Габби непонимающе уставилась на нее.

Мак криво улыбнулась:

— Что ж, приятно поразвлечься.

После чего Габби, хмыкнув, умчалась в «запретную комнату номер один», а Мак вернулась к окну.

В ванной зашумел душ, но вскоре плеск воды стих, и Мак услышала шлепанье босых ног, цоканье каблучков, звук открываемых и закрываемых шкафов. Через пятнадцать минут Габби и след простыл.

В первый вечер в Гонконге у Макейди оставалось достаточно времени, чтобы обдумать события последней недели. Что происходит в Сиднее? Приблизилась ли полиция к поимке Эда? Господи, надеюсь, он больше никому не причинил вреда. Невозможно постичь тайну его побега.

Мысль о том, что Эд Браун разгуливает на свободе, потрясла ее до глубины души.

Офицер иммиграционной службы — низкорослый китаец в полувоенной форме — пристально осматривал их, держа оба паспорта в руках, затянутых в белые перчатки. Проницательные черные глаза тщательно разглядывали фотографии, а затем, обшарив их лица, вновь возвращались к паспортам, и так до бесконечности. Сколько можно?

Сьюзи Харпин.

Бен Харпин.

Они мало походили на брата и сестру, скорее, напоминали мужа и жену. У Эда Брауна на безымянном пальце поблескивало золотое кольцо, принадлежавшее Бену Харпину, убитому и расчлененному братцу Тюремщицы. К счастью, ей удалось разморозить его замерзшую руку, снять с нее кольцо и передать его Эду, прежде чем они покинули дом. Обычное обручальное кольцо, очень похожее на то, что надевал Эд, чтобы внушить своим «девушкам» чувство безопасности. Оно оказалось немного великоватым для тонких пальцев Эда, но он следил за тем, чтобы оно оставалось на месте. Тюремщица надела на левую руку дешевое колечко, купленное в лавке, торгующей бижутерией. Стеклянный «камешек» мог сойти за бриллиант, если не присматриваться, но этого вполне хватало, чтобы они выглядели как мистер и миссис Харпин, задумавшие провести отпуск в Гонконге.

Эд сильно занервничал, увидев в аэропорту Гонконга множество вооруженных до зубов охранников в новенькой отутюженной форме. Просто какая-то Красная армия, подумалось ему, несмотря на то что форма не была красного цвета. В сиднейском аэропорту охранники не ходили с автоматами, как их здешние коллеги. Однако ни один из охранников даже не глянул в его сторону. Во всяком случае, пока. Их оружие свисало с плеч на длинных ремешках, пальцы лежали поблизости от спускового крючка. Эд никогда раньше не бывал в аэропортах. Он вообще никогда не летал на самолете. Одна мысль о том, что он окажется в воздухе, вызывала у него нервную дрожь. Однако охранники и пограничники беспокоили его гораздо больше. И еще оружие. Он не любил огнестрельного оружия, особенно после того как пережил разрушительное воздействие пули детектива Энди Флинна, выпущенной из пистолета системы «глок».

— Знаете, я просто не могу дождаться, когда увижу Гонконг, — тем временем щебетала Тюремщица. — Мы всегда хотели сюда съездить.

Пограничник остался безучастным.

Заткнись, женщина.

Черные глаза прищурились, вновь пристально осматривая пару, вглядываясь в фотографию Бена Харпина…

Чтобы больше походить на него, Эд покрасил свои рыжеватые волосы в темно-каштановый цвет (безнадежно испортив шикарную фаянсовую раковину), но лицо у него было уже, нос — другой формы, к тому же он был ниже ростом. Не исключено, что подобные отличия заслуживали мимолетного взгляда, но чтобы его изучали как под микроскопом?! Он намеревался избавиться от Тюремщицы, особенно после того, как она доказала, что не может быть полезной в качестве источника денег, сняв со своего счета какие-то жалкие двести долларов. Сьюзи уверяла, что это все, чем она располагает, — остальные деньги, мол, вложены в некий бизнес. Но едва он узнал об отъезде Макейди, его планы изменились. Эд отлично понимал, что полиция разыскивает его во всех портах. Мужчина, путешествующий в одиночку, будет выглядеть подозрительно, но что, если они прикинутся мужем и женой? То, что он ускользнул из сиднейского аэропорта, принесло ему огромное облегчение. Эд держался спокойно, но при этом прекрасно понимал, что не смог бы сохранять невозмутимость без своей «жены» и измененной внешности. Однако пока радоваться свободе рано. Пока рано.

