Наверху творились чудеса. Пол церквушки начал моментально оттаивать, причём причудливым узором, затем этот процесс поднялся выше к стенам и от них повалил пар. Только Прохор время от времени спускался в топочную, подбрасывать поленья.

– Это она пока прогреется, больно прожорлива, как только в температуру придёт, остановится, и тогда совсем мало дров нужно будет.

– Вот это чудо. А куда дым то выходит? Я чёт совсем его не вижу. И зола куда девается?

– Пепел он ни куда не девается, его выносить надобно, но его немного будет, а дым, я так понимаю, он между стен проходит, кладка то здесь двойная и там растворяется.

– Вот это действительно чудо, интересно кто же это такое построил?

– Да кто ж его знает. Мне иногда кажется, что не люди, им не под силу так рассчитать всё.

– А кто, Господь Бог для себя храм здесь соорудил?

– Не смейся, Бог, может и не Бог, но и не люди. Это ведь очень древние места, и кто знает, какие народы здесь до нас обитали.

– Да север воистину далеко ещё не освоен. Ладно, пошли, посмотрим, что там наши фортификаторы натворили.

– Пошли, то конечно пошли, только вот в топку казан неплохо поставить, пускай варится обед, а потом и проверить можно.

– Так что она эта печь ещё и варить сама умеет?

– Не совсем сама, всё ж приглядывать нужно.

– Хорошо, ставь, здесь я тебе полностью доверяю, а сам все-таки пойду, посмотрю.

Алексей вышел на улицу и осмотрелся. Солнце приятно грело, со скал текли ручьи, размывая снег и лёд озера. Вероника с Петром копошились в дальнем конце озера со своими приборами. По другую сторону Анатолий со своей бригадой трудился над очередным фортификационным сооружением.

«Ну, просто идиллия, подумал Алексей, если конечно не считать, что в любую минуту может Фирсов со своей бригадой пожаловать, нужно торопиться. Интересно сколько у меня есть времени на подготовку? И вообще как он думает на нас выйти? От хвоста мы благополучно оторвались, да они и не сильно настаивали на своём присутствии, это раз, Дальше мы не поехали запланированным маршрутом, это два. Значит если действовать логически, то, не дождавшись нас в контрольной точке, они должны были выйти нам навстречу, на поиски. Наткнувшись на следы, уходящие в тайгу, пошли по ним пришли куда? К лагерю старателей. Значит если они идут по следу, то разрыв у нас с ними как минимум двое суток. Это хорошо, здесь мы уже почти сутки. Допустим, что они спокойно пройдут через лагерь, это значит, что к завтрашнему вечеру нужно ждать гостей.

Отлично. Но это только в том случае если у них нет другого способа проследить за нами. А какой может быть другой? Стоп. Вот я дурень, вот пень старый, точно пора уже на покой, и как мечтал «Маэстро» сады опрыскивать, только ведь мне в отличие от него даже это не доверят. А станции, они же спутниковые, навигация и всё остальное, чем так гордился Панкратов. У Фирсова то полный доступ к информации, значит, он в первую очередь будет знать, где мы и что делаем. Да Алексей Павлович, дал ты маху, и самое главное, что исправлять уже нет никакого смысла, точка засветилась. Здесь теперь другая задача, как выбраться отсюда живыми и желательно здоровыми. На кону-то не малый куш стоит, и Фирсов, судя по всему, выпускать его не намерен. Значит, пойдёт до конца, терять ему уже будет нечего. И конечно ни кого из нас живыми он отпускать не собирается. Эх, Мещеряков, Мещеряков, и на что тебе такое наказание под самый «дембель». Ну, да ничего прорвёмся, здесь нас взять не так-то просто будет, а к тому времени, глядишь, и подмога подоспеет».

– О чём задумался, любезный, – прервал тягостные мысли Прохор, – пойдём, что ли с инспекцией?

– Пошли.

Они отправились к работавшим. Дело спорилось, немного лентяйничал Быстров, но Аристарх с Панкратовым его подгоняли. Две точки уже были готовы. Алексей просмотрел обзор, сектор стрельбы, маскировку и остался доволен. Всё укрепили брёвнами, сектора друг друга перекрывали, так что в случае необходимости можно было воевать.

После обеда собрались подвести коротенький итог.

– Что Вера, твои изыскания?

– Я прошла всё озеро, нет здесь ничего, а должно быть, место полностью соответствует описаниям. Должно быть.

– Что тогда делать будем?

– Нужно нырять, посмотреть всё на месте.

– Легко сказать нырять, глубина-то, здесь какая? И кому ты предлагаешь в ледяную воду лезть?

– Глубина здесь в районе предполагаемого залегания, около шестидесяти метров, а нырять нам с Вами товарищ полковник придётся. Все остальные этому не обучены.

– Вера я ведь тоже сухопутный человек. Да и где это ты слышала, что бы с аквалангом на шестьдесят метров погружались?

– У нас не акваланги, у нас ребризеры.

– Это ещё что за дрянь такая? А камера декомпрессионная у тебя тоже с собой, или ты мечтаешь, что бы я от кессонки загнулся, прямо вот на этом бережку?

– Ребризер, это акваланг замкнутого цикла, он позволяет делать погружения на глубины до ста метров с использование тримиксных смесей… – как на уроке начала Вероника.

– Стоп, не нужно дальше, мне это совсем не интересно. Ладно, будем нырять. Где ты предлагаешь.

– Вот в этом месте, – она указала на схеме озера, которую уже успела составить.

– Понятно, тогда это задача на завтра. Как раз с самого утречка и начнём. А сегодня, Вы трое заканчиваете начатое дело, Вера, ты очерчиваешь прорубь, Прохор и Пётр на Вас дыра во льду, вырезать аккуратненько, я, готовлю, эти чёртовы ребризеры, нырять похоже придётся мне одному.

– Как, а я, мне тоже нужно, – возмутилась девушка.

– Зачем это тебе нужно?

– Я должна сама убедиться во всём.

– Я тебе всё расскажу, когда всплыву.

– Нет…

– Всё на этом дискуссия окончена. Будешь меня на берегу страховать, ежели чего нырнёшь вытаскивать. Всё понятно?

– Да, тогда полчаса отдыха и за работу.

Работа спорилась и к вечеру все приготовления были закончены. Добротные позиции оборудованы и замаскированы, в самом центре озера, именно там где указала Вероника, выпилена большая прорубь, примерно два на три метра. Извлеченный из неё лёд складирован по краю, теперь можно было, и отдохнуть, к завтрашнему погружению всё готово, да и к встрече гостей тоже.

«Главное, чтобы они не пожаловали, когда я буду на дне, – подумал про себя Алексей, – иначе некому будет ни оборону организовать, ни меня со дна доставать. Но по расчетам должны явиться не раньше завтрашнего вечера. Чудны всё-таки дела твои Господи, разве мог я, когда подумать, что придётся в глухомани, в свое собственной Державе оборону организовывать. И от кого? Считай от своего же начальства, пусть из соседнего ведомства, но тоже поставленного эту самую Державу оберегать, а не разворовывать, чудно и печально. Нет, пора на пенсию, однозначно».

Время шло, так за одним летом пролетело второе, а там и третья зима подошла с тех пор, как обосновался отряд полковника Гуревича в старом монашеском ските. Казаки, привыкшие с детства к труду на земле, с удовольствием обрабатывали её, с каждым годом всё больше и больше отвоёвывая у тайги.

Отношения между деревенскими и пришлыми, как называли новых монахов люди, сложились добрососедские, а порой даже дружеские. Люди были благодарны местным жителям за поддержку, за предоставленную возможность остановиться и жить, жить полноценной жизнью, возделывать землю, растить хлеб. За всё это отряд отплачивал деревенским с торицей. Собираемого с полей, хватало с торицей на то, чтобы сытно жить от урожая до урожая, и поэтому монахи с радостью делились всеми избытками с деревенской общиной, особо помогая семьям, обделённым мужской силой. А такие в деревне тоже были. Ну не дал Господь некоторым семьям сыновей в дом. Как назло, одни девки рождались, так что теперь с голоду им помирать? Но и те в долгу не оставались, в ските всегда была новая одежда, из самотканого льняного полотна, постельное бельё, да и многое другое, сделанное заботливыми женскими руками.