Печатался он под пседонимом «Митчелл Айртон». Почему «Айртон», не трудно догадаться: обезьяно-папой как раз были прочитаны «Дети капитана Гранта». Почему «Митчелл»: такой персонаж в той книжке тоже, по-моему, есть.

Обезьяно-папа литературно развивался, так как не хотел обратно в зоопарк. Чтобы снова не деградировать, он поддерживал умственную форму регулярным чтением и написанием. Иногда покупал себе почётные литературные призы — в наиновейшем супермаркете, раз уж не пустили в Москву, в Дом Пашкова, на получение большой литературной премии.

Обезьяно-папа брал призы большими пачками — на радость всем кассиршам, менеджерам, продавщицам, а также самому директору. Потом бежал домой и, задвинув шторы, позакрывав все форточки, вручал сам себе красивую вещицу типа люстру-хрусталь или настольную лампу-подсветку с бронзовой женщиной. При этом включалось всё электричество в доме. Помимо электричества горели настоящие восковые свечи. А как же — мероприятие!

Честно говоря, то было не само мероприятие, а разминка перед ним. На ежедневной литературной вечеринке папа-шимпанзе вручал себе то же самое, что и днём при задвинутых шторах, но уже у всех на виду, при свете множества хрустальных люстр, одетый во фрак и крахмальную манишку.

Для проведения ежевечернего мероприятия он вызывал официантиков с бокалами, миллионеров с дамочками и прочую шушеру — каждый раз человек по двести, чтобы прославиться литературно, а заодно и главный бизнес пропиарить, повыгоднее подчеркнуть.

Главный бизнес обезьяно-папы — производство VIP-ошейников — шёл неплохо. В бизнесе папа Микки Ай преуспевал, но ему хронически не хватало писательных упражнений. Не для того он в апендаунера превращался, чтобы книжки ни одной не написать!

Как-то раз, сидя у себя на фирме, делая различные дела, одной рукой перебирая ворохи бумаг, а другой загоняя в компьютер литературную нетленку, папа Микки Ай познакомился с внезапно прибывшим из-за границы богатым клиентом.

Богач побывал во всех странах мира и навёз оттуда много-много разных животных, как смирного характера, так и не очень. Всем этим животным требовались VIP-ошейники, но их благодетель не знал, кому доверить такой ответственный заказ. На счастье, судьба свела его с папашей Микки Ай.

Правда, контакт получился не сразу. На вопросы богатого клиента: «Откуда вы родом?», «Бывали ли в других странах?» или: «Много ли животных повидали на своём веку?» папа Микки Ай вежливо отмалчивался, литературно улыбался и срочняк менял тему на достоевскую. Кому охота признаваться, что его родина зоопарк?

Но богатый заказчик-клиент не сдавался. Выслушав очередную феню про Соню Мармеладову и её дружков, он настойчиво приглашал обезьяно-папу к себе в клуб историко-географов, председателем которого являлся: «Выпьемте кофейку в уютной атмосфере, коллега, а там и дела быстрее пойдут!»

Папа Микки Ай долго не уламывался, боялся историко-географических вопросов, особенно про историческую родину, но один раз не выдержал и… согласился!

Богатый клиент-заказчик, историко-географ, от неожиданного счастья чуть не помешался, засуетился и заторопился. Он торопился вот зачем: хотел наклюкать обезьяно-папу до антилитературного состояния, до самой последней предрвотной икоты, постепенно развязать ему язык и выяснить степень бизнес-порядочности. Но в результате наклюкался сам. Он выпил много-много виски и, неожиданно для себя, признался, что ещё совсем недавно жил на пальме, и не один, а всей семьёй.

Тут и папа Микки Ай расслабился, у него будто камень с души упал. Он стал выкладывать про себя такое!.. Откровенность за откровенность.

Короче, контракт состоялся. Из-за духовного родства. Если бы не эта откровенность, кто знает, может быть, ничего бы и не получилось. Основа бизнеса — взаимоуважение…

Договор был подписан, производство удачно запущено, денежки ещё мощнее потекли, прямо водопадом, и папа Микки Ай вдруг вспомнил, что соскучился за нами.

Потому и обрадовался, увидев нас в дверях кабинета. Сняв чеховское пенсне и отложив в сторону гусиное перо, купленное в лавке «Pushkin», он кинулся накрывать на стол.

