Старшие, два главных спорщика, Брейли и Маклин, которые уже намеревались покинуть кают-компанию, задержались, каждый опустился в кресло, и кто-то из них попросил еще раз включить запись с Земли.

По их взглядам и нервным движениям пальцев чувствовалось их напряжение. Они явно следили до этого за подобной информацией с Земли и, видимо, придавали ей особое значение. Для всех остальных было непонятно их волнение. Поэтому никто не возражал, когда Семен включил видеозапись.

На просторной площади, вмещавшей несколько тысяч, камера с птичьего полета, видимо, со стайдера, крупным планом показывала огромную неистовствующую толпу перед небольшим возвышением, на котором с горячечным блеском в глазах, устремленных поверх голов, кидал в эту толпу какие-то свои призывы тщедушного вида человек. Впечатляющее зрелище!

– Что он такого нового сказал, что к нему такое внимание? Кажется, мы уже знаем все его главные откровения благодаря обычным, да и государственным программам тоже.

– Неужели непонятно, – Маклин осуждающе посмотрел на молодых сотрудников, как на провинившихся школьников, не выучивших урок, – властям и политикам Земли очень выгодно все время его демонстрировать. Так, под шумок об угрозе обществу со стороны сумасшедшего пророка и его почитателей легче обделывать свои закулисные дела. Кстати говоря, они могут и нас коснуться самым непосредственным образом.

– Кто-нибудь может прояснить что-либо про вчерашнюю запись? Обычно полиция вмешивается в такие сборища, а во вчерашнем показе он выступал перед своими поклонниками на главной площади Нью-Кампа; полиция окружила эту толпу, но вела себя спокойно, будто ей дали команду не вмешиваться.

– Вчера он выдал что-то новенькое! Он заявил, что обладает знанием, на этот раз совершенно точным, что судный день грядет в недалеком будущем. Человечество погрязло в грехе, и потому чуждые космические силы направили на Землю лучи непонятной энергии, чтобы испепелить людской род, – главный оператор, который вел каждодневную запись с Земли, ухмыльнулся и подкрутил ручку настройки.

– Пророчества апокалипсиса, по-моему, – это античеловеческая выдумка, – задумчиво произнес Селен. – Их должен был придумать какой-нибудь пророк скепсиса. Человек смертен и при этом слишком мало живет. Потому, мне кажется, и преобладает в думах человечества скепсис, пессимизм. Один фантаст прошлого вывел общую формулу этого скепсиса: "Вселенная не знает ни цели, ни смысла. Она возникла случайно. Жизнь не имеет ценности. Жизнь – дело случая". Эту формулу он назвал Истиной. А по-моему, не может, не должен существовать один только скепсис. Человечество должно обладать оптимизмом для своего выживания, иначе не будет самого выживания.

– Боже, неужели он имел в виду наш аппарат, неужели он о нем что-то узнал? Ведь мы же не делали никаких официальных заявлений в прессу, ведь правда, Брейли? – девица, заявившая о себе за всю беседу второй раз, явно очнулась от равнодушия.

Было видно, что вопрос нервирует Брейли, считавшегося неформальным руководителем группы. Но за него ответил Маклин.

– В том-то все и дело, что с нашей стороны сообщений никаких не было, а на Земле о приборе знают. Причем знают, видимо, власти, иначе как бы эти сведения попали к пророку.

– А разве пророк связан с властями?

– Наивные люди! Неужели не ясно, что он сам и его толпа очень нужны властям – у них всегда под рукой есть повод для закручивания гаек. А чтобы этот повод не исчезал, его надо питать некоторой информацией.

– Но даже если он что-то и слышал о сигналах, что в этом такого особенного?

Теперь уже в игру в ответы на вопросы недоумевающих молодых сотрудников включился Брейли.

– Этот мошенник грозится карой господней, если люди не одумаются и не прекратят космические исследования. А если учесть, что в земном комитете, отвечающем за развитие новых колоний, в том числе и нашей, есть очень сильная группа, отстаивающая интересы компании "Интеркосм", которая хочет стать монополистом в космосе и потому свернуть межгосударственные программы исследований, то можете представить, как могут повернуться дела, в том числе и нас касающиеся.

