Даша почувствовала себя обманутой. Нечто подобное она испытала, когда родители впервые позволили ей одной пойти в магазин, и там ее обсчитали. Было обидно до слез, но даже тогда она не плакала, а сейчас горячие слезы готовились хлынуть из глаз.

– Не будем тратить время, – сразу взяла бразды правления в свои руки Эдлая. – Следует поторопиться, если мы хотим спасти меня от завтрашнего костра.

«Мы?! Уже мы!» – со злостью думала Даша, глядя, как друг, словно китайский болванчик, безостановочно кивает в ответ.

– Вот так всегда с этими феями, – скучающе заметила Ногли.

Руслан посмотрел на колибри и показал той кулак.

– Еще слово – и сварим из тебя суп.

– Прекрати! – осадила его Даша, но он как будто ее не услышал и продолжал: – Как же надоели твои гадкие реплики. Если не уймешься, я свяжу тебе клюв веревкой, а еще…

– Не будем ссориться, – смилостивилась Эдлая, и Руслан, словно по мановению волшебной палочки, замолчал и улыбнулся.

– Не будем.

Даша медленно выдохнула, гнев переполнял ее, хотелось что-нибудь швырнуть в фею, так легко очаровавшую ее наивного друга.

– Ты ничего с собой брать не будешь? – заботливо спросил Руслан у Эдлаи, беспечно строившей ему глазки.

– Там, – фея указала изящным пальчиком на верхушку гигантского дуба, – мой домик.

– Здорово, ты живешь одна?

– Одна, – вздохнула фея, – и иногда мне так одиноко.

– И что же ты в таких случаях делаешь?

«Какие глупые вопросы!» – отметила Даша.

– Рисую, – ответила фея, и взгляд ее погрустнел. – Дождь ли, солнце за окном, я все стою у белоснежного холста. Вся моя жизнь – рисование.

– А ты не будешь скучать? – вырвалось у Даши.

Друг наградил ее возмущенным взглядом и упрекнул:

– Как ты можешь! О чем тут скучать, если завтра ее сожгут!

– Не уверена, – обронила Даша.

– Ты хочешь сказать, что она нас обманывает? – вскинул брови Руслан.

– Нет, я… нет. – Ей не хотелось показывать, как ее раздражает фея.

– Ты не хочешь, чтобы я отправилась вместе с вами! – наигранно огорченным голосом догадалась Эдлая и сделала при этом такое жалобное лицо, что даже при всем желании Даша не могла бы сказать правду.

– Хочу! – сказала Даша и чуть не поморщилась оттого, как неправдиво прозвучал ее голос.

– Я рада, – Эдлая мило улыбнулась и добавила: – Уверена, мы станем подружками.

«Не дождешься!» – мысленно ответила Даша, но в подтверждение слов феи все-таки нехотя кивнула.

– Вот и прекрасно, – подвел итог Руслан, – тогда можем идти.

Эдлая запрыгала в воздухе и захлопала в ладошки:

– Какое приключение, нас ждет чудесное путешествие!

Даша отвернулась и сделала вид, будто ее заинтересовала ветка соседнего дерева, Ногли проворчала что-то неразборчивое, а Руслан согласился:

– Так и будет.

– Я быстренько слетаю за вещами и сразу вернусь! – Эдлая подмигнула. – Не уходите без меня.

– Не уйдем, – заверил Руслан, провожая фею восхищенным взглядом.

Эдлая скрылась в зеленой листве, а Ногли тихонько клюнула Дашу в шею.

– Можешь считать, что ты его потеряла, – негромко сообщила она.

– Потеряла?

– Ага, феи, может, и художницы, но это самые коварные обольстительницы на свете.

– А мама мне читала, что феи добрые и умеют делать разное волшебство.

– Умеют, – согласилась колибри, – еще как умеют. Никто до конца не знает, на что они способны, но с тех пор как ныне усопшая королева осерчала на фей, применять волшебство им запрещено.

– А почему она осерчала? Это ты про мать Пилатессы?

– Да, про нее. А осерчать было за что: феи обольстили короля, он стал им во всем потакать, королева страшно ревновала, но гордость не позволяла ей наказать соблазнительниц, а они об этом знали и пользовались своим положением. Долго втайне страдала королева, исхудала, заболела, и однажды не выдержало любящее сердце, изъеденное ревностью как червями, – она прогнала фей в леса и под страхом смерти запретила использовать магию.

– А что король? – взволнованно спросила Даша.

