Несмотря на маленький обогреватель, гнавший теплый воздух к ее ногам, скудно обставленная комната оставалась холодной, и Сьюзи застегнула пижаму до самого подбородка. Она выдавила из себя слабую улыбку. Мысли грели ее куда сильнее, чем обогреватель.

Эд.

Сьюзи имела более чем десятилетний опыт работы в системе исправительных учреждений и медленно, но верно прокладывала себе путь к вершине «пищевой цепочки». Здесь женщинам приходилось работать вдвое упорнее. Значит, нужно быть вдвое сильнее. И вот наконец Сьюзи, пробивавшейся в жизни с присущей ей энергией и целеустремленностью, удалось ухватить свой кусочек счастья.

Эдвард А. Браун.

Разговоры с ним приятно волновали, особенно те беседы, что они вели во время ее последних дежурств. Она с энтузиазмом относилась к их общим планам. Эд оказался необычным человеком. Даже перед ожидавшим его судебным процессом он ухитрился остаться разумным, сосредоточенным и уступчивым. Он удивительный. И милый. Даже когда ей казалось, что нельзя быть более романтичным, он вдруг произносил что-нибудь совсем в духе «Дерзких и красивых», прямо как Ридж. Поразительно, насколько глубокой стала их духовная связь. Еще никогда ей не доводилось испытывать ничего подобного. С тех пор, когда она была подростком. Но и тогда все было совершенно по-другому. Об этом периоде жизни ей вообще не хотелось вспоминать.

Мысли Сьюзи вернулись к уплотняющемуся волдырю на предплечье. Ужасно хотелось почесать это место ногтями через плотную ткань рукава, но она сдержалась. Когда она прибиралась в доме, на руку из трупа брызнула какая-то телесная жидкость. Ей никогда еще не доводилось заниматься подобными вещами, и пришлось предпринять несколько неудачных попыток, прежде чем она сообразила, каким образом запихнуть труп в мешок, а затем поместить в холодильник — лучшее из того, до чего она пока смогла додуматься. В ходе этой работы ей на руку попало немного грязи — выше того места, где кончались резиновые перчатки для мытья посуды. Несмотря на то что Сьюзи тут же очень тщательно промыла руку водой, она почувствовала жжение, после чего на предплечье образовался отвратительный нарыв. То, что кровь брата коснулась ее обнаженной кожи и, хуже того, повредила ее, хоть и на время, сильно напутало Сьюзи. Сначала ее мучила мысль о том, что яд, содержащийся в крови Бена, может убить, но теперь она волновалась меньше. Подумаешь, поверхностный нарыв, он уже начал заживать. Гораздо сильнее ее волновало, не проник ли яд каким-либо образом в организм.

Она слышала об одном случае, связанном с кантаридином, или шпанской мушкой, когда рыбак использовал насекомое для наживки, считая, что оно станет привлекательной приманкой для рыб. Поначалу, когда он взял жука в руки, все шло гладко — до тех пор, пока бедняга не уколол палец рыболовным крючком и не «упал мертвым» под действием яда. После эксперимента с братом Сьюзи сомневалась, что «упал мертвым» — это подходящее описание результата. Но при повреждении кожи на руке, как и в случае с рыбаком, яд мог попасть ей в кровь. Она вовсе не собирается обращаться в больницу, но во сне с нарывом придется быть поосторожней. Нужно забинтовать его поплотнее перед сном, решила она. Бинт уже пару раз развязывался, поэтому нужно его закрепить.

После чего Сьюзи вновь переключилась на объект своих грез, отметая все неприятные воспоминания: труп, уборка, кровь, зловоние…

Эд Браун был одним из наиболее серьезных заключенных, с которыми ей приходилось работать, а бульварные газеты сделали из него своего рода скандальную знаменитость из тех, кто нередко завладевает умами благодаря сплетням, распространявшимся тюремным «беспроволочным телеграфом». Точно так же, как в детской игре в «испорченный телефон», истории видоизменяются и искажаются неуемной фантазией людей и возвращаются к ним в неузнаваемом виде. Порой они даже вызывали у Сьюзи смех.

