Некоторые индейцы в Нью-Мексико (больше всего — апачи) являются прекрасными пожарниками. Их используют для борьбы с лесными или степными пожарами. Есть целые поселения индейцев, основной доход которых составляет работа в пожарных командах.
Как и много веков назад, принявший сигнал о пожаре взбирается на крышу самого высокого строения в пуэбло[29] и громким голосом собирает команду «красных шапок», а дальше на арену выступает современная Америка: через несколько минут подается автобус, и пожарников быстро доставляют на аэродром в Геллап. Сам город Геллап интересен тем, что здесь ежегодно в середине августа в течение четырех дней проводятся межплеменные индейские церемониалы. Сюда съезжаются представители тридцати различных групп индейцев из юго-западных и некоторых средне-западных штатов, где они соревнуются в различного рода искусствах и ремеслах, индейских танцах, пении и родео.
У северных границ с Колорадо и вдоль главных шоссейных дорог находятся восемнадцать индейских пуэбло, в которых индейцы живут общинами, продавая глиняную посуду и другие ремесленные изделия. Однако американский бизнес проник и сюда. Если хочешь сфотографировать кого-нибудь, то обязательно нужно договориться с «губернатором» пуэбло о цене.
Поселение пуэбло — это громадный грязный двор, окруженный сплошной стеной из глинобитных построек. Посреди двора сидят старые индейские женщины, а рядом в песке чем-то забавляются почти раздетые или совсем раздетые малыши. Живут они изолированно от белых и являются противниками ассимиляции с ними. Сохраняют в глубокой тайне свои обряды и обычаи, избегают говорить по-английски. Для разговора со своими соплеменниками они пользуются испанским языком. От белых чужеземцев они скрывают даже свои имена. Письменности своей у них нет, а язык имеет двадцать два диалекта, которые не удалось изучить еще ни одному лингвисту. Одно местоимение «я», например, можно произнести 58 различными способами!
Во время второй мировой войны японцам удавалось легко разгадывать американские военные коды. Их солдаты на постах подслушивания радиопереговоров знали все языки, на которых могли передавать донесения американцы. Американские радиостанции пытались перейти на вульгарную латынь, но и этот язык японцы довольно скоро раскусили. Это деморализовало фронтовую американскую связь. И тогда вспомнили об индейцах навахо, в армии США их тогда было три с половиной тысячи. Вскоре фронтовые американские радиопередатчики начали передавать донесения и команды на языке навахо… Японцы приходили в изумление, когда встречались в рукопашных схватках с американскими солдатами из навахо или апачей, принимая их за японцев, так они были похожи на них. И сейчас в США часто не могут отличить местных японцев от индейцев племени навахо или апачей.
Индейцы Нью-Мексико и Аризоны лишены права голоса на выборах в верховные органы власти США. Они избирают лишь своего «губернатора» пуэбло. Но над «губернатором» стоит верховный священник. В Вашингтоне ежегодно по традиции происходит встреча президента США с индейскими лидерами, сопровождающаяся церемонией рукопожатия. Но от этих рукопожатий индейцам не становится легче. Они являются жертвой социального и экономического угнетения и лишены элементарных возможностей жить по-человечески. Редко кому из индейцев удается найти работу. Согласно статистическим данным, безработица среди индейцев в десять раз выше, чем среди белого населения.
В таком же ужасном положении живет и пять миллионов мексиканской бедноты на юге и юго-западе США.
В Нью-Мексико мы встречали целые деревни, где население по своему составу почти полностью испанско-мексиканское и говорит только по-испански. Люди там очень религиозны и придерживаются старинных испанских обычаев.
Здесь нам пришлось ремонтировать мотор автомобиля. Сказались крутые перевалы Скалистых гор и Сьерры-Невады, бесконечные пустыни Калифорнии и Невады, Аризоны и Колорадо. Но, с другой стороны, эта вынужденная задержка в маленьком городке Тукум-кари дала возможность лучше познакомиться со штатом, с людьми, живущими там.