– Король был зол, очень зол.

– А что сделала королева?

– Вернула любовь мужа, уж не знаю, как ей удалось, но король позабыл златовласых обольстительниц.

Руслан громко хмыкнул:

– Теперь понятно, в кого пошла Пилатесса, мать ее, королева, тоже была хороша, яблочко от яблоньки…

– Как ты можешь! – взорвалась Даша. – Ничего ты не понял, раз так говоришь! Эти бессовестные феи похитили любовь короля, а он полюбил их не по-настоящему, ведь они воспользовались магией! Они лживые! Так им и надо! Все правильно сделала королева, мне их совсем не жаль.

Друг даже опешил от такой горячности и молча во все глаза смотрел на девочку.

– И я того же мнения, – поддакнула Ногли.

– Ты не хочешь, чтобы Эдлая пошла с нами? – наконец пришел в себя Руслан, озадаченно хмурясь.

Даша отвернулась и буркнула:

– Мне плевать!

– Плевать? – повторил он, ошеломленный еще сильнее, чем прежде. – Ты злишься? – попытался заглянуть ей в глаза Руслан.

Она не хотела смотреть на него: было стыдно, что не смогла удержаться и так резко с ним говорила, но, даже осознав свою неправоту, она никак не могла успокоиться. Сердце неистово колотилось, будто она пробежала кросс, а внутри, точно кипучая лава, клокотал гнев.

– Даш, – позвал друг, – если ты… – Он не успел договорить, сверху свалился огромных размеров серебристый чемодан, на нем сидела Эдлая и весело болтала ножками.

– Вот и я, – театрально объявила она и засмеялась. – Заждались, наверно.

При виде чемодана размером с Руслана Ногли хихикнула, а Даша пробормотала:

– Интересно, кто его понесет?

– Как мы его потащим? – Друг нахмурился и вопросительно покосился на Дашу.

– Не думаешь же ты, что его понесу я, – поморщилась та. И до того стала себе противна от сказанного, что к глазам снова подкатили слезы. Сейчас она точь-в-точь напоминала свою одноклассницу Ирку, злобную, завистливую самодурку. Девочке совсем не хотелось быть такой, как она. Мама всегда говорила, что все поступки и слова непременно к тебе вернутся.

– Донесем как-нибудь! – выпалила Даша, в надежде, что Бог не успел услышать ее злобные слова и не вернет их ей через какое-то время.

– Как?! – воскликнул Руслан. – Да мы его с места не сдвинем!

Даша сама не знала, как, но совесть свою очистила. Она была готова помогать нести чемодан, а если они не смогут сдвинуть его с места, это уже не ее вина.

Эдлая тем временем наблюдала за ними и улыбалась. Дашу так и подмывало спросить, что веселого та во всем этом нашла, но, памятуя об эффекте бумеранга слов и поступков, стиснула зубы и промолчала.

– Пусть сама тащит, – озвучила Ногли ее мысли. – Вы-то тут при чем, вещи-то ее.

– Такой огромный, нам-то его даже не сдвинуть, – вмешался Руслан.

Эдлая заливисто рассмеялась:

– А его и не нужно сдвигать! – Она лихо спрыгнула с чемодана на землю и коснулась его указательным пальчиком. Чемодан начал уменьшаться прямо на глазах. Ребята изумленно за этим следили и тихо ахнули, когда от чемодана осталась маленькая сумочка, которую фея повесила себе на плечико.

– Готово! В путь, друзья?!

Не в силах поверить, что огромный чемодан превратился в малюсенькую косметичку, Руслан и Даша одновременно кивнули, а колибри взлетела и, крикнув: «Скоро вернусь!» – упорхнула.

Даша посмотрела вслед птичке и поплелась за другом. Тот с неподдельным интересом слушал болтушку фею. Она рассказывала о своих сестрах феях, об их наставнице великой художнице, много говорила о своих любимых красках, о любви к поэзии и музыке.

Они смеялись, вели себя непринужденно, точно старые друзья.

Даша вздохнула.

О ней благополучно позабыли. Друг то и дело оборачивался, словно проверял, идет ли она за ними, и снова принимался слушать словоохотливую Эдлаю. От обиды глазам становилось жарко – подкатывали слезы, а кулачки сами собой сжимались в желании отдубасить виновницу своих страданий. Когда спустя примерно полчаса вернулась Ногли, Руслан и фея все также продолжали мило болтать, а Даша – плестись в хвосте и злиться.