— Словно кинотеатр на крыше, — объяснила Джулия.

— И чтобы никто не смотрел на солнце без фильтров, — предупредил Ломакс, раздавая очки.

— Папа, — спокойно заметил Джоэл, — мы знаем. Последние три месяца об этом говорят каждый день.

По часам Джоэла вот-вот должно было начаться затмение. Они легли под острым углом друг к другу на плоской и широкой площадке. Ломакс привстал и посмотрел на Джулию и детей. Они напомнили ему фотографии в кабинете Курта, на них силуэты убитых были нарисованы мелом на асфальте. Снимки не нравились Ломаксу. Этих людей убили. Почему он вспомнил о них сейчас?

Он лег навзничь. Затем снова сел. Ломакс думал о Джулии, о том, как она возилась с ботинками. Вспомнил выражение ее лица, когда Джулия надевала туфли.

— Ломакс, почему ты сидишь? — спросила она.

Он снова лег и надел фильтры. Депьюти прошуршал рядом.

— Разве ты не собираешься рассказывать нам о нем, папа? — спросила Хелен.

— О чем рассказывать?

— О затмении, — сказала Джулия.

— Ну, папа, — протянул Джоэл, — ты же астроном. Ты должен нам все объяснить.

Они принялись уговаривать его. Очевидно, почувствовали что Ломакс чем-то расстроен. Он коротко объяснил:

— Вы и сами все уже знаете. Луна проходит между Землей и Солнцем. Она меньше Солнца, однако находится гораздо ближе. Поэтому на несколько мгновений вам покажется, что Луна закроет Солнце. Вот и все.

Депьюти, который бродил от одного лежащего тела к другому, наконец устроился рядом с Ломаксом. Все смотрели на солнце через фильтры.

— Начинается! — завопила Хелен.

Затмение началось. Вокруг медленно сгущались тени и наступала тишина. Ломакс не сознавал пения птиц и шорохов насекомых, пока они не примолкли. Даже Депьюти угомонился. Когда на небе потемнело, на земле воцарилась тишина. Большой черный диск стал медленно наползать на солнце. Ломакс знал, что это луна, он сам только что рассказывал о ней, но теперь это была уже не хорошо знакомая бледная тень. Темная зловещая сфера пыталась, словно огромная рыба, проглотить солнце.

Неожиданно на землю упала ночь. Ломакс поправил фильтры. Кругом стояла полная темнота. На несколько мгновений в небе проступили звезды. Это была не настоящая ночь. Все-таки стоял день. День без света, день без надежды.

— Папа? — прошептала Хелен.

— Я здесь, — прошептал Ломакс в ответ.

Солнце пыталось светить сквозь густую тень. Тьма казалась непробиваемой. Целый мир погрузился в тишину, мрак и холод. Отчаяние легло на Ломакса, словно тяжелые капли росы.

Луна продолжала свой путь. Солнечные лучи начали пробиваться по краям. Земля снова вздохнула свободно. Вдали раздалось птичье пение. Ломакс ощутил на лице и руках тепло и услышал, как рядом скребется Депьюти. Джулия и дети заговорили высокими возбужденными голосами. Вскоре солнце вновь обрело свою обычную форму. Массивный, цельный, неодолимый шар. Но боль Ломакса никуда не исчезла. Все, что казалось важным всего лишь несколько минут назад, обратилось в ничто, в пустоту. Руки и ноги затекли. Он слушал голоса детей, не вникая в смысл слов. Ему не было никакого дела, о чем они толкуют. Он не спешил спускаться вниз со скалы.

На Ломакса упала тень.

— Это я затмеваю солнце, — объяснила Хелен.

— Давайте спускаться, — сказал Джоэл.

— Сюда, Депьюти, — позвала Джулия.

Когти собаки заскребли по камням.

— Идем, папа, — сказал Джоэл.

Ломакс поднялся, и они начали спуск.

— Ты сможешь рассказать об этом своим внукам, — говорила Джулия Хелен. — В этой части Америки полного затмения солнца не будет еще много лет.

— Потрясающе, — заметил Джоэл.

— Мне кажется, это было прекрасно, — вздохнула Джулия.

Хелен согласилась. Она не выпускала руку Джулии из своей. Они шли впереди Ломакса. Голоса отдавались эхом. Дети бурно выражали свои эмоции, Джулия проявляла большую сдержанность.

— Как ты?

Джулия обернулась и посмотрела на Ломакса.

— Прекрасно, — ответил он, помахав им рукой.

Разговаривая, они продолжили спуск.

