о мертвом, кого приютила могила, А о нищем, кого у своих же дверей ты убила. Я же знал: для меня восходила сегодня луна И красу ее скрыть не могла темноты пелена. Кто полюбит тебя, осужден умирать ежечасно, Страстно жаждать тебя и от жажды зачахнуть безгласно. Абу-ль-Атахия (748–825) Переводы М. Курганцева * * * Я ночи провожу в огне, Меня подушка обжигает. Душа застыла, как во сне, И лишь от боли оживает. Как будто в кровь мою проник Заимодавец, ростовщик — Он к ожиданью не привык, Меня, как губку, выжимает. Любимая, за счастья миг Расплачиваюсь без конца. Найдешь ли нового глупца, Кто этой доли пожелает? * * * Ей, не верящей мне, скажи: Мое сердце в огне, скажи. То не бог испытал меня, Грозный рок истерзал меня. Не томи, приходи сама, Исцели, не своди с ума. Исстрадаюсь, отчаюсь я — За себя не ручаюсь я. * * * Любимая в блеске Своей красоты! Языческой фрески Прекраснее ты. С тобой забываю Сокровища рая, Эдемского края Плоды и цветы! * * * Безразличны собратьям страданья мои И ночные глухие рыданья мои! Пусть клянут, попрекают любовью к тебе, Что им горести, муки, желанья мои! Ненасытна любовь моя — старый недуг. Безнадежны, пусты ожиданья мои! Все постыло вокруг, ибо ты далека. Без тебя я в забвении, в небытии. Иссякает терпенье, безмерна печаль. Мне бальзам утешенья подай, не таи! И тоска неотступна, и память горька, Возвратись и живою водой напои! На рассвете проснусь — у постели стоят Сожаленья, сомненья, терзанья мои! * * * Меня спросил Ахмад с тоской и болью: «Ты любишь Утбу истинной любовью?» И я ответил словом откровенным: «Моя любовь, как кровь, бежит по венам. А сердце у меня — дотронься! — в ранах, Бесчисленных, кровоточащих, рваных. Напрасно извожу врачей бессильных — Меня излечит холод плит могильных. Меня лишь саван, гладко отбеленный, Избавит от любви неразделенной. Чужого Утба привечает нежно… Пока люблю — страданье неизбежно». |
