Мсалити, сказавший мне, что охранника убрали, в действительности подкупил его, и тот затаился в комнате, ожидая сигнала лампы. Я припомнил, как утром Мсалити сокрушался, что Била Хурума – единственный, кто преграждает ему путь к кольцу; если бы не убар, ему, Мсалити, ничего не стоило бы арестовать Шабу и добыть бесценную вещь. План Мсалити был прост. Джамбия убьет Билу Хуруму и сбежит, раздвинув травяную стену, а в покоях убара найдут меня. Может быть, именно Джамбия меня и обнаружит. Траву вокруг проема в стене они сомнут таким образом, чтобы казалось, будто это я проник в покои убара, а не Джамбия бежал из них. Шаба, оставшись без покровителя, будет целиком и полностью зависеть от милости Мсалити – ведь тот, как верховный визирь, немедленно возьмет бразды правления в свои руки, хотя бы на первое время. Легенда про «посланника Телетуса», которую сочинил сам Мсалити, больше меня не защитит; дипломатической неприкосновенности тотчас придет конец. А дальше со мной поступят по усмотрению Мсалити. Ведь кроме него и Шабы только я один знал тайну кольца. Я и так уже доставил Мсалити немало хлопот, а в будущем мог доставить гораздо больше. Так что в его планах нашлось местечко и для меня. Но блестящий замысел Мсалити потерпел крах.
– Убейте его, – сказал он, указывая на меня. Двое аскари шагнули вперед и приставили к моей груди острия коротких копий.
– Нет, – произнес Била Хурума. Копья опустились.
– Ты говоришь на языке ушинди? – спросил меня Била Хурума.
– Совсем немного, – ответил я.
Айари, с которым мы были скованы одной цепью на канале, обучал меня, не жалея сил. Мы оба знали горианский, поэтому я быстро набирал словарный запас. С грамматикой дело обстояло хуже. Я очень плохо объяснялся на континентальном диалекте, но, спасибо Айари, худо-бедно понимал, что говорят вокруг.
– Кто тебя нанял? – спросил Била Хурума.
– Меня никто не нанимал, – ответил я. – Я не знал, что это твои покои.
Бережно, почти нежно, Била Хурума поднимал змей с пола за ниточки и опускал их, одну за другой, в плетеную корзину.
– Ты из касты убийц? – спросил Била Хурума.
– Нет, – ответил я.
Он поднял за ниточку последнего оста.
– Подведите его поближе.
– Меня подтащили к краю ямы. Била Хурума медленно вытянул руку. Прямо перед собой я увидел маленького оста, красного в черную полоску. Его крошечный раздвоенный язычок быстро сновал туда-сюда между зубками.
– Нравится тебе мой зверек? – спросил убар.
– Нет, – сказал я. – Не нравится. Змейка извивалась на натянутой нити.
– Кто тебя нанял?
– Никто, – повторил я – Я не знал, что это твои покои.
– Скорее всего, ты просто не знаешь, кто именно тебя нанял. Они бы не стали делать этого открыто.
– Он белый, – сказал человек, стоявший рядом. – Такого убийцу могли нанять только в Шенди. Они дружны с северными слинами.
– Возможно, – кивнул Била Хурума. Змейка поднялась на уровень моих глаз.
– Ты знал Джамбию, моего охранника? – спросил Била Хурума.
– Нет.
– Почему ты хотел убить меня?
– Я не хотел убивать тебя.
– Тогда зачем ты проник сюда?
– Я искал одну очень ценную вещь.
– А-а, – протянул Била Хурума и что-то быстро сказал одному из аскари. Затем осторожно опустил последнего оста в корзину и закрыл крышку. Я перевел дыхание.
Внезапно на мою шею опустилось тяжелое золотое ожерелье.
– Ты был гостем в моем доме, – произнес Била Хурума. – Если тебе приглянулось что-то ценное, ты должен был попросить об этом. Я дал бы тебе эту вещь.
– Благодарю тебя, убар, – сказал я.
– Но если бы я решил, что тебе не следовало просить об этом, – продолжил он, – я приказал бы убить тебя.
– Понимаю.
– Я дарю тебе эту вещь, – сказал убар. – Она твоя. Если ты убийца, возьми ее вместо платы, которую тебе посулили. Если же ты, как я подозреваю, обычный воришка, возьми ее на память, в знак моего восхищения твоей дерзостью. Только храбрец осмелится проникнуть в покои убара.
– Но я даже не знал, что это твои покои, – в третий раз возразил я.
– Прими это в память о нашей встрече, – снова сказал он.
– Благодарю тебя, убар.
– Будешь носить ожерелье на канале, – добавил Била Хурума. – Уведите его.
Аскари развернули меня и толкнули к выходу. У самой двери я обернулся и поднял голову, чтобы еще раз взглянуть в лицо убару.
Наши взгляды встретились.
И тут я впервые внимательно посмотрел в глаза Билы Хурумы.
Он сидел на высоком помосте, одинокий и недосягаемый; в свете факелов блестело ожерелье из зубов пантеры.
На миг я ощутил, что значит быть убаром. Именно в тот момент я заглянул в его сердце и увидел бездну одиночества и безграничность власти. Убар должен таить в себе темные силы. Каждый миг он готов сделать то, что необходимо сделать; именно это и отличает его от простых смертных.
Пословица гласит: «Кто восседает на престоле, тот самый одинокий человек на свете».
Один против всего мира. Чужой всем – и все чужие ему.
Трон – удел одиночек.
Многие хотят испытать это на себе, но мало кто выдерживает непосильное бремя.
Лучше уж нам по-прежнему думать, что наши убары – такие же люди, как мы, может быть, немножко умней, сильней или удачливей. Только так мы можем примириться с их властью и даже почувствовать себя выше их. Не стоит, однако, пристально смотреть им в глаза, ибо там – пропасть, отделяющая их от остального мира.
Не стоит заглядывать в сердце убара.
Аскари снова развернули меня к выходу. Я мельком увидел лицо Мсалити.
Меня вывели из покоев Билы Хурумы. На моей груди красовался подарок убара – тяжелое золотое ожерелье. Не оборачиваясь, я точно наяву увидел картину – Била Хурума, поджав под себя ноги, сидит на высоком помосте, под которым покачивается корзинка с остами.
20. Я НЕ УБИВАЮ КИСУ
– Какое красивое, – сказал аскари.
– Да, – кивнул я.
Он потянулся к ожерелью. Я оттолкнул его руки:
– Это подарок Билы Хурумы.
Аскари отпрянул. Больше, подумал я, он не станет досаждать мне.
– Красивая вещь, – сказал Айари.
– По крайней мере, не ржавеет под дождем, – улыбнулся я и скосил глаза на тяжелое золотое ожерелье, наброшенное поверх моего железного ошейника и цепи каторжника.
– Посмотри-ка, – добавил он, глядя вдаль.
Мы стояли возле связанного лианами плота и лопатами грузили на него ил и грязь. В этой части огромного болота вода доставала нам до колен. В некоторых местах дно возвышалось и попадались относительно сухие островки, кое-где, наоборот, вода доходила до груди.
Я посмотрел в ту сторону, куда указывал Айари, – и застыл, пораженный.
– Я слышал вчера от одного аскари, что сегодня их провезут мимо нас. Била Хурума подарил Тенде двух белых рабынь, они будут ей прислуживать. Била Хурума намерен взять Тенде в супруги.
– Это хорошо, – заметил один из каторжников, – брак упрочит отношения Укунгу с убаратом.
– Я бы не отказался от такого подарочка, – вздохнул другой.
– Жаль, что Тенде – не мужчина, – усмехнулся третий.
Пятеро скованных длинной цепью рабов волокли через болото большой плот; их подгоняли четверо аскари. На плоту были укреплены две шестифутовые треноги, поддерживающие перекладину, под которой стояли две босые полуголые девушки. Руки их были подняты над головами, тонкие запястья скованы наручниками и пристегнуты к перекладине, лодыжки и шеи были обвиты бусами из белых раковин, бедра обмотаны узкими лоскутами репса.
– Эй! – крикнул я и подался вперед, насколько позволяла цепь.
– Господин! – воскликнула белокурая дикарка.
Обе девчонки были светловолосы и голубоглазы, груди их были обнажены. Очевидно, девушек подобрали с единственной целью – оттенить красоту темнокожей Тенде.
– Нас с Саси выставили на продажу! – торопливо выкрикнула девушка. – И сразу забрали!
– А где Саси?
– Молчать! – Один из аскари нацелил мне в грудь копье.