— Всё это — социалистический постмодернизм, потому что исходный текст был про Ленина:

Юзер kipsa утверждает, что этот текст написал Генрих Сапгир и опубликовал его при Советах в журнале «Веселые картинки». Поверим ей или отправим эту информацию в копилку мифов?

— Очень даже может быть. В «Веселых картинках» однажды опубликовали такую загадку для детей, хорошо, что без политического подтекста, правда, но… судите сами: Загадка. «У красного молодца тихо капает с конца». (Ответ — самовар!)

— А еще там была загадка: «Туда, сюда, обратно. Тебе и мне приятно». Разгадку не помню.

— Качели.

— Нет, было много бескорыстных любителей коммунизма.

Практически вся западная интеллигенция — левая. Троцкисты, маоисты, еврокоммунисты.

Ж.П.Сартр, например, очень Мао любил. Леваки очень обиделись на перестройку. Они думали, что Россия снова будет строить социализм, но на этот раз правильный. Весело быть левым, когда ты не живешь в тоталитарной стране.

— Во Франции только один правый интеллектуал. Профессор славистики Рене Герра.

— Вопрос о лжи, коррупции и пр. — зависит от угла зрения, позиции спрашивающего. В СССР — идеократическом государстве — всё держалось на коммунистическом идеале, в который, хочешь не хочешь, — верил народ. Именно это легитимизировало власть КПСС. Но это же легитимизировало и борьбу с ней. Диссиденты шли в лагеря, но не отказывались от своих слов (а сажали-то их именно за слова). В нынешнем же государстве слова не значат ничего; остаются деньги и поступки. Ведь правды нет без лжи, честных чиновников — без коррупции. Есть, действительно, только количество денег, то есть масштабы животных.

— В больнице, откуда меня выпустили неделю назад, я не смог поймать большого таракана, он от меня убежал по гладкой кафельной стене, а другого, маленького, я сам не стал ловить, и он ушел вслед за большим. Другие больные тоже встречали тараканов в этой больнице и начали обсуждать это событие. Я им сказал, что это были отец и сын. «А почему не мать и дочь?» — спросил больной Агабеков. «Потому что у тараканов бывает только две степени родства: отец и сын или брат и брат», — ответил я, и больные сразу в это поверили. Тогда разговор перешел на клопов, которых действительно в больнице не было. Путем обмена мнениями больные объяснили отсутствие клопов электромагнитным излучением мобильных телефонов. Я вспомнил анекдот, где клопы называются самыми революционными существами, т. к. в них течет рабоче-крестьянская кровь, и хотел было выдвинуть свою версию: мол, клопов нет, потому что теперь нет рабочего класса и трудового крестьянства. Но в той аудитории это могло бы прозвучать зловеще, и я поостерегся.

— Какие умные больные в обычном российском сумасшедшем доме! Такой народ действительно непобедим — враги пусть мучаются с ним.

— Кошка, которой двенадцать лет, что человек, которому пятьдесят.

— Двенадцатилетнему коту ровно шестьдесят лет.

— Получается, что около шестидесяти пяти, хотя это условность.

— Дюжина котовьих лет — семьдесят человеческих.

— Кошачий возраст нужно умножать на 7. 12 х 7 = 84.

— Кошачьи двенадцать лет — это сто пятьдесят — сто двадцать человеческих. В зависимости от степени хворобости человеческого индивида.

— Кошачьи года — их богатство. То есть возраст взрослой кошачьей особи всегда есть возраст философа, в какой человеку простительно впадать при наличии любой цифры в паспорте.

1. Имеет ли под собой реальное основание мечта Гдова о том, что никакого СССР не возникло бы на руинах разоренной России, если бы 6 июля 1918 года Дзержинский остался под замком, а Свердлов с Лениным к нему присоединились?

2. Ответственны ли ВСЕ народы бывшей Российской империи за гибель этой империи?

3. Известны ли вам другие анекдоты, характеризующие дружбу народов бывшей страны СССР?

4. Чем эвенк отличается от якута? Чукчи? Русского? Еврея?

5. Нет ли латентного фрейдизма в воспоминаниях Гдова о молодости, кострах, палатках, станции Борзя?

— Весело, но безнадежно. Я имею в виду, что перспективы национального вопроса в России темны и запутанны. Но все только смеются.

— …Водитель опять поворачивается и говорит: «Вот ты армянка. Я азербайджанец. А ты ко мне села? Села. А я тебя везу? Везу. А вот перед тобой меня негр остановил — знаешь, натуральный негр! И вот он открыл дверь, посмотрел на меня и сказал: „К черному не сяду!“»

— АФРОРУСАК тоже проявляет неполиткорректность, как тот самый нью-йоркский, условно говоря, «мистер».

— Якуты — народ, говорящий на языке, принадлежащем к тюркской группе. А эвенки говорят на языке, принадлежащем к тунгусо-маньчжурской семье.

— В рассказе Александра Кабакова из цикла «Московские сказки» Вечный Жид в черной шляпе и с пейсами после странствий по разным странам возвращается в Москву, и в Шереметьево пьяноватый русский, стоящий перед паспортным контролем, ворчит, обращаясь к нему за поддержкой: «Всегда нам, русским, в очереди стоять, а иностранцы вон проходят». — «Да ты посмотри на меня, какой я русский!» — изумляется Вечный Жид. Русский внимательно разглядывает его и резюмирует: «Ну, ты же не чечен!»

— Мне уже несколько человек рассказывали, как мент, остановив еврейского юношу, предъявившего паспорт, бесплатно отпускает его за то, что он не кавказец.

— Эвенки — французы тундры.

— Ответственны ВСЕ народы бывшего СССР. Воровали вместе, а отвечать одним русским?

— Нганасане — это греки Заполярья, а долгане — итальянцы.

— Латентный и не очень фрейдизм есть во всем.

— История, как известно, сослагательного наклонения не имеет, но помечтать с писателем Гдовым приятно!

— Все народы Российской империи виноваты в том, что сами рады были обманываться.

— Эвенк отличается от якута, чукчи, русского, еврея генетическим кодом, влияющим как на внешность, так и на сферу внешних привязанностей.

— Ничто человеческое инженеру человеческих душ не вредно. И фрейдизм тоже.

— Народы не ответственны. Никакие и ни за что.

— Пароксизмы фрейдизма: молодость, костры, палатки.

— Дело было в советские времена. Гэбэшники спросили Б.А.Ахмадулину, действительно ли она верит в рассказываемое писателем Владимиром Войновичем, что гэбэшники позвали его на встречу в гостиницу «Метрополь» и там чуть было не отравили сигаретами? Ахмадулина ответила, что Войнович ее товарищ, она его хорошо знает, она ему вполне верит. А гэбэшники не ее товарищи, она их не знает и поэтому не может им верить. К тому же она слышала, что они не очень-то похожи на персонажа Лескова, который привязывал к ноге колокольчик, чтоб не задавить случайно какую-нибудь Божью тварь.

— Бьется в тесной печурке фрейдизм.