Ломакс знал, что все далеко не прекрасно. Когда они подошли к машине, он открыл багажник, чтобы положить детские ботинки, и снова увидел ботинки Гейл.

— Я заброшу тебя домой, а потом отвезу Хелен и Джоэла, — сказал Ломакс, когда они подъезжали к городу.

Джулия удивленно уставилась на него:

— Но почему?

— Есть кое-какие дела…

— Хорошо, — сказала она, пристально поглядев на него. Он не ответил на взгляд. — Ты уверен, что все в порядке?

— Да.

Когда подъехали к дому Джулии, она предложила выпить чего-нибудь холодненького.

— Некогда. Я обещал Кэндис сразу же отвезти детей, — солгал Ломакс.

Хелен нежно поцеловала Джулию на прощание.

— Быстрее! — прокричал Ломакс из машины, и Хелен побежала назад.

Джулия смотрела, как они уезжают. Она казалась обиженной и смущенной. Поднесла руки к лицу, чтобы защититься от солнца, и Ломаксу на мгновение почудилось, что она похожа на Вики Фокс, которая так же закрывала лицо, защищаясь от Френсис. Хелен энергично махала рукой.

— Я хочу кое о чем спросить тебя, — сказал Ломакс Кэндис, как только она вернулась с работы. На ней был белый халат.

— Ага, и у меня есть вопросы. О затмении. Это так серьезно? Все высыпали из офисов на улицы, словно по пожарной тревоге.

— Кэндис, я должен узнать кое-что прямо сейчас.

Кэндис сняла белый халат и повесила его рядом с дверью.

— Что там стряслось? — спросила она приглушенным голосом.

— Не бойся, Хелен и Джоэл смотрят телевизор, — сказа Ломакс.

Дети без конца переключали каналы, наблюдая затмение. Передавали картинку с телескопа. Солнце выглядело пугающе алым. Дети благоговейно молчали. Ломакс периодически слышал голоса Диксона Драйвера и кинозвезд, следивших за затмением с борта реактивного самолета.

Кэндис повела его на кухню.

— Ломакс, ты так странно выглядишь…

— Я и чувствую себя странно.

— Что случилось, кроме полного затмения солнца?

Ломакс вздохнул. Посмотрел на стол, где стояли вазы со свежими и сухими фруктами. Оглядел кухню с приколотыми на холодильнике рисунками и сверкающими баночками с орехами и бобами.

— Все. Случилось все, — ответил он.

В полной темноте Ломакс сидел в своем логове. Он случайно оставил открытым стеклянное потолочное окно и, вернувшись домой, обнаружил, что в комнату забралась белка. Зверек в панике носился кругами, сбивая стопки бумаг, царапая коготками по столу. Белка опрокинула телескоп Берлинза, столкнула грязные кофейные чашки. В мгновение ока она запрыгнула на телескоп Ломакса и пулей вылетела в раскрытое окно.

Ломакс наблюдал, как на землю наползает темнота, а на небе загораются звезды. Все это он видел каждый вечер, но раньше темнота опускалась не так быстро и страшно. Ломакс посмотрел на небо в телескоп Берлинза, затем — в свой собственный. Он позвонил профессору, но трубку взяла жена.

— Он в Миссури. Выехал раньше. А я двигаюсь завтра, — объяснила она. Голос звучал недружелюбно. Она отказалась дать Ломаксу свой новый адрес.

— Тогда… может быть, вы передадите ему на словах?

Миссис Берлинз молчала, однако трубку не вешала, поэтому Ломакс продолжил:

— Прошу вас, скажите ему, что я понял. Я и позвонил поэтому… — Голос его прервался.

— Что я должна ему передать? Что вы поняли?

— Теперь я понял, что он намеренно изменил данные в Ядре Девять, чтобы заострить восприятие, то есть чтобы разобраться в природе искажения. Вполне допустимый и правильный научный подход. Тогда я просто этого не понял.

— Вот как, — сказала Сара Берлинз.

— Я точно не уверен, нужно посмотреть все цифры, но скорее всего речь идет об эффекте гравитационной линзы в Ядре Девять…

— Какой линзы?

— Мы рассматриваем галактики или скопления галактик сквозь некую линзу. Проходя между Землей и далекой галактикой, она искривляет своим гравитационным полем световой луч. Речь идет о массивном и темном небесном теле, в существовании которого мы не уверены, но мы можем о нем догадываться. Если, конечно, нам хватает ума. Я думаю, профессор предположил, что в Ядре Девять существует некая гравитационная линза, и соответственно скорректировал изображение. А я, дурак такой, решил, что он исказил данные, чтобы доказать некую теорию…