Ломакс откашлялся.

— Э-э… миссис Фокс… — начал он.

Вики не двигалась.

— Вы в порядке?

— Да.

Матрац медленно кружился на воде.

Наконец Вики выбралась из бассейна, замочив только лодыжки. Она закуталась в большой желтый халат и присела рядом с Ломаксом. Он вытащил блокнот.

— Зачем вы вернулись?

— Расспросить вас кое о чем.

— Вопросы, вопросы, снова вопросы.

Вики сердито завязала пояс халата. Наступило молчание. Лицо Вики опухло.

— Гейл навещала вас тут? — спросил Ломакс.

Миссис Фокс вздрогнула.

— Иногда. Она могла бы приходить сюда каждый день, чтобы поплавать, но не хотела.

— Она не любила плавать?

— Нет, хотя была отличной пловчихой.

Ломакс понимал, почему Гейл не нравилось плавать в бассейне: вокруг было слишком много любопытных глаз. Он вспомнил неловкую позу Гейл на свадебном снимке. Девушка стыдилась своего тела.

Он спросил:

— А вы когда-нибудь были в квартире Гейл?

— Ну… раз или два, когда у меня была машина.

— Адрес помните?

— Желтый ручей, 1245.

Ломакс поблагодарил. Адрес квартиры Гейл был в материалах дела, но тогда Ломакс его не записал, а потом не хотел спрашивать у Курта или Джулии.

— Можете описать ее квартиру?

— Там лежало много книг.

Ломакс ждал, но Вики ничего не добавила.

— Что с ними случилось, когда она умерла?

Вики снова вздрогнула.

— Они собрали их и вынесли, наверное.

Ломакс был разочарован.

— А сейчас там кто-нибудь живет?

Вики пожала плечами, показывая, что ей это не известно. Казалось, ее плечи жили собственной жизнью. Внезапно она спросила:

— Если вы туда собираетесь, может быть, разберете почту Гейл?

Ломакс уставился на нее. Вики объяснила:

— Иногда Гейл приходят письма. Я вынуждена отвечать и рассказывать, что случилось.

Ломакс с трудом представил себе, как миссис Фокс пытается найти правильные слова, держа ручку над бумагой.

— Когда-то полиция собирала их, читала, а затем они отдавали их мне. Наверное, теперь письма больше не нужны. Мне их уже давно не привозили.

— Хорошо, — ответил Ломакс, — я разберу для вас ее почту. Миссис Фокс, прошлый раз вы сказали мне, что Гейл изменилась.

Вики не ответила.

— Как она изменилась?

— Выросла.

— А как она изменилась, когда выросла?

— Не знаю.

— Она стала хорошенькой?

— Она — моя дочь. Разве можно спрашивать об этом мать?

— А если предположить, — медленно начал Ломакс, — что Льюис жив. Что бы он ответил на такой вопрос?

Миссис Фокс бросила на него пронизывающий взгляд. Против воли Ломакс отпрянул.

— Разве можно спрашивать об этом отца?

— А что вы имели в виду, когда говорили, что она изменилась?

Вики не отвечала. Казалось, она забыла вопрос.

— Миссис Фокс?

Она тряхнула головой и поднялась с места. Вики еще туже затянула пояс халата. Ломакс понял, что она уходит.

— Я хотел сказать… — начал Ломакс жалостливо, — меня действительно интересует, как люди меняются.

Вики слегка покачнулась и прислонилась к Ломаксу.

— А у вас симпатичный новенький блокнот, — заметила она, показывая на записную книжку, купленную Ломаксом в Традесканте. — Но я не собираюсь заполнять его своими историями.

Она удалилась восвояси, о чем-то разговаривая сама с собой, мягкие туфли шаркали по плитам. Вики скрылась за дверью. Дверь со щелчком захлопнулась, породив эхо по всему кондоминиуму. Наверное, Вики отчаянно нуждалась в глотке чего-нибудь или разделяла подозрения Ломакса относительно характера отношений Льюиса и ее дочери.

Ломакс снова почувствовал вокруг внимательные взгляды. Все кондоминиумы похожи. Стены, состоящие из одних окон, а за ними — горы. Он не мог найти дверь, через которую вошел, или хотя бы дверь, за которой скрывался обслуживающий персонал. Нигде не видно выхода.

