— Мизар, как ты? — спросил его Езод.

— Езод! Как я рад тебя слышать!

— Я хочу спросить тебя, сколько тебе нужно времени до конца. У нас тут большие проблемы, и очень важно, чтобы ты вернулся как можно быстрее.

— Я еще не готов попрощаться с Эмили, — расстроено ответил Мизар. — Задание, которое ты мне дал, очень непростое.

В эту секунду Эмили поднялась — и Езод с Уникой поняли, что она слепая.

— Эмили не хочет, чтобы ее дочь родилась на свет, — объяснил Мизар. — Она считает, что слепота — непреодолимая преграда, которая помешает ей быть хорошей матерью. Я знаю, что она особенная, что она умеет любить по-настоящему, и я должен заставить ее поверить в себя. — Он на мгновение замолк, и по его лицу пробежала тень. — Езод, послушай… девочка должна родиться несмотря ни на что, в будущем она нам поможет.

Все застыли на своих местах, пораженные его словами.

— Тебе это предсказал Оракул? — спросила Уника.

— Да, — ответил Мизар. — Я всегда говорю с Аллибис прежде чем отправиться на задание: она дает мне ценные указания и советы. В этот раз она меня удивила: она сказала, что мое задание куда более важное, чем о нем думают, потому что Эмили вынашивает ребенка, который в будущем сыграет большую роль в нашей судьбе. Она не смогла подробно объяснить, но мне хватило и этого.

Уника слушала его со всем вниманием — и не могла отделаться от мысли о последнем пророчестве Аллибис. В ушах по-прежнему звучали ее слова: «Уника, тебя нет в будущем! Я не вижу тебя в будущем!»

Несмотря на некоторое беспокойство, ей хотелось разубедить Езода в том, что рассчитывать на Мизара ему не стоит. «Не волнуйся, Езод, — сказала она ему мысленно. — Ты уже предупредил восемнадцать Ангелов-Наставников. С этого момента их семнадцать — но можно считать, что мы собрали все силы. — В глазах ее мелькнул огонек надежды. — Мне кажется, Мизару стоит остаться с Эмили. Он вернется, как только сможет».

Езод успокоенно кивнул.

— А чем занят Нишида? — спросила Уника у Мартина.

Гном вызвал на другой экран картинку с Нишидой. Уника увидела море и корабль, разрезающий волны. На нем было несколько молодых людей, которые оживленно что-то обсуждали. Среди них был юноша лет двадцати: Нишида стоял за его спиной.

— Братья, я скоро вернусь! — сказал он, мгновенно почувствовав присутствие кого-то из своих. — Сегодня мой Диего и его друзья спасли много китов здесь, в Антарктиде. Они уже несколько месяцев пытались хоть как-то уберечь этих вымирающих животных от браконьеров (воистину, они — благородные, бесстрашные рыцари: выслеживают китов и ловят их, пользуясь рыболовецкими суднами), — Нишида радовался до глубины души. — Можете передать Метатрону, что мое двойное задание успешно выполнено! Я смог поддержать Диего, придав ему уверенности в себе, чтобы он смог стать главным в команде, и спас жителей моря.

Уника почувствовала, как ей становится лучше от таких новостей и спросила:

— Сколько китов они спасли?.

— Сто тринадцать! И теперь они знают, как обращаться с браконьерами. Я им больше не нужен, поэтому готовьтесь встречать меня. Мне, по правде сказать, немного жаль. Мне очень понравились пингвины и тюлени, они забавные.

Не успели они и глазом моргнуть, как его изображение пропало с экрана.

— Он здесь! Он здесь! — радостно прокричал Мартин, убегая в соседнюю комнату.

Уника и Езод переглянулись и оказались у Портала.

Нишида был уже там. После морского путешествия его длинные белые волосы, обычно собранные в конский хвост, выбились из прически и падали на плечи, открывая заостренные эльфийские уши с множеством сережек. Но яркие желтые глаза смотрели внимательно и приветливо, как и всегда. У него были удивительно тонкие черты лица: прямой нос, красиво очерченные высокие скулы; кожа благородного янтарного цвета подчеркивала белизну улыбки.