«Он убил десятки людей, об этом просто не говорят. Трупы зарыты под церковью, об этом никто не писал. Он связан с духовенством. Церковь покрывает его дела…»

«Совершенно очевидно, что он тот, кто убил Фредрика. Он просто поговорил с ним через решетку, как Ганнибал Лектер, и Фредрик стал биться головой о стену, пока не умер…»

Сьюзи полагала, что обитателям Лонг-Бэй просто нечем заняться, кроме сплетен. Но за его стенами слухи разрастались все сильнее. С ними не могли соперничать ни католические школы для девочек, ни маленькие городки, где мельница по перемалыванию сплетен не знала покоя ни днем, ни ночью.

Бульварная пресса поработала на славу.

«Охотник за „шпильками“».

«Сиднейский потрошитель».

«Охотник за „шпильками“ наносит новый удар».

В то время Сьюзи с интересом читала броские заголовки и скандальные новости в таблоидах, и потом, когда в камеру поместили этого милого мужчину, простого смертного по имени Эд Браун, она не могла поверить своим глазам. Он совсем не походил на монстра, живописуемого прессой. Разумеется, Сьюзи совершенно не доверяла газетам, и у нее не было времени на всяческие сплетни, инсинуации и сенсации, связанные с преступлением и тем, кто его совершил. И все же, неужели именно этот человек — тот самый монстр, которого все так стремились линчевать на Мартин-плейс? Тот самый Носферату, которого страшится вся нация? Этого человека?

До тех пор пока его вина не доказана, Эд Браун остается невиновным — такого принципа придерживается судебная система. Да только тюремные сплетни и кровожадная пресса не играют по правилам. Потому-то его и поместили в специальное отделение Лонг-Бэй. Эда изолировали ради его же безопасности. Такой чувствительный, ранимый и известный человек, как он, не смог бы выжить среди них. То, что он попал под ее защиту, — знак судьбы. Эд.

Любовь моя.

Я совью для нашей любви чудное гнездышко.

Мы будем так счастливы вместе. Подожди, и ты сам увидишь…

Стоя в своем гостиничном номере, Макейди рассеянно разгладила отутюженные стрелки на брюках, висевших на вешалке. Затем аккуратно расправила жакет, думая о том, что в предстоящей завтра утром битве он заменит ей броню доспехов.

— Надеюсь, у вас есть подходящий костюм. Ничего сексуального, — предупредил на прощание Бартел. Возможно, это получилось ненамеренно, но его слова прозвучали унизительно. Как будто она глупая школьница или Бритни Спирс. Словно мини-юбка и длинные волнистые волосы могут закричать: «Посмотрите на меня! Я хочу, чтобы меня расчленили! Я заслуживаю этого!» Бартелу незачем волноваться. Долгая работа в мире моды так и не выработала у Макейди склонности к микромини-юбкам или золотым обтягивающим костюмчикам из лайкры в стиле диско, а посему она выбрала для заседания суда удобный и консервативный брючный костюм.

Мак нахмурилась, вспомнив, что до ее появления в суде остаются считаные часы. Она совсем одна — во всем Южном полушарии. И тем не менее ни за что бы не согласилась провести остаток вечера с Энди Флинном. Даже если бы ей и хотелось увидеться с ним, чтобы обсудить их отношения, она решительно не собиралась первой делать шаг навстречу. В особенности теперь, когда выяснилось, что он встречался с другой женщиной.

Интересно, между Энди и Кэрол что-то серьезное? Что за человек эта Кэрол? Было ли Энди весело с ней? Относилась ли она к его работе с большим уважением, чем его бывшая жена Кассандра? Понимала ли она самого Энди лучше, чем Макейди, благодаря отцу-полицейскому и изучению судебной психиатрии обладающая особым опытом? Медсестра и полицейский, несомненно, составили бы хорошую пару, поскольку оба ежедневно имеют дело с жестокостью и человеческими несчастьями. Насколько они подходят друг другу?

Любит ли он ее?

Мак хотелось позвонить ему, но она понимала, что не должна этого делать. Энди прекрасно знает, где ее найти, и если он захочет с ней увидеться, ему достаточно снять трубку и набрать нужный номер.

Выброси его из головы, Мак.

Она должна это сделать. Это было бы разумным и решительным поступком. А еще она должна попытаться хотя бы на время выбросить из головы судебный процесс. Мак уже отрепетировала свои свидетельские показания с Хартвеллом и Бартелом, на этом приготовления закончены. Все, что она теперь может сделать, это уворачиваться от ударов.