На первое был супчик «Соня Мармеладова» с экстрактом солёных слёз американских путано-девственниц (за неимением аутентичных, петербургских). На второе шли расстегайчики «Лебезятников» под интеллектуальным соусом «Разумихин». Потом был десерт — желе «Свидригайлов». Желе воняло борделем и всяческими сплетнями, но зато не шло вразрез с характером любимого героя папы-шимпанзе.

В заключение был подан и ещё один десерт, самый главный: целиковые грецкие орехи «Мечта Раскольникова». К ним прилагался комплект топориков из нержавейки работы внука Фаберже.

Свою личную порцию орехов папа Микки Ай, ради такого случая, не ел и даже не колол топориком, а только разгрызал зубами. Потом давал их нам, гостям, предварительно вылизав ядра, которые чудовищно смахивали на мозги! Для большей гигиены он их раз по десять вылизывал.

А потом мы с ним, так и быть, поехали в Москву — на получение главной литературной премии.

Как и ожидалось, обезьяно-литератор в Москве сильно раскрутился, так как родился именно там, неважно, что в зоопарке, родные стены по-любому помогают. Дав журналистам интервью, он помчался на историческую родину — за лауреатами второй и третьей премий. Первую премию он застолбил для себя, а неужели, когда такие деньги вбуханы…

Зоопарк встретил бывшего питомца поцелуями, но подхалимаж в литературе не главное, главное — талант. Бывший Очковзыграйлов на комплименты не отвлекался, а сразу поскакал туда, где сидела его пассия, макака Дунька.

Дунька не знала, что за ней придут, а потому позволила себе расслабиться и пофлиртовать с павианом Кузей. Пришлось прихватить и Кузю на Литконкурс — для выдачи ему третьей премии. Обезьяно-Искусителю в тот момент было не до ревности. Заплатив смотрительнице Клаве, подруге детства, большую сумму, он объяснил, что бизнесменом стал, и что эти модели позарез нужны ему для демонстрации VIP-ошейников.

Клава, жадная до денег, даже дослушивать не стала, сгребла развратную парочку в мешок и обещала при первой же встрече с журналистами подтвердить, что любовников выкрали инопланетяне…

Лишь только был объявлен конкурс, к Дому Пашкова потянулись литераторы со всех концов Москвы и Московской области. Благодаря телевидению, приехали также питерцы, новгородцы, лондонцы, ливерпульцы, тель-авивцы, вашингтонцы и прочие русскоязычные и англоговорящие конкурсанты. Обезьяно-литератор принимал их радушно, но с натянутой улыбкой, так как все призовые места были мысленно розданы.

С целью скорейшего отсева конкурентов, писатель-фантаст Митчелл Айртон выдал первую речь по-английски. В ней он культурно сообщил, что все премии давно расписаны.

Англоговорящие ни грамма не смутились и не покраснели, а наоборот, как бы обрадовались, стали визитки доставать, швырять ими в трибуну. Потом начали пятиться, как раки, и кивать, как китайские болванчики. Короче, быстро рассосались, но сначала будущего благодетеля визитками закидали. Обезьяно-Литератор еле вылез из-под этой кучи!

Каждая визитка минимум двести баксов стоила и весила от полкило. То были карточки с минимакетами музейных экспонатов в качестве брелков, с привешенными банками икры и лосося, с бутылками шампанского и водки «Абсолют». Одну из карточек чуть не перепутали с картиной маслом Шишкина. Но в основном общение прошло удачно.

Труднее было с русскоговорящими! Те отказывались понимать родной язык, шли в бой за премию до победного конца. Пришлось усадить их прямо на пол в вестибюле, раздать по ноутбуку и заставить написать по этюдику.

Первым этюдик закончил прозаик-трагик, но обезьяно-Искуситель даже читать не стал, а спросил прямо в лоб, мол, почему не плачете, вы же трагик, сами трагедию написали, а сами не плачете. Трагик растерялся и тут же был унижен дополнительно: «Халтура!»

Комики-поэты тоже облажались — ни себя не рассмешили, ни публику, ни вахтёров, ни меня, за что были обозваны ещё обиднее: «Фуфляк! Юмористы… м-м-мамины!»