Уника уже отвыкла от его вида — и вновь поразилась его удивительной, почти женской красоте; ее опьянил запах мускуса, сандала и хвои исходивший от него.

— Ну что, скучали без меня? Сознавайтесь!

— Я вообще с тебя глаз не спускал! — у Мартина даже голос дрогнул от радости — и он бросился к Нишиде в объятья.

Впрочем, скоро это беззаботное время закончилось. Уника услышала в мыслях голос Метатрона:

«Кажется, я нашел решение».

— Меля зовут Крейг Вальден, я профессор и преподаю в университете.

Вообще-то мужчина, сидевший напротив ребят за столиком, не был похож на преподавателя: худощавый, одет в черные джинсы и черный же свитер. Лет тридцать пять — сорок, не больше. Темные волосы коротко острижены, а глаза — удивительно яркого сине-зеленого цвета.

— Я сразу хочу извиниться, что подслушал ваш разговор, но, как вы, наверное, уже поняли, я здесь по очень важной причине — и могу вам помочь.

— Стоп, давайте по порядку, — перебил его Зак. — Что человек, называющий себя преподавателем или кем там — профессором, — делает в одиннадцать ночи в пабе, к тому же в понедельник?

— Я приехал всего пару недель назад и ищу одного человека. Когда нужно напасть на чей-то след, как правило, есть два метода: первый — искать этого человека повсюду, и второй — ждать, пока он появится сам. Я выбрал второй, поэтому я жду его в самом популярном среди молодежи месте.

— Вы ищете молодого человека? — Зак говорил спокойно, но крайне настойчиво.

— Тому, кого я ищу, должно быть примерно пятнадцать. Больше у меня нет никаких наводок.

Ева немного оправилась от смущения, поначалу охватившего ее, и решилась спросить:

— Почему вы его ищете?

Крейг внимательно посмотрел ей в глаза и тихо произнес:

— Я преподаю теологию, и в университетские годы занимался текстами Ветхого Завета. Без лишней скромности замечу, что считаю себя одним из лучших специалистов в этой области.

— Ветхий Завет? — пробормотал Зак.

— Библия. В ней собраны сокровища всех времен, искры правды и мудрости, и каждый, кто хочет, может постичь все это. И очень жаль, что сейчас ее почти никто не читает. — Он понял, что тон его стал уж слишком нравоучительным, и заговорил иначе. — В Библии много того, что лично меня заставило посвятить жизнь ее изучению. Среди исследователей бытует мнение, что этот текст есть символическое изображение человека, собирательный образ, полностью выдуманный и никак не связанный с реальностью. Но есть и те, кто, как и я, считает, что некоторые основные элементы Ветхого Завета присутствуют и в современном мире, однако в таком виде, что мы не можем их заметить.

Крейг прекрасно понимал, что запутал своих слушателей и постарался объясниться яснее.

— Очевидно, что вера стоит в основе всего: только безусловно веря в сверхъестественное, можно постигнуть истинную суть вещей. Мир всегда будет делиться на тех, кто видит в расцветающих весной полях закон природы, и тех, кто в каждом цветке видит проявление абсолютного добра.

Джо был зачарован. Слова Крейга достигли самого сердца. Он подумал о мимозе и о том, как он каждое утро с надеждой искал на ней новые побеги. Он никогда не связывал эти чувства с верой и не стал бы этого делать — даже после разговора с профессором. Но для него цветение мимозы не было просто законом природы.

— И именно вера подтолкнула меня к тому, чтобы заняться изучением одной из частей Ветхого Завета — той, которую я считаю важной и необходимой для человечества: я назвал бы это ангеологией.

— Ангеология? И что это такое?

— Учение об ангелах, — Крейг немного заволновался, и его глаза заблестели. Он четко выговаривал каждое слово, не отрывая взгляда от Зака, который, для пущей серьезности, хмурил брови. — Это очень узкая область, изучаемая только теми, кто верит в существование ангелов и в то, что они играют важную роль в жизни людей.

Я думаю, что вам встретились некоторые из них. Да, это были не призраки, это ангелы.