Черные глаза, прищурившись, продолжали изучать документы…

Давай же пропусти нас.

Офицер тянул резину. Другие пассажиры уже прошли таможенный досмотр, а их все не пропускали. Эд почувствовал, что начинает потеть. Заметил ли офицер, что он нервничает? Может, его черные глаза приметили, что с ним что-то не так?

Он ожидал услышать что-нибудь вроде «Пройдите, пожалуйста, сюда» или, что еще более вероятно, несколько беглых приказаний на китайском, после чего на них накинутся вооруженные охранники и увезут в тюрьму. В сиднейском аэропорту он нервничал, когда ему пришлось снять ботинки и брючный ремень, чтобы пройти сквозь большую раму интраскопа, но охранник по другую сторону барьера улыбнулся и пропустил их с Тюремщицей без задержки. Казалось, никому и дела нет до неприметного шатена и его вульгарной женушки. Именно на это Эд и рассчитывал. Но что, если они столкнутся с полицией? Может, они уже заподозрили Тюремщицу в содействии Эду Брауну?

— Спасибо, — без улыбки произнес человек и махнул рукой в сторону другого офицера.

В животе у Эда похолодело.

С его точки зрения, тот ничем не отличался от предыдущего — такая же форма, такие же черные глаза, фиксирующие каждое их движение… Китаец подвел их к большой машине непонятного назначения и протянул руку за их паспортами. С бешено бьющимся сердцем Эд отдал ему паспорта.

— Австралийцы? — с сильным акцентом спросил офицер.

Оба кивнули.

Офицер еще раз проверил паспорта.

Сидевшая за пультом странной машины женщина в хирургической маске навела на них какой-то датчик и внимательно посмотрела на монитор. Эд почувствовал, как по виску стекает капля пота.

— Спасибо, да, — сказал офицер и вернул им паспорта вместе с какими-то документами.

Пронесло.

К паспортам была приложена брошюрка об атипичной пневмонии. Медсестра за компьютером проверяла их температуру на предмет обнаружения симптомов простуды. Теперь они были свободны.

Эд улыбнулся.

Они с Тюремщицей забрали багаж, миновали других вооруженных охранников и наконец, пройдя через раздвижные двери, окунулись в душную какофонию гонконгского утра.

Контроль пройден.

Ну вот и все. Эд Браун в Гонконге.

И на этот раз Энди Флинна здесь нет.

Во вторник утром, около половины девятого, Макейди, довольная и спокойная, уже шла по Центральному округу Гонконга. От обилия достопримечательностей разбегались глаза.

Гигантское здание Банка Гонконга высилось над ее головой, устремившись в небо выше всех остальных бетонных башен, пронзающих небо во всех направлениях. Пуховые облачка отражались в тысячах окон офисов, рассыпанных по неисчислимым кварталам плотной застройки городских джунглей. Столько миллионов людей на одном маленьком острове! Мак ощутила непривычное волнение, двигаясь в плотном потоке незнакомцев, бурлящем на оживленных улицах делового района. Безусловно, и она выглядела здесь чужой. Ее впечатляющий рост и европейские черты лица превращали девушку в белую ворону, но большинство людей вежливо отводили глаза в сторону.

Сверкающие витрины магазинов известных модельеров манили со всех сторон: «Луи Вюиттон», «Гуччи», «Живанши», «Дольче и Габбана», «Кристиан Диор». Как и большинство моделей, Мак не раз демонстрировала их наряды в фотостудиях и на подиуме, но не могла позволить себе их купить. Однако глазеть на витрины и мечтать было приятно.

Заметив на противоположной стороне улицы вездесущую зеленую вывеску «Старбакс», Мак рассмеялась. «Старбакс» распространился по всему свету, как десятилетия назад — «Макдоналдс». Она покачала головой, вспомнив сиднейскую встречу с Лулу. И с Энди.