– Видимо, пророк и компания договорились за спиной у его поклонников. Не иначе. А ведь их в каждой стране не один миллион наберется. И чем он так их всех привлекает? Ведь все, что он постоянно выкрикивает в толпу, старо как мир! Уж сколько было в истории этих пророков.

Брейли махнул рукой на экран и кивнул своему молодому помощнику.

– Налей и мне что-нибудь.

– "Ищи первопричину греха и ты найдешь дьявола", – так или примерно так толкуются пороки всеми религиями мира.

Никто в кают-компании не заметил, как вошел Мирей. Все давно уже привыкли к некоторой его отчужденности. Большую часть времени он проводил у своего наблюдательного пункта, у Макроскопа, находя наблюдение за далекими созвездиями более предпочтительным общению с коллегами. От него никогда нельзя было услышать ничего, кроме обычных стандартных фраз. И потому в гостиной на некоторое время воцарилось молчание – Мирей заговорил!

– А поскольку "первогрех" заключен в попытке человека познать "древо жизни" – именно это ему вменяется в качестве греха, а то и другое – и желание познать, и само древо жизни или истина – в него вложил Некто, как бы вы его не назвали – бог, дьявол, инопланетянин, машина, – то именно этот Некто или Нечто и является первопричиной греха. Поэтому-то пророк, которого вы здесь обсуждаете, набросился на космос. Либо всякая и все вместе религии – это просто легенды, в которых есть некоторая доля истины, либо первый акт по созданию человеческой жизни был великим экспериментом, но тогда также получается, что все религии – это пустышки.

– Мирей, что на тебя нашло? Я не знал, что ты еще и специалист в теологии, – Маклин язвительно посмотрел на своего коллегу по наблюдениям за дальним космосом. – Обычно же ты молчишь!

– Ничего не нашло. Знал бы этот пророк…

Мирей хотел было продолжить мысль, с сомнением оглядел присутствующих, как бы оценивая, стоят ли они его откровений, и уже несколько другим тоном закончил.

– Нынешняя жизнь человеческого существа во многом бессмысленна. Смысл утерян человечеством в течение тысячелетий пожирания самое себя посредством войн, насилия, угнетения себе подобных и других живых существ. Кроме того, меня бесит, когда я вижу, что люди не умеют пользоваться своими мозгами. Почему люди не могут понять, что так называемые откровения есть ни что иное, как обретение их разумом новой ступени качества в развитии, при которой их собственный, а не потусторонний разум в результате долговременной практики приобрел способность или восстановил утраченную способность познавать мир посредством еще одного механизма?! А разные там пророки и политики пользуются этим непониманием…

Во время этого монолога в "гостиной" стояла тишина. Впервые сотрудники услышали нечто от Мирея, достаточно длинное, осмысленное и, как можно было заметить по его взгляду и накалу речи, внутренне им переживаемое. Он собирался что-то еще добавить, обвел взглядом присутствующих. Но в последний момент передумал, неопределенно махнул рукой и в полной тишине покинул "гостиную".

– Ну, Маклин, – девица просяще обратила свой взор на одного из старших группы, чтобы тот разрешил ее сомнения, – может, этому пророку действительно дано увидеть будущее? Ведь сообщают же о том, что некоторые аборигены на Земле, войдя в транс от наркотиков или еще от чего-нибудь, погружаются в так называемый временной поток, откуда они могут черпать сведения о прошлых и будущих событиях?

Уже закончив свой вопрос, сотрудница разрешилась от всяческих сомнений. Для нее это было мимолетно – озаботить свой мозг чем-то, что выходило за рамки повседневного достойного существования и уюта. И потому через мгновение она уже явно довольствовалась собой – она тоже может кое-что сказать в отвлеченной, философской, как она считала, теме, даже если такие авторитеты, как Маклин и Брейли, никогда не принимают в расчет ее мнение.