42 Он дерзостью какой-то начал с нею. Она краснела, хоть не поняла… Переглянувшись с менторшей своею, Ему на польку руку подала И улыбнулася ему, злодею… Потом уж с ним шампанское пила И глупости девчонка лепетала, Хоть вся, как лист, от страха трепетала. 43 А стоил ли он трепета любви? — Другой вопрос… Не в этом, впрочем, дело, Он был любим… Увы! в твоей крови, Дитя мое, страсть бешено кипела, Рвалась наружу… а глаза твои Сияли слишком ярко, хоть несмело, Стыдливо опускались… ты была в огне… Пусть судит свет — судить тебя не мне! 44 А свет свершит свой строго-неизбежный И, может быть, свой справедливый суд, И над твоей головкою мятежной, Быть может, многие теперь произнесут Свой приговор бесстрастный и безгрешный; Быть может, камень многие возьмут, И в том сама виновна ты, конечно… Ты жизни предалась безумно и беспечно. 45 А впрочем, что ж? Да разве ты одна Осуждена толпой безгрешной и бесстрастной. За то, что ты, как женщина, страстна? Утешься — и не в этом твой ужасный Удел, дитя мое… Иное ты должна Узнать еще… Покамест, сладострастно Раскинувшись… ты грезам предана… . . . . . . . . . . . . . . 46 Но вот она проснулась… С Офицерской {56}Коляска мчится… точно, это он, Кому от матушки иного нет, как «мерзкой», Названия… Завоеватель дерзкой, Он, как всегда, разгулен и хмелен… Его немножко клонит даже сон… Но, тем не менее, зевая, он выходит Из экипажа — и к окну подходит. 47 Зевая — правду вам, читатель мой, Я говорить обязан, — да-с, зевая, «Здорово!» — он сказал ей… На такой Привет что отвечать, почти не зная, Она «здорово!» с странною тоской Сказала также… Он, не замечая, С ней начал говорить о том, как он играл И как на рысака пари держал. 48 И Даша молча слушала… И в очи Ему смотрела робко… чуть дыша… При тусклом свете петербургской ночи Она была так чудно хороша… Собой владеть ей не ставало мочи, Из груди вон просилась в ней душа; Болезненно и сладостно тоскуя… Уста ее просили поцелуя… 49 И вот в окошко свесилась она И обвила его прозрачными руками, И, трепета безумного полна, К его устам прижалася устами… И в полусонных глазках так видна Вся страсть ее была… что, небесами Клянусь, я отдал бы прохладу светлых струй, Как некогда поэт, за этот поцелуй. 50 О поцелуй!.. тебя давно не пели Поэты наши… Злобой и тоской {57}Железные стихи их нам звенели — Но стих давно уж не звучал тобой… На божий мир так сумрачно глядели Избранники, нам данные судьбой, И Лермонтов и Гоголь… так уныло, Так без тебя нам пусто в мире было! 51 Мы знали все — я первый, каюсь, знал Безумство влажного вакханок поцелуя… И за него я душу отдавал, Когда она, болезненно тоскуя, Томилась жаждой… Но иной люблю я, Иной я поцелуй теперь припоминал… То первый поцелуй, упругий, острый, жгучий, Как молния, прорезавшая тучи. 52 Как молния, по телу он бежит Струею сладкого, тревожного томленья… Как детский сон, он быстро пролетит — Похищенный украдкой… Но волненья, Оставленного им, — ничто не заменит, Но рад бы каждый, хоть ценой спасенья… Так робко, нежно, девственно опять Тот поцелуй с упругих уст сорвать. 53 О Ромео и Юлия! Вы были Так молоды, так чисты: целый мир Вы в поцелуе первом позабыли… За что же вас и люди, и Шекспир, Насмешник старый, злобно так сгубили За этот поцелуй?.. Безжалостный вампир Был автор ваш… наполнил вас любовью, Чтобы вкусней упиться вашей кровью. 54 О Ромео и Юлия!.. Не раз Ночь, ночь Италии, я вижу пред собою, Лимонов запах слышу, вижу вас Под тенью их стыдливою четою, С ресницами опущенными глаз, Увлажненных безумной, молодою, На всё готовой страстью… Божий мир Благословлял вас… дьявол был Шекспир! 55 Вот поцелуй куда красотки нашей Завел меня… Что делать? виноват, И каюсь в том: быть может, слишком Дашей Я занимаюсь… Но часы летят, И веет утром… Тот, кто полной чашей Любви блаженство пьет, едва ли утру рад… Его наивно Даша проклинала,— Со мною, с вами это же бывало. |