Пытаясь скрыть растерянность, Ломакс вертел в руках блокнот. Страницы его были пусты за исключением адреса Гейл. По крайней мере он раздобыл адрес плюс разрешение разобрать почту. Когда Ломакс поднял глаза, мимо него тащился бледный худой старик.

— Где здесь выход? — спросил Ломакс, когда старик скользнул в воду, гладко, словно лист бумаги.

Старик показал рукой и бесшумно поплыл по дорожке. Ломакс с облегчением покинул кондоминиум.

Квартира Гейл располагалась недалеко от студенческого городка в старом низком здании. Район был тихим — особняки и небольшие многоквартирные дома. В таких местах обычно останавливались приглашенные преподаватели или старшекурсники — из тех, что побогаче. Ломакс решил, что за квартиру Гейл платил Льюис.

Он нажал кнопку звонка рядом с табличкой «Консьерж».

— Я из «Сэш Смит», занимаюсь делом Фокс, — объяснил Ломакс. Лицо смотрителя помрачнело. — Должно быть, вас зовут Хомер, — добавил Ломакс.

Консьерж никак не подтвердил этого.

— Ваши коллеги уже были здесь, — с отчаянием в голосе ответил он.

Должно быть, консьержа допрашивал Курт. Ломакс вспомнил, что в докладе психиатра душевное состояние управляющего описывалось как «хрупкое». Он с тревогой поинтересовался, не собирается ли Ломакс снова задавать ему вопросы. Ломакс успокоил беднягу:

— Я пришел от Вики Фокс, матери Гейл. Она попросила меня проверить почтовый ящик дочери.

На лице консьержа отразилось недоверие. Он сказал, что полиция забирает все письма, приходящие на имя Гейл, даже всякий мусор, однако вот уже несколько месяцев они перестали приходить за почтой. Ящик несколько раз наполнялся, в основном рекламными листками, и он постоянно вынимал их.

— Почта у меня, но не знаю, имею ли я право отдавать ее вам, — сказал консьерж.

Его рост заставлял Ломакса чувствовать себя неестественно высоким. Управляющий покачал головой — просьба Ломакса встревожила его. Лицо его озабоченно нахмурилось.

— Сейчас кто-нибудь снимает бывшую квартиру Гейл? — спросил Ломакс для поддержания разговора.

— А, — обрадовался управляющий, — вы хотите снять квартиру?

Ломакс отказался и снова сказал, что он из «Сэш Смит». Он предложил связаться с полицией, перед тем как передать матери Гейл почту. Однако на лице консьержа вновь отразилось вселенское горе.

— Даже не знаю, что делать, — сказал он.

— Может, спросим кого-нибудь еще? — предложил Ломакс.

Ему не нравилось мучить этого грустного человечка.

— Может быть, моего сына…

Консьерж удалился в ближнюю дверь и стал звать какого-то Джеферсона. Наконец Джеферсон появился. Он совсем не походил на отца. Высокий и костлявый, он высоко возвышался над Хомером. У юноши было худое умное лицо.

— Профессор Ломакс! Вот это да! — воскликнул юноша.

Ломакс узнал в юноше студента-физика. Около года назад парень посещал курс лекций Ломакса и совсем замучил его бесконечными вопросами.

Ломакс объяснил, что сейчас находится в творческом отпуске. Он рассказал Джеферсону о причине своего визита.

— Конечно, профессору Ломаксу можно отдать эти письма, — заявил Джеферсон. — Он первый номер в обсерватории. Я хочу сказать, он такой, он лучше всех… — От восхищения голос Джеферсона прервался.

Ломакс топтался на месте и скромно пыхтел.

— Джеферсон хочет стать астрономом, — сказал Хомер. — Хотя некоторые считают, что медицина надежнее. Или юриспруденция.

— Это все из-за ваших лекций, — застенчиво промолвил юноша. — Я не могу забыть ту последнюю, о будущем Вселенной. Я хотел тогда, чтобы лекция никогда не заканчивалась.

В той лекции Ломакс рассказывал, что через пять миллиардов лет Солнце обратится в водород. Он описывал громадный горящий красный шар, в который превратится Солнце. Ломакс обсуждал со студентами гибель Земли. Он говорил о том, что планете предстоит сгореть и в конце концов погибнуть. Млечный Путь обратится черной дырой, белыми карликами и нейтронными звездами, а через миллиарды лет на месте нашей галактики и вовсе останется единственная всепоглощающая черная дыра.