— Так ты, всё-таки, умерла? Ты на том свете? В раю?
Привидение исчезло. Верочка, сильно расстроившись, продолжала громко шептать:
— Шурочка, погоди! Погоди, не исчезай пока! Ты же мне ещё не всё сказала!
Бонна, лежавшая лицом к стене, перестала храпеть, открыла глаза. Затем она вскочила, зажгла лампу.
— Всем встать!
«Кофейницы» проснулись почти одновременно, вылезли из коек, построились по стойке «смирно» — не впервой! Бонна бешеным взглядом обвела помещение. Затем она, став на колени, начала ползать, изучая подкроватное пространство.
— Где эта мерзавка?!
«Кофейницы» молчали. Испуганно, совершенно не хихикая. Наконец, Верочка отважилась спросить:
— Кого вы ищете, мадам?
Бонна метнула в её сторону ненавидящий взгляд.
— Я слышала ваши голоса! Мадмуазель Пирогова, вы ведь буквально только что разговаривали со своей подругой, мадмуазель Ворониной!
Верочка пожала плечиками.
— Вам послышалось, мадам!
— Мадмуазель Пирогова, прошу не издеваться! Живо говорите, где находится ученица Александра Воронина! Где она прячется, а? Отвечайте!
Верочка вдруг вспомнила, что Шурочка не жаловалась, а наоборот, была очень рада новому месту.
— Не ругайтесь, мадам, лучше сразу отведите меня в чулан… как Шурочку…
— Ну да! Я вас отведу в чулан, вы там таинственным образом растворитесь, а мне потом перед судом стоять? Вы этого мне желаете?! Не выйдет! Завтра же пойдёте на приём к директрисе, а сейчас — все по койкам! Живо!
«Кофейницы» радостно запрыгнули в кровати. Бонна погасила свет, легла сама.
А за окном уже брезжил рассвет. Его лучи пронизывали коридор. Пьяная мадам Курятникова, дежурившая накануне в том же коридоре, шатаясь, снова брела к дортуару «кофейниц», неустанно бормоча:
— Не может быть, чтоб эта дура совсем пропала! Дрыхнет уже в своей кровати, ручаюсь!
В эту минуту из спальни «кофейниц» вышел призрак Шурочки. Пару секунд постоял посреди коридора, затем растворился в лучах нарождавшегося дня. Дежурная дама икнула, схватилась за сердце.
— Ну! Что я говорила! Такие прохвостки не исчезают! Они рождаются лишь с одной целью: бесить порядочных и здравомыслящих людей!.. Под суд их всех надо отдавать, этих мерзавок, а не в чуланах прятать…
Ещё долго бегала мадам по коридорам, каркая. И накаркала.
Накаркала мадам себе того, чего желала ближнему своему.
Тем же утром, ближе к полудню, в институте появился следователь. С благословения хозяйки заведения он выбрал для допросов именно ту крохотную комнатёнку, в коей, не так уж и изредка, имели место посвящения в наушники и… в фавориты!
О посвящениях и посвящённых следователю ещё не успели доложить, а посему он вообразил, что занимает весьма почётную комнату, которую неплохо было бы украсить зелёной лампой, принесенной из дома.
В самый первый свой рабочий день он пришёл без опозданий. Директриса показала ему, где какие канцелярские и другие принадлежности находятся.
Затем, вежливо и долго постучав, пришёл Архип — ему первому предстояла встреча со следователем.
Директриса, схватив дворника за плечо, шепнула:
— Ты его не очень-то робей, а то подумает, что часть вины на тебе, всё-таки, есть…
— Постараюсь не заробеть, госпожа директриса, но…
— Что?
— Боязно как-то!
— Почему?
— Я со следователями сроду не общался!
— Пустое! Если уж ты наших бонн не боишься, то следователя и подавно не заробеешь. Следователи народ опытный, вежливый, разговаривать с людьми умеют… И к тебе надлежащий подход будет найден, не сомневайся, особенно если будешь звать его по имени: Владислав Акимович…
Она проводила дрожащего от страха дворника в секретный соседний покой.
Архип уже с порога начал кланяться.
— Здравия желаю, Владислав Акимович…
Директриса громко объявила:
— Сейчас прикажу горничной принести нам чаю — всем троим!
Следователь нервно передвинул папки на столе.
— От чая никогда не отказываюсь, но сегодня, простите великодушно, чрезвычайно стеснён во времени. У меня на всё про всё три часа, не более!
Хозяйка заведения смутилась.
— Как изволите, я просто не хотела нарушать закон гостеприимства. Неужели же так и не выпьете чаю? Ведь впереди у вас кропотливая работа…
— За гостеприимство чрезвычайно благодарен, однако… Попросил бы вас на время удалиться в коридор!
— Меня?!
— Такова процедура следствия. Допрашивать подозреваемых положено тет-а-тет, то бишь с глазу на глаз, не обессудьте!
Он вынул из папки листок бумаги, протянул его директрисе.
— Пока я буду беседовать с одним из ваших работников… Как его звать-величать?
— Это наш дворник, Архип Голубцов…
— Пока мы с господином Голубцовым будем обсуждать ваше из ряда вон выходящее событие, вас, госпожа директриса, я попросил бы позвать остальных — согласно списку, который вы изволите в руках держать…
Директриса с ужасом просмотрела список.
— Но тут гораздо большее количество подозреваемых персон, чем я вам писала в рапорте!
— Может быть, моя ремарка покажется вам странной, но мне, по долгу службы, полагается самому решать, кто подозревается, а кому не стоит волноваться…
Директриса с ещё большим усердием перечитала в список.
— И моё имя тут… указано… Полагаю, это ошибка?
— Ошибки нет, ваше имя я записал в самом конце! В ходе допроса мы получим много всяких показаний, а затем с удовольствием услышим ваши соображения. Они-то наиболее ценными окажутся, полагаю…
Директриса направилась к двери.
— Не смею перечить! Пойду, созову всех, кого вы обозначили в списке!
Она гордо покинула кабинет.
Через пару минут после ухода директрисы госпожа Курятникова стояла под её дверью, держась за голову и бормоча проклятия. Как бы не замечая ни длинной очереди за собой, ни любопытных глаз, вкупе с ушами.
— Чёрт! Не было печали!.. Дёрнуло же меня вчера водки принять! Теперь злорадствовать будут, все, кому не лень…
Из двери с надписью «Директриса» вышел Архип. Ни слова никому не говоря, он удалился быстрой походкой. Затем выглянул следователь.
— Следующий!
Мадам Курятникова поспешно вошла в кабинет. Очередь сразу же начала переговариваться.
— Благодаря её чудовищной жестокости и нам теперь всем предстоит оправдываться, доказывать, что мы не виноваты, — сказала горничная.
Сторож с энтузиазмом подхватил:
— Это ещё что! Она вчера к Архипу в комнату пьяная ломилась, водкой за версту от неё разило!
— И как только таких допускают к воспитанию девиц, — возмутилась другая горничная.
Вскоре загалдели хором:
— А кто ещё пойдёт преподавать за такое мизерное жалование?
— Я бы пошёл! Всяко легче, чем косой махать!
— Это только кажется, что легче…
— Ничего не кажется! С маленькими девочками я бы вполне нашёл общий язык!
— Он бы нашёл, верьте-верьте!
— Прекратите свои сальные шуточки, надоело… — под конец возмутилась третья горничная.
Дежурная дама всё это время сидела у стола напротив следователя. Тот что-то молча писал. Затем несколько раз перечитал написанное кем-то, вздохнул.
— Это показания дворника Архипа? — осведомилась госпожа Курятникова.
— Да-с…
— Теперь с моих слов писать будете?
Следователь глянул на неё как психиатр на пациентку.
— Всё будет от вас зависеть, мадам. Ежели внятно излагать будете — запишем-с, а станете околесицу нести — вызовем доктора… Да-с…
— Какого ещё доктора?!
Следователь сладенько улыбнулся, молча протёр очки. Потом сделал очень смешную гримасу. Мадам Курятникова взбесилась:
— Вы полагаете, я сумасшедшая?
— Как я могу что-то полагать, если вы ещё даже не начали давать показания…
Дежурная дама облизнула губы, потянулась к графину.
— Можно мне… воды?
— Извольте, извольте, конечно же, можно!