Несколько раз на день мы подходили к автостанции посмотреть, как ремонтируют наш автомобиль, и каждый раз замечали смуглого мужчину лет тридцати пяти, стоявшего поодаль и наблюдавшего за работой. Механик, ремонтировавший автомобиль, ни разу на него не взглянул. Мы подошли к человеку и разговорились. Изъяснялся он по-английски с трудом. Рассказал, что уже больше десяти лет, как приехал из соседней Мексики. Там было очень трудно. Все говорили, что в Америке жить легче, богатая, мол, страна. Но пока ему не везет. Язык он знает плохо. Образования почти нет. Работает только сезонно — устраивается на фермах по сбору фруктов. Иногда удается кое-что подработать на автоколонках, если хозяин или механики используют его в качестве вспомогательной рабочей силы. Вот и сейчас он стоит и терпеливо ждет, а вдруг понадобится его помощь. Может, нужно будет что-нибудь отмыть от масла и грязи, или хорошо вычистить какую-нибудь деталь, или поднять что-нибудь тяжелое… Когда удается устроиться на плантации по сбору фруктов, тогда жена и сын помогают ему. Такова судьба большинства сезонных рабочих.
В Тукумкари, как и во многих других городках на Западе, чувствуется желание людей сохранить в памяти прошлое своей страны. В городках встречаются небольшие придорожные музеи старины времен завоевания Запада. Такой музей Старого Запада мы посетили и в Тукумкари. Долго рассматривали старые ружья и пистолеты, седла и подковы, куски колючей проволоки, которой когда-то первые переселенцы обносили свои участки, и даже колья от изгороди. Почти везде хранится «тот самый» шестизарядный револьвер, из которого когда-то застрелили известного американского бандита Крошку Билла, наводившего ужас на весь американский Запад. Здесь же выставлены экипажи и кареты, на которых приехали первые переселенцы, захватившие и освоившие этот край.
В отдаленном и малодоступном районе штата, к югу от города Альбукерка, создан атомный полигон, на котором была взорвана первая американская атомная бомба… Отсюда недалеко и до Лос-Аламоса, где в мастерской (в бывшем здании школы) была собрана первая атомная бомба под руководством Оппенгеймера. Здесь началась родословная атомного оружия. В музее штата демонстрировались макеты первых атомных бомб, испепеливших Хиросиму и Нагасаки. С изобретением оружия массового уничтожения связывались надежды многих высокопоставленных деятелей США на установление мирового господства, на начало «Американского века». Но их надежды не сбылись.
В атомных лабораториях Лос-Аламоса встревожены: куда девать радиоактивные отходы? Все свободные места в пустыне уже заняты. В океане топить тоже нельзя. Что же с ними делать? Беспрестанно работает комиссия по атомной энергии США в поисках ответа, но не находит его.
А задуматься есть над чем. Служба здравоохранения США не раз сообщала, что вода в реке Анимас отравлена отходами заводов по переработке урана. А ведь население прилегающих районов пользуется этой водой для питья, купания и орошения полей. В сообщении указывалось, что радиоактивность воды была на 160 процентов выше максимального уровня безопасности, оказались отравленными овощи. В капусте, например, содержалось вредных радиоактивных веществ в двенадцать раз больше допустимой цифры… Но американская военщина заинтересована в развитии ядерной мощи страны и проведении подземных ядерных взрывов и не считается не только с их опасностью для других народов, но и с тем риском, которому подвергается население самих Соединенных Штатов. Уже не раз говорилось, что в пяти юго-западных штатах — Невада, Юта, Колорадо, Небраска и Канзас — в результате «утечки» при подземном ядерном, взрыве произошло радиоактивное заражение, распространившееся из пустынной Невады. Зараженная радиоактивными веществами площадь составляет около одной седьмой территории США.
За железобетонным забором, в обстановке совершенной секретности «Америкен телефон энд телеграф» разрабатывает детали ядерных боеголовок и испытывает новые образцы ядерного оружия, а всего лишь в нескольких милях от Лос-Аламоса, этого сверхсовременного научного центра страны, и столицы штата Санта-Фэ — последнего пункта караванной дороги переселенцев — находятся жалкие лачуги индейцев, жизнь которых не изменилась со времени открытия Америки. Бесконечные контрасты, контрасты во всем: на фоне выгоревшей пустыни — зеленые поля и сады; среди раскинувшейся на многие мили равнины встает неожиданно отвесная скала; рядом с современным «кадиллаком» — обыкновенная крестьянская телега и лошадь; степная полынь и заяц в черте города; сверхмодерный мотель рядом с доисторическим жильем индейца, приютившимся в скалах.
