– Что случилось? – спросил Айари.

– Ничего, – сквозь зубы процедил я.

В тот единственный миг, когда вспыхнул фонарь, я успел разглядеть лица. На носу лодки стояли еще двое. И один из них был мне знаком – Шаба, географ.

В бессильной ярости я принялся трясти клетку, затем опомнился и утих.

– Что с тобой? – еще раз спросил Айари.

– Ничего.

Я с остервенением орудовал лопатой, сгружая ил на плот.

Как ни странно, с запада не доносился барабанный бой. Никто не преследовал Шабу…

Я не сомневался, что именно он украдкой проскользнул мимо нас этой ночью. Это были те самые корабли, которые строили в Ианде и переправляли в Шенди, а затем по Ниоке – в озеро Ушинди. Била Хурума создал этот флот в поддержку изысканий Шабы, для экспедиций в глубь страны по реке Уа; но нынешней ночью из ста кораблей мимо нас прошли только три. Шаба явно хотел остаться незамеченным. Каноэ аскари не сопровождали его, и в лодках, насколько я заметил, тоже не было ни одного аскари. Я подозревал, что Шаба взял с собой только близких друзей – географов и писцов, тех, кто ходил с ним в экспедиции на Ушинди и Нгао, тех, кому доверял и на кого мог рассчитывать в самых отчаянных ситуациях.

Я копал и копал, отмахиваясь от мошкары.

Теперь я все понял. Шаба сбежал. Он ушел на восток. Разумеется, вместе с кольцом. Пока я рою этот проклятый канал, Шаба уходит все дальше – с каждым взмахом моей лопаты, с каждым укусом мошки…

Я сбросил на плот еще одну лопату ила.

– Отсюда не убежишь, – сказал Айари. – Даже не думай.

– С чего ты взял, что я думаю о побеге?

– Посмотри, как ты стиснул лопату. Даже пальцы побелели. Если бы болото было твоим врагом, ты разрубил бы его на сотню кусков. – Он посмотрел мне в глаза. – Будь осторожнее. Аскари тоже это заметили.

Я оглянулся. Один аскари пристально глядел в мою сторону.

– Он мог бы давно убить тебя, – продолжал Айари, – но ты очень сильный и хорошо работаешь.

– Я сам могу убить его!

– Бессмысленно, – сказал Айари. – У него все равно нет ключей. Твой ошейник закован наглухо. Копай, не то нас снова изобьют.

– Передай Кису, – велел я, – что я намерен поговорить с ним и что я убегу отсюда.

– Не валяй дурака.

– Переведи!

Айари пожал плечами и передал мои слова Кису. Тот ответил.

– Он не разговаривает с простолюдинами, – перевел мне Айари.

Я с бешеной силой вонзил лопату в ил.

Будь это не болото, а Кису, я бы рассек его надвое.

Ну разве не красотка? – шепнул мне Айари.

Еще какая, – ответил я.

Молчать! – приказал аскари.

– Стоять смирно! – добавил другой – Подровнялись! Головы выше!

– Кто здесь Кису? – спросил еще один аскари, пробираясь к нам.

– Не знаю, – ответил я.

– Вон он, – сказал Айари, указывая на рослого Кису.

К нам медленно приближалась парадная платформа, водруженная на четыре каноэ. Каноэ тянули скованные цепью рабы. На платформе возвышался помост с шелковыми подушками и нарядным балдахином.

– Зачем ты выдал Кису? – прошипел я.

– Она все равно его знает, – пожал плечами Айари.

– Да, это верно.

На подушках, опираясь на локоть, в желтых одеждах, расшитых золотом и усеянных драгоценными каменьями, возлежала царственного вида красавица.

– Это Тенде, – шепнул кто-то, – дочь Аибу, верховного вождя Укунгу.

Мы уже знали об этом – барабанный бой, доносящийся с востока, возвестил о приближении Тенде.

По обе стороны от Тенде стояли на коленях белые рабыни. Шеи и левые лодыжки обеих девушек были обвиты нитками бус из белых раковин. Весь их наряд состоял из коротеньких черно-красных репсовых юбок, открывавших живот и подчеркивавших бедра. Девушки были великолепно сложены. Я не мог отвести взгляд от их стройных ножек. Била Хурума прислал этих красоток, в числе прочих даров, своей будущей супруге Тенде. Я усмехнулся и облизал губы. Хотя они и были куплены, чтобы прислуживать женщине, я не сомневался, что выбирал их мужчина. В руках у каждой рабыни был веер на длинной ручке – полукружье пестрых перьев. Девушки бережно обмахивали сдою госпожу.

Я посмотрел на белокурую дикарку, которую когда-то звали Дженис Прентис. Она стояла на коленях по левую руку от Тенде. Девушка старательно избегала моего взгляда. Губы ее дрожали. Она не осмеливалась показать, что знает меня.

Я заметил, что на правом запястье Тенде висит плеть.

– Стать смирно! – приказал аскари.

Мы выпрямились.

На плоту рядом с Тенде и полуголыми красавицами рабынями стояли четверо аскари Билы Хурумы в одеждах из шкур и перьев и золотых браслетах. Как и положено аскари, оба были вооружены продолговатыми щитами и короткими копьями. Дочь Аибу путешествовала с надежной охраной: за платформой шагали и другие аскари.

Тенде сопровождал еще один человек, не относящийся к аскари, – Мвога, визирь Аибу. Я видел его во дворце Билы Хурумы. Как и многие жители равнин и саванн к северу и югу от экватора, он был долговяз и сухопар. Лицо его, до обычаю срединных земель, покрывала татуировка, почти такая же, как у Кису. По этим узорам можно было узнать, к какому племени принадлежит человек и даже из какой он деревни. Мвога был облачен в длинные черные одежды, расшитые золотой нитью. Его плоская мягкая шапочка походила на головные уборы, какие носили в Шенди, в сотнях пасангов от здешних мест. Я почти не сомневался, что все эти великолепные наряды подарил ему Била Хурума. Сам же Била Хурума обычно одевался как аскари – в шкуры, золото и перья. При этом он нисколько не пытался заигрывать с армией. Великий убар сам был аскари. Благодаря своей силе и мудрости он по праву считался первым среди них. Аскари из аскари.

– Смотри, госпожа, – сказал Мвога, указывая на Кису, – перед тобой – враг твоего отца и твой враг, беспомощный, жалкий, закованный в цепи. Вглядись в него получше. Он oсмелился выступить против твоего отца. Теперь в компании таких же негодяев он месит грязь на канале твоего будущего супруга, великого Билы Хурумы.

Диалект укунгу сродни диалекту ушинди. Айари тихонько перевел мне слова Мвоги, но я и сам понял общий смысл его речи.

Кису с вызовом встретил взгляд Тенде.

– Ты – дочь предателя! Тенде и бровью не повела.

– Подумать только, какой храбрец! – ухмыльнулся Мвога.

– Вижу, Мвога, – сказал Кису, – ты высоко взлетел. Уже визирь, а ведь совсем недавно был на побегушках у мелкого вождя. Нечего сказать, повезло!

– Да уж побольше, чем некоторым! – парировал Мвога. – Ты, Кису, ничего не смыслил в политике. Упрямый тупица. Копье да боевой барабан – вот и все, что тебе дано понять. Ты прешь вперед, как кайлуак; я же, как ост, выжидаю удачного момента. Кайлуак упрется рогами в стену; ост проскользнет между камней.

– Ты продал Укунгу империи! – сказал Кису.

– Укунгу часть империи! – отрезал Мвога. – А твой бунт – государственная измена!

– Ложь!

– В подобных делах, – усмехнулся Мвога, – где ложь, а где правда – решает копье!

– Но что расскажут об этом легенды?

– Легенды сочинит тот, кто выживет.

Кису рванулся вперед, однако аскари тычком копья водворил его на место.

– Империя – это безопасность и процветание, – изрек Мвога. – Народ устал от племенных распрей. Люди хотят в мире и довольстве пожинать свой урожай. Как может человек называть себя свободным, если каждый день он со страхом ждет сумерек?

– Не понимаю.

– Это потому, что ты – охотник и убийца. Твоя жизнь – это копье, ночные набеги, возмездие врагу, кровная месть и шорохи леса. Твое орудие – сталь, твой союзник – тьма. Но не все такие, как ты. Большинство людей хочет мира.

Кису ожег его гневным взглядом:

– Била Хурума – тиран!

– Разумеется, – пожал плечами Мвога.

– Его нужно остановить!

– Так останови его.

– Нужно прекратить